— А это…

— Вода, — хмуро ответила Рихтер, подходя ближе и жестом изменяя эти данные в график. Линия была ломанной, причем с большой амплитудой. — Я тут замеряла каждые пятнадцать минут последние три часа…

Кольцов вскочил со своего места и подошел ближе к графику. Линия колебалась от значения почти в сотню до восьми с половиной.

— Это что одна и та же вода? — недоверчиво спросил он.

Ведьма кивнула, а график на экране вдруг резко двинулся вверх, скакнув с тридцати пяти до семидесяти семи.

— О! — Рихтер фальшиво улыбнулась. — Смотрите теперь, — она щелкнула пальцами, и в ее руке оказалась банка с водой, стоящая до этого на столе у окна.

— Заклинания работают как надо, — сказал ректор, не сводя глаз с графика.

— Эврика, — в голосе завуча послышались истерические нотки, но она взяла себя в руки и даже улыбнулась, — можем теперь смотреть, когда магия работает, а когда нет. Кстати, я тут выяснила, что если показатель выше восьмидесяти, то заклинания работают наоборот.

Кольцов поджал губы.

— Подай на грант, Тась, — посоветовал он. — Портативное устройство для выяснения уровня магического фона. — Прославишься.

Завуч вымученно улыбнулась, поднимая большой палец вверх.

— Почему так выяснить пока не удалось, — ректор снова не спрашивал, а утверждал.

— Я была занята подготовкой благодарственной речи на вручении гранта, — не осталась в долгу женщина.

Ректор криво усмехнулся, хотя поводов для смеха не было: выводы были. Но первопричины происходящего пока были покрыты сумраком.

— А там что? — кивнул на противоположный стол, где лежали камни, земля в специальном контейнере, какие-то водоросли.

— А там — ничего, — развела руками завуч, в подтверждение своих слов выводя сразу три графика. Два из них представляли собой почти абсолютно прямую линию возле значения равного нулю, третий чуть-чуть отличался динамикой, но все равно был приближен к первым двум.

У Кольцова это вызвало единственную ассоциацию с реанимацией, когда несмотря на все попытки врачей, сердце пациента останавливается. У него в ушах даже зазвучал этот противный звук.

— А третий — это водоросли?

Рихтер кивнула, выводя на экран фотографию того, что лежало на столе и подпись к ней.

Длинное название на латыни, какие-то ареалы обитания, Кольцов даже не успел прочитать все до того, как Рихтер перелистнула сразу к главному: “средние магические показатели колеблются от 80 до 100 единиц, благодаря чему данное растение часто применяется для усиления воздействующих свойств зелий, а также применяется в боевой магии для увеличения разящей силы оружия”.

Дальше Кольцов читать не стал. 80-100? На графике цифры менялись в пределах 10-20. Немой взгляд Рихтер только подтвердил это.

— Ну что? — невесело спросил он. — Древняя магия?

— Современная не помогает, — рассеянно ответила завуч.

Ректор ободряюще приобнял ее за плечи.

— Все нормально будет.

Хотя он и сам был в этом не уверен.

Рихтер отстранилась и поднялась со стула.

— Надо будет связаться с Селиверстовым, он просил держать в курсе событий.

Минутная слабость прошла. Кольцов тоже встал.

— Тебе из Японии ответили?

— Да, — кивнула Рихтер. — Сказали, что у них тоже зафиксированы некоторые аномалии, но лишь слегка превышающие норму. Но если — цитирую — “вам потребуется присутствие специалистов на Буяне, то мы всегда готовы прийти на помощь коллегам. Просим вас только заблаговременно сообщить об этом”.

— Отписка, — резюмировал Кольцов.

— Ну, плюс/минус, — ответила Рихтер. — Мы тоже их озаботили. Теперь начнут усиленно замерять магический фон… И да! — она чуть повысила голос. — Без Селиверстова древнюю магию лучше не трогать. Давай ему сначала сообщим.

Кольцов кивнул.

В этом был свой резон.

Магия древняя, создатели ее давно мертвы, а к мертвым лучше обращаться вместе со специалистом.

***

Сам же Селиверстов пока старался выстроить свое расписание так, чтобы успевать и занятия вести, и консультации студентам с их дипломами оказывать, и насчет Буяна быть в курсе.

