В сумке-переноске, почему-то металлической, сидел огромный черный котище, который тут же пронзил ректора ярко-желтыми глазами. На ректорский стол Селиверстов поставил аквариум с золотой рыбкой. Здесь было без сюрпризов. По крайней мере, на первый взгляд. Просто рыба, не очень крупная, с золотой чешуей.

— Она исполняет желания? — поинтересовался Уайтхед.

— У нее абсолютно несносный характер, — уклончиво ответил некромант.

Уайтхед хотел переспросить, но тут заметил невысокое существо с зеленоватой кожей, острыми чертами личика, длинным носом, выглядывавшее из-за спины Селиверстова. Оно испуганно держалось за край пиджака преподавателя.

— Кикимора? — уточнил ректор.

— Да, — кивнул некромант. — Шурочка.

Больше никого не было, что не могло ни радовать.

Вопрос размещения решился быстро: для Шурочки нашлось место возле озера неподалеку, ее вызвался провожать Селиверстов лично; Золотую рыбку разместили в комнате у девушек.

С котом было сложнее.

— Это Ученый? — спросил ректор.

Житель Лукоморья был известен повсеместно, но, заметив, что вежливая улыбка Селиверстова чуть дрогнула, он понял, что ошибся.

— Баюн, — подтвердил его опасения Аркадий Семенович. — Он в моей комнате будет… так… надежнее…

Уайтхеду хотелось в это верить.

========== Признак восьмой: фраза”ОГОНЬ!” не всегда вызывает восхищение ==========

Близнецы Чолхановы были почти легендой в стенах родного университета. Хмурым сентябрьским утром о них узнал и АООМУ.

Накануне Селиверстов, после происшествия в кабинете зельеварения, строго-настрого приказал: любые огненные шоу только возле воды. На самом деле, это же правило действовало и в ОРУ, но там последствия непослушания были менее трагическими: во-первых, непосредственная близость моря, во-вторых, учителя, которые знали, чего ожидать от Чолхановых и, в-третьих, территория университета, который был намного меньше АООМУ, и пожар потушили бы быстрее.

Аркадий Семенович еще попросил проводить опыты под присмотром, но даже он сам в это особенно не верил. Сам он одновременно присматривать за двенадцатью студентами не мог физически, поэтому, когда дополнительные занятия по некромантии заканчивались, они оказывались предоставлены сами себе, а Селиверстов сейчас больше занимался административной деятельностью и поддерживал связь с Буяном.

Но, по крайней мере, первый пункт близнецы выполнили охотно. Благо, что неподалеку действительно располагалось озеро.

Популярно оно было среди студентов или нет понять было трудно, но сегодня оно пустовало, и близнецы этому обрадовались: меньше зрителей — легче сконцентрироваться на ритуалах. На них и так оглядывались, как на диковинку.

Какое-то время потребовалось на то, чтобы натаскать хвороста к берегу озера, и убрать лишнюю траву, чтобы не вызвать пожара, а потом оба близнеца опустились на колени перед костром.

Гальдж чиркнул спичкой, поджигая сухие лучинки.

— Нежить, призраки, трупы? — поинтересовался он.

Агуя покачала головой, вытаскивая из рюкзака несколько деревянных коробочек, в которых хранились сушеные травы, собранные на каникулах. Одну из них она открыла, вытащила щепотку размолотой почти в пыль травы и бросила в начавший разгораться костер. Тот ярко вспыхнул.

— Давай просто посмотрим, что тут есть, — предложила девушка.

— Жека говорил, что призраков столько, что с ума сойти можно.

— Неподалеку вроде кладбище…

— Не зомбаками пусть Анька занимается, — поморщился Гальдж. — Туда как-нибудь все вместе сходим, заодно выясним, были ли несчастные случаи в АООМУ…

Агуя фыркнула и открыла сразу две коробочки.

— Ну? Нежить? Или просто разведка?

— Нежить, — ее брат указал на коробку в правой руке. — Если сюда явятся вампиры…

— То они скажут нам спасибо за освобождение от занятий, — тряхнула косичками Агуя, бросая щепотку пепельного порошка в уже ярко горящий огонь.

