Так, несколько минут назад Том рассматривал стоящую напротив обманчиво спокойную и покорную фигуру. Розовые лучи тонули в светлых волосах и ласкали бесстрастное лицо. Глаза широко раскрылись, а взгляд устремился в никуда. Том чувствовал себя всемогущим, пока внутри волнами разливался великолепный жар. Он не хотел отпускать её, не хотел лишаться той дивной силы, что питала дух.
Войдя в раж, он преступил черту в своих откровениях. То была не потребность, которую можно заглушить, но прихоть — одна из тех, которым Том не привык противиться. Как первая книга из запретной секции, как задушенный кролик.
Он передумал. Секунда, и Том с хлопком очутился на втором этаже. Заслышав стук каблуков по лестнице, он понял, что не прогадал. Неудивительно, ведь пульс отбивал в висках каждый торопливый шаг. Гвен замерла на лестничном пролёте, а Том приблизился, вынуждая её отступить дальше, к стене.
— Разве я отпускал тебя? — сказал он с тихой угрозой.
— Нет, — медленно и неожиданно спокойно покачала головой она. — Ни на минуту не отпускал. Ни в мыслях, ни во сне, ни наяву. Я восхищалась тобой, Реддл, все эти годы.
Вспыхнула слепая ярость, будто кто-то бросил спичку в иссохшее поле. Он явственно ощутил разочарование, что сквозило в её словах.
— Восхищалась, — повторила она, выпуская вторую стрелу. — Правда, теперь вынуждена добавить: я ошибалась. Ты чудов…
Он прижал её к стене, схватившись за горячую шею. Внутренности скрутило от глухого удара, который Гвен стерпела, проглотив слова. Холодные пальцы впились в пульсирующую жилку под нежной кожей. Том втянул воздух — его натура противилась странной близости и в то же время жаждала её. Так мучительно долго.
— Ты! — разъяренный рык Сандора. — Что происходить здесь? — смотритель застал не самую безобидную сцену.
Оба замерли. Предельная сосредоточенность сковала разум. Гвен схватила воздух, чтобы закричать, но Том уже предусмотрел это. В следующий миг он пылко припал к её губам. Нерождённый крик о помощи слабым стоном растворился в её горле, отзываясь лёгким дрожанием. Было миллион выходов из положения — солгать, сбежать, убить — но Том выбрал самый неподходящий. Прошло несколько бесконечных секунд, прежде чем…
Она ответила.
Невообразимо мягко. Доселе неведомый трепет прожёг грудь, и Том подчинился. Грубость сменилась искалеченной нежностью, хватка на шее ослабилась до ласки, пальцы скользнули в мягкие волосы к затылку, оглаживая место удара, безмолвно извиняясь, успокаивая боль.
Она выгнулась навстречу, и мир перестал существовать — осталось лишь хрупкое создание, искавшее спасения в объятиях мучителя. Проваливаясь в бездну, растворяясь в ощущениях, Том только крепче прижал её к себе. Она была полностью в его власти. Или же… наоборот?
Единственный свидетель, не усмотрев признаков сопротивления, проворчал что-то про молодость и пошёл прочь. Стоило твёрдым шагам стихнуть, Гвен оттолкнулась, вырываясь из сладкой истомы. Выглядела она поражённой и уязвлённой одновременно:
— Отличный ход, Реддл. Я бы ни за что… не догадалась.
Всё неважно, пусто, бессмысленно. Неужели она не понимает? Неужели не видит, что он в огне? Том в беспамятстве обнял её талию, увлекая ближе к себе, когда почувствовал укол в ребро:
— Ступефай, — бескомпромиссный взгляд льдистых глаз. — Не делай глупостей, — повторила Гвен его же слова и сбежала вниз по лестнице, исчезая в звуках всеобщего веселья.
Заклятие быстро спало. Едва ли оно могло сдерживать бурлящую внутри жизнь.
Ту ночь Том провел в горячке, не смыкая глаз. В бреду ему чудился настойчивый стук в дверь, он попеременно вставал и ложился, не находя себе места в тесной комнате. Невидимые силы ломали изнутри, он метался и корчился, будто боролся с неподвластными ему духами. Это бились в предсмертной агонии повидавшие волю чувства.
К утру всё сгорело. Он лежал в кровати, словно на пепелище, ничего больше не ощущая, никого не признавая. Когда взошёл белый солнечный диск, за ночь остывший, Том забылся в мертвецком сне.
Комментарий к Глава 10. В огне
Если кто-нибудь действительно слушает рекомендованные автором треки, то за порцию нежности я обязана Джейсону Доновану с олдскульной Sealed with a Kiss.
Не секрет, что Роулинг раздала своим персонажам подходящие знаки зодиака. Спешу продолжить эту традицию. Гвен, в моем понимании — телец, что в переводе с астрологического — «сладкая булочка». Луна у неё в овне, как олицетворение всего огненного в истории, и есть что-то неисправимо водолейское. Мне будет приятно, если вы тоже напишете свои предположения.
Продолжая разговор о Гвен, признаюсь: до «Очага» несколько месяцев я потратила на сюжет по томионе, избитый и тяжелый. Персонажи не хотели сближаