Вердикт: я выгляжу не так ужасно, как думала.

Ладно, это ложь — я выгляжу, как полное дерьмо.

Тьфу.

Глядя на отражение, я прихожу в ужас. Открываю рот при виде своих волос, размазанной туши и усталых, красных, налитых кровью глаз. Мне так стыдно за то, как сейчас выгляжу, стыдно за то, что мой вечер вышел из-под контроля, что незнакомец — парень, которого я видела только один раз в библиотеке — принес меня домой, чтобы я была в безопасности.

К нему домой.

Чтобы я была в безопасности.

От мысли о том, что со мной могло случиться из-за того, что я была совершенно пьяна? Стыдно и обидно. Я могла бы стать одной из тех девушек, которых показывают в вечерних новостях или читают в интернете.

Ужасное решение напиться.

Ужасное решение выйти на улицу, пока я предавалась жалости.

Ужасное решение позволить этому парню привезти меня домой, хотя я была в отключке и не могла принять решение сама.

Глупо, глупо, глупо.

Это так на меня не похоже.

Нахожу чистую мочалку, запускаю ее под холодную воду и вытираю лицо. Пробую найти немного увлажняющего крема, но нахожу только лосьон после бритья. Щетки нет, но нахожу расческу, ту, что едва пробирается сквозь мои спутанные локоны, не выдергивая волосы.

Ай.

Смотрю на свою одежду — ей определенно нужно попасть в прачечную. Кошмар. На моем белом топе огромное желтое пятно, рукава помяты и выглядят изношенными.

Сняв колпачок с тюбика зубной пасты, выдавливаю пасту на палец и провожу им по зубам — наименее эффективная техника для чистки, но это все, что у меня есть. Набираю в ладони воды, пью и смачиваю рот водой, сплевываю воду и зубную пасту в раковину. Повторяю.

Пересекая ванную, отодвигаю занавеску и заглядываю внутрь душевой, на бежевую плитку. Хм-м-м, кафельный душ? Неплохо для арендованного жилья. Интересно, что бы он подумал, если бы я запрыгнула внутрь и быстренько приняла душ со всеми его средствами. Это было бы странно?

Определенно будет не менее вежливо, чем ввалиться в его жилье и занять его кровать.

Осматриваясь, хватаю длинную прядь своих волос, вдыхая ее запах: воняет.

От меня пахнет так, будто я была в грязном баре, а не на безобидной вечеринке на Джок-Роу, и там даже никто не курил. Тем не менее, пот, пиво и слишком много тел не могут привести ни к чему хорошему.

Касаюсь пальцами металлического крана. С одной стороны, мне отчаянно хочется прыгнуть под душ, а с другой — потом мне снова придется надеть грязную одежду.

Дерьмо.

Вот же невезуха.

Отпускаю занавеску и пячусь назад.

Тяжело вздохнув, еще раз смотрю на себя в зеркало, прежде чем открыть дверь. Я прохожу мимо спальни, в которой спала, и мой любопытный взгляд устремляется в единственную комнату в коридоре. Большой деревянный стол. Книжная полка. Вымпелы Айовы. Какой-то приз в рамке.

Кабинет? Свободная спальня?

Там точно никто не живет.

Хм.

Бреду по коридору, расправив плечи и задрав подбородок. Хотя я не росла рядом с отцом, он все же преподал мне несколько жизненных уроков: что бы ни делала — делай с высокоподнятой головой.

Здесь начинается моя прогулка позора.

Я могу это сделать. Могу зайти на кухню к этому парню и посмотреть ему в глаза, поблагодарить его за все, что он сделал для меня прошлой ночью. Проглочу свою гордость и буду вести взрослый разговор, есть черная тушь под глазами или нет.

Я многим ему обязана.

Когда вхожу в комнату, он стоит, прислонившись к деревянной столешнице, все еще сжимая в огромных ручищах белую кофейную кружку.

— Эй. — Он кивает в мою сторону. — Чувствуешь себя лучше?

— Немного, спасибо.

— Вот. Выпей. — Он протягивает мне чашку, и я беру ее, стыдясь, что он все еще такой милый.

Парень уже должен был выгнать меня, и удивляюсь, почему он этого не сделал. Я была занозой в заднице. Когда с него будет достаточно?

Потягиваю ледяную воду, благодарная за жидкость, которая чудесно скользит по моему горлу. Наблюдаю за ним из-за края чашки. Он совсем не жуткий, несмотря на свои размеры. Высокий и крепкий, могу сказать, что он тренируется. Может, занимается спортом? Ходит в спортзал? Что-то наверняка делает — его мышцы слишком в тонусе, чтобы сидеть и ничего не делать.

Взгляд его зеленых глаз не отрывается от моего лица, в уголках появляются смешливые морщинки, когда я с громким вздохом плюхаюсь на его кухонный стул.

— Знаю, что уже говорила это несколько раз, но я действительно сожалею обо всем этом. — Замолкаю, вертя в руках чашку.

— В нужное время и в нужном месте.

— Да. — Склоняю голову, смотрю на чашку и читаю напечатанную на ней надпись. Поднимаю взгляд, посылая ему кривую, слабую улыбку. — Ты даже не знаешь моего имени. Я не знаю твоего.

Долгая молчаливая пауза.

— Эллиот.

— Эллиот, — повторяю я. — Как твоя фамилия?

Он отодвигается от стойки, засовывая руку в карман спортивных штанов.

— Сент-Чарльз.

Эллиот Сент-Чарльз, о-ля-ля.

Звучит потрясающее, я позволяю ему задержаться в моем сознании, поворачивая снова и снова, романтизируя его. Сент-Чарльз.

Сент-Чарльз.

Чарльз.

Сент.

— Святой⁴ — это уж точно, ведь ты дважды за неделю спасал меня, — тихо говорю я в тесноте его крошечной кухни. Помещение такое крошечное, что едва хватает места для нас обоих за этим маленьким столом. — Обычно я не из тех девушек, которых нужно спасать, не говоря уже о том, чтобы столько раз за несколько коротких дней.

— Святой… — Выражение его лица невозможно прочесть, его рот... эти губы... бесстрастная линия. — Не знаю, описал бы я себя так.

— Но, кажется, тебе идет.

Эти великолепные губы дергаются.

— Откуда ты знаешь?

Ерзаю задницей на стуле.

— Во-первых, ты пришел утешить меня в библиотеке.

— Это потому, что ты украла мое место.

— Я? Как?

«О чем он говорит?»

— Стол, за которым я сижу, когда занимаюсь.

Я смеюсь и вздрагиваю, потому что чертовски болит голова.

— Наверное, я должна вернуть его обратно.

Эллиот медленно, неторопливо кивает.

— Хорошо. — Он пьет из кружки. — Что еще я сделал, чтобы заслужить это прозвище?

— Ты привез меня в свой дом, чтобы защитить, — объясняю я. — Совершенно незнакомого человека. Я могла бы оказаться полным психом.

«Боже, а если бы меня вырвало?»

— Я тоже мог быть полным психом. Может, я и сейчас такой.

Мое лицо заливает румянец, такой глубокий, что я чувствую, как он движется от макушки головы до кончиков пальцев ног.

— Это не так.

— Откуда ты знаешь?

— Я открывала твои шкафы — у тебя нет лекарств.

Мы оба смеемся, и когда он садится напротив меня за маленький деревянный столик, я не могу остановить жар, согревающий все мое тело.

У него широкие плечи и гладкая обнаженная кожа.

— Может, я и переступил границы дозволенного, но не мог же оставить тебя на той вечеринке. Ты была слишком пьяна.

Еще как мог бы.

Конечно, мог и мог воспользоваться мной, и тем фактом, что я была пьяна в стельку. В отключке. Без сознания.

Но Эллиот этого не сделал.

Он мог сделать со мной много ужасных вещей, а он решил... защитить меня. Какой милый парень.

— Эллиот, уверена, ты видел немало пьяных цыпочек, готовых отключиться на вечеринках. Что заставило тебя помочь мне?

Парень смотрит в окно. Поджимает губы.

— Я знал, почему ты напилась. — Поворачивается ко мне. — И поверь мне, пытался доставить тебя домой, но ты не могла отличить лево от право.

Отвезти меня домой, к папе, было бы благословением и проклятием.

Я представляю, как Эллиот везет меня к дому отца и помогает дойти до крыльца. Звонит в дверь, и папа открывает, скорее всего, в халате, в ярости.

На меня.

И на Эллиота, потому что он, без сомнения, неверно истолковал бы ситуацию.

Эллиот изучает меня, легкая улыбка озаряет его лицо, белые зубы слишком идеальны. Он слишком бодр, слишком весел, учитывая, что провел всю ночь на неудобном диване. Я оглядываюсь через плечо — его высокая фигура никак не могла поместиться на этой штуке.