На этом разговоры прекратились. Оба близнеца прикрыли глаза, но от реальности не отрешились и поглядывали на огонь сквозь опущенные ресницы. Как бы они были довольны или не довольны АООМУ, но все-таки Уайтхед дал им возможность продолжить учебу, не прерываясь из-за нестабильности на Камчатке. И добавлять ему хлопот еще и с пожаром не хотелось.

Первый же вывод был сделан очень быстро: нежити тут хватает, но, в основном, магические очаги были слабыми. Сильный всплеск ощущался только в самом АООМУ, но это и понятно — там вампиров и привидений полно. Зато что-то было совсем близко к близнецам. Что-то не очень сильное, но с нежитью в принципе шутить не стоило. Даже некромантам.

Гальдж открыл один глаз. Его сестра сидела, не шевелясь, но поза была настороженной. Она протянула руку к огню и провела над ним пальцами.

Огонь отпрянул от ее руки, и в центре костра языки пламени начали клубиться, образовывая сначала одну фигуру, а потом разделились на две. Гальдж криво усмехнулся.

— Не поверишь…

Агуя промолчала, широко распахивая глаза. Они были абсолютно белыми, как всегда во время колдовства и смотрели в огонь, не фокусируясь ни на чем. Руки существовали как будто отдельно, слегка подергиваясь.

— Твою мать! — одновременно воскликнули близнецы, внезапно окаченные водой, которая несмотря на начало сентября была очень холодной.

На прерванность ритуала и недовольство некромантов никто не обратил внимания. Наоборот, неподалеку послышалась возня, которая все увеличивала уровень громкости, пока не переросла в настоящий визг и ругань.

Агуя выругалась, выжимая волосы, но прежде, чем она успела что-то предпринять на нее вылетело из воды взъерошенное существо, вцепившееся худющими ручками в ее ногу. Знакомая университетская кикимора никогда особенно не привечала близнецов, которые предпочитали стихию, противоположную ее родной воде, но сейчас особенного выбора у нее не было, потому что вслед ей неслась разъяренная русалка, которая своим хвостом и создала всплеск воды, затушивший разведенный близнецами костер.

— А вот и местная Ариэль, — хмуро заметил Гальдж.

На Камчатке некроманты видели несколько раз русалок, но там они были редкими и как правило не очень агрессивными: во всяком случае, по отношению к магам. Территорию делить им было не с кем — целое море в распоряжении; завлекать молодежь песнями тоже было неинтересно — корабли ходят, а в ОРУ и на некромантов нарваться недолго.

Но эта представительница о некромантах, наверное, не слышала, а программу уплотнения жилья восприняла в штыки.

— Мооой дооом! — прошипела она простуженным голосом, мало напоминавшим прекрасное русалочье пение.

Близнецы переглянулись между собой и кикиморой.

— Аркадий Семенович привел! — Шурочка говорила надрывным плаксивым голосом, обрубая фразы. — Сказал — живи тут! С ректором договорился! А эта куелда* что вытворяет?!

Русалка снова взмахнула хвостом и на берег снова обрушилась волна.

Близнецы выругались, отплевываясь от озерной воды. Кикимора что-то заверещала.

— Ладно, — процедил Гальдж сквозь зубы.

Эта представительница местной фауны, не желавшая подвинуться, начинала злить. А Агуе еще пришла в голову мысль, что если сейчас не решить вопрос с местом жительства Шурочки, то Селиверстов, чего доброго, ее к ним подселит. А они только от Яши избавились.

Все это пришло в голову девушке уже во время ритуала, пока она чертила в воздухе руны и проговаривала заклятье. Русалка испуганно занесла было хвост для еще одной атаки, но почувствовала, что ее поднимают в воздух да так, что она пошевелиться не может, а если бы и могла, то до воды все равно бы не дотянулась.

— Какой экземпляр! — тоном естествоиспытателя произнес Гальдж.

Русалка и правда была крупной, не в пример подплывающим к Буяну или берегам Камчатки малявкам. Один хвост, покрытый золоченой чешуей чего стоил! Неудивительно, что она им такие кульбиты выделывала. Килограмм на пятьдесят, не меньше.

Черт. Как на рынке. “Отрежьте, пожалуйста, русалочьего хвоста на пятьсот рублей. Нет, спасибо, пакет не нужен”.