Из всего этого получалось совместить любые два пункта, и как бы ни вертел календарь некромант, ничего принципиально не менялось.

Преподаватели с интересом смотрели на него, но вопросов никто не задавал. Наверное, когда они услышали слово “некромант”, вокруг Селиверстова автоматически появился ореол таинственности, а в мыслях окружающих появились очертания кладбища, луны, чего-то таинственного и неизведанного.

И теперь все действия мужчины носили отпечаток загадочности. Даже если он просто в сердцах бросил ежедневник на стол.

Причем бросил с такой силой, что он проехал по гладкой поверхности стола до Матиса, который остановил его и с улыбкой запустил обратно Селиверстову.

Тот тоже улыбнулся, как сам считал, совершенно фальшиво, потому что настроение было паршивым, но Матис посчитал это достаточным, чтобы начать диалог.

— Как у вас там дела на Камчатке? ― широко улыбнулся он.

Эта улыбка вязалась с содержанием вопроса примерно так же, как с походом к стоматологу, и единственное, что Селиверстов смог сделать в первую минуту ― это посмотреть поверх очков на преподавателя зельеварения.

― Нормально, ― хмыкнул он, потом посчитал это невежливым и задал ответный вопрос: ― а вы бывали на Камчатке?

Матис кивнул.

― Не совсем, ― пояснил он. ― Я был на Буяне. Давно. Нас тогда большая группа собралась.

― Не удивлюсь, если среди них были Рихтер и Елисеева, ― улыбнулся Селиверстов.

Это была узконаправленная шутка из ОРУ, чтобы понять которую необходимо было несколько лет проучиться там и видеть тот огонь в глазах этих женщин, который загорался каждый раз, как появлялась возможность куда-нибудь отправиться. К счастью, они поделили сферы влияния, и Рихтер отдавала предпочтение науке, в то время как Елисеева предпочитала более активное времяпрепровождение. Иначе бы они вряд ли бы смогли существовать в стенах одного университета.

А сама шутка заключалась в том, что независимо от услышанной новости, будь то вручение Нобелевской премии по литературе или марафон в Кении у них обеих спрашивали: “А вы туда едете?”.

Хотя после того, как Рихтер на самом деле отправилась в небольшой городок Норвегии на конференцию, посвященную открытию нового зелья для телепортации, этот вопрос стал звучать реже ― вдруг и в правду отправятся.

― Кто? ― переспросил Матис, внимательно глядя на некроманта.

― Е-ли-се-е-ва, ― по слогам повторил Селиверстов, с русскими фамилиями тут была беда.

― Нет-нет, ― поспешно сказал зельевар. ― Первая фамилия.

― А! Рихтер, ― ответил некромант. ― А что? Знаете ее?

Он в принципе и не сомневался ― Рихтер в научном мире не самый последний человек.

Но Матис почему-то смутился, забегал глазами, и ответная улыбка у него вышла нервная.

― Э-э-э, да, знаю… ― пробормотал он. ― Она зельевар, кажется.

― Да, ― кивнул некромант. ― И завуч.

― Завуч… ― повторил Матис.

А Аркадий Семенович, кажется, обнаружил способ избавиться от собеседника ― достаточно назвать фамилию Рихтер.

Главное, чтобы сама Таисия Михайловна об этом способе не узнала.

Но она, словно услышала мысли Селиверстова, потому что у него раздался телефонный звонок.

Несмотря на обилие магических приспособлений, к техническому прогрессу пренебрежительно никто в ОРУ не относился, понимая, что он действительно значительно упрощает жизнь. Магия ― это хорошо; различные наливные яблочки на тарелочках ― замечательно; порталы ― вообще отлично.

Но, черт возьми. Телефон, ноутбук и особенно Интернет настолько облегчали жизнь, что не пользоваться ими было просто глупо.

― Да, Таисия Михайловна.

― Как официально, ― послышался в трубке голос завуча, которая без паузы продолжила: ― все нормально?

― Да, я просто захотел назвать вас по имени-отчеству.

В трубке отчетливо послышался вздох, и Селиверстов готов был поклясться, что слышал шлепок от соприкосновения ладони и лба.