Обнаружив, что фактически раздета, девушка, панически пискнув, кинулась к предавшей её одежде, начав панически напяливать ту на себя.

КАК она это делала!!!

Изгибалась, боролась, судорожно лезла в каждое замеченное ей отверстие, пищала, паниковала, предпринимала попытки отбежать за избушку, но тут же передумывая, вновь кидалась в безнадежную схватку. Личико блондинки было бордово-красным, движения суетливыми, а демонстрируемые во всех возможных ракурс части тела — прельстивыми донельзя! В финале, спустя пять минут самого лучшего в моей жизни стриптиза, зеленоглазая блондинка, проигравшая собственной робе, плюхнулась на землю, начав отчаянно реветь. К этому моменту на ногах остались лишь я и пара прикрывших рты руками женщин.

Впрочем, «на ногах» — сильно сказано. Я как сидел, так и остался, но вот с вопросом встать, не продемонстрировав всем вокруг степень моего одобрения увиденным, не вышло бы никоим образом. Черт возьми, это было волшебно…

К счастью, на раздавшийся плач в себя пришел женский батальон из двух выживших симпатишных (но здоровенных и мускулистых) теток, которые уволокли обнаженную бедняжку в хижину к отрубившемуся парню, где довольно оперативно оказали ей услуги по одеванию, сопровождая процесс громкими причитаниями, в которых моим тренированным прошлой жизнью ухом слышалась зависть, ненависть, возмущение… и прочие темные чувства.

Через несколько минут девушка вновь стояла там же, где падала, недоверчиво ощупывая грубо сметанную черной ниткой материю на плече, а тетки уже занимались пострадавшими, продолжающими терять кровь, правда, помедленнее.

Эх, вот такую бы мне вместо Саяки… я присмотрелся к Статусу секс-бомбы, едва не погубившей поселок.

«Матильда Шлиппенхофф, жрица Датарис, 8 уровень»

Эк! Какой ужасный облом. Прямо обломистый облом обломного типа. Ну зачем мне жрица-лекарь сейчас? Вот позже она пришлась бы как раз впору, в идеале бы еще и от другого бога, но какое тело, какая грация, как это всё проступает сквозь тонкую и белую ткань, когда она шагает… Неужели эта стесняшка не понимает степень своей условной раздетости? Так, о чем это я? А, ну да. Уровень маленький, класс не тот, но посмотри, какие си…

— Простите! Извините! Мош-мош! — перед моим лицом махали маленькой и слегка грязной ладошкой, но среагировать никак не получалось. Чуть дальше ладошки согласно движениям тела качались две едва прикрытые робой и тканью подобия бюстгальтера грудки, которые вводили меня в созерцательный транс.

Это был не порядок!

Коротко застонав так, что девушка отшатнулась в испуге, я собрал в кучу людей, коней, мозги, гормоны, полностью отлившую от головы кровь, а затем, чудовищным усилием воли поднял взгляд до больших зеленых глаз на кукольно-детском личике, чтобы прохрипеть:

— Дааа…?

— Вы… вы не подскажете, где я нахожусь? — задала эта секс-граната в непрочной обертке вопрос, вызвавший у меня очередной ступор. Пока я боролся с физиологией, блондинистое чудо природы подпрыгнуло с извинениями, а затем поклонилось, представившись, — Матильда! Матильда Шлиппенхофф!

— Эк… — попытался я вновь запустить некоторые мыслительные процессы. Безуспешно.

— Ой! — неожиданно воскликнула жрица, заливаясь краской, — Вы всё видели?!!

— Да…! — ожил я. Мыслительные процессы с треском проиграли.

— Ой как стыдно… — залившаяся краской девушка присела на корточки, пряча лицо в руках.

Это позволило мне вновь вступить в схватку с самим собой. Никогда не был теряющим берега бабником, да и волочиться за юбками желанием горел только совсем уж в юности. В общем, если подытоживать, то моральные принципы у меня были, но новые, в целлофане, ни разу не использованные, эффективно заменяемые ленью. С возрастом в моей первой жизни влечение к прекрасному полу не то, чтобы слабело, просто жизненного опыта уже хватало очень красочно представить себе объём геморроя, сопровождающего желанную нимфу или дриаду. Чем больше лет, тем больше геммороя…

Ух, как вспомнил, так и полегчало. С глаз как будто спала пелена, да и с ушей тоже. О чем там лепечет эта бомбочка?

А. Госпожа Шлиппенхофф жаловалась, что должна была попасть в какой-то Туттер, но странно ведущий себя маг-телепортатор все никак не мог сосредоточиться на заклинании, постоянно сбивался, потом даже бил себя по лицу… и, видимо, что-то напутал. После чего девушке пришлось соревноваться в долгом беге с волками, из-за чего она чудом выжила, устроив (как стыдно!) жуткий стриптиз посреди деревушки. И жрице пресветлой Датарис крайне неловко просить, но не соблаговолит ли добрый юноша подсказать ей, где здесь живут монстры четвертого-седьмого уровней, чтобы Матильда могла заработать на телепортацию из этого… места?

Пришлось её уверить в том, что попала красотка в очень плохое для авантюристов её уровня место, где самый слабый монстр — это грибной гоблин 18-го уровня. Пока уверял, поймал себя на том, что мысленно облизываюсь. Я и нежная наивная уязвимая цыпочка, наедине, на много сотен километров вокруг нет ни одной живой души, что могут помочь ей деньгами на телепортацию…

Это явно начало очень короткой, но чрезвычайно плодотворной дружбы!

…нет.

Нет!

Прочь, искушение!

Никогда не был подонком, и в этом мире им не буду!

Чем дальше я отодвигал соблазн, тем сильнее злился на себя. Е-мое, обычная девчушка, случайно показавшая свои стати, а я как сволочь рад тому, что ей теперь некуда деваться. Что, совсем на голову больной стал? Поверил в собственную вседозволенность?

— Идём, — прокаркал я, вставая и протягивая Матильде свою руку, — Идём-идём.

— К-куда?

— Назад. Волков, что за тобой бежали, убили. Я оплачу тебе переход.

Мы быстрым шагом миновали ворота со стражей, зашагав по тропе к телепортатору. С каждой благодарностью семенящей за мной девушки, на душе становилось все паршивее и паршивее. Блин, она практически ребенок, а я тут же с места в карьер нарисовал схему, как буду её неделю пользовать за пятнадцать тыщ канис! Фу! Фу! Плохой Мач Крайм!

— Как я могу вас отблагодарить?! — тут же донеслось сзади. Я заскрипел зубами и зажмурился, мотая головой. Плохой, очень плохой! Фу! Фу!

— О! А ты случайно не знаешь, где именно можно приобрести недорогую экипировку для воина? — нашелся я. Действительно, одним из поводов негодовать на себя у меня была именно собственная финансовая состоятельность — выбитые из гоблинов грибы, травы и обсидиан, плюс несколько особых камушков, найденные по сундукам, позволили мне скопить сумму в 178 тысяч канис, из которых около 92-ух и стоил один из этих камушков, имеющий непонятное название «дурдун».

— Знаю! Есть такая деревня воинов, Туримат! — тут же воскликнула девчушка, продолжая семенить позади меня по снегу, — Там очень много кузнецов! Самые разные вещи! Ой-ёй!

Ну да, она снова упала. В снег. Начала по нему неловко возиться, дважды впечатываясь немалой грудью в уже утоптанный той наст. Я возвел глаза горе, чуточку подышал полной грудью, а потом поднял это существо на ноги, тут же пряча глаза. Намокший балахон обрисовал всё в… излишних подробностях. Знать не хочу, как она дожила до этого момента неизнасилованной! Хотя… это же исекай, тут разве что кровью из носа брыжжут, а работорговцев жрица как-то избегает.

— Спасибо! Извините! Спасибо! — неслось у меня из-за спины.

— Тебе спасибо, — неловко пробурчал я, — Вот заодно смотаюсь в Туримат и приоденусь.

Портальный маг, несмотря на то, чтобы был вполне себе нелюдимым и заросшим старичком, на влажные шлиппенхоффы Матильды залип жестко и бескомпромиссно. Жестко так, даже без имитации полезной деятельности! Встал и уставился, что-то жуя, с совершенно стеклянным взглядом. То, что та перед ним суетилась, заламывала руки, просила — вот совершенно не работало, скорее наоборот! Чем активнее девушка трясла своими прелестями перед дедом, тем более отсутствующим становился его взгляд. Вон даже ниточка слюны повисла!

— Так, — с некоей дрожью взял я жрицу за талию, отставляя подальше, — Дай-ка лучше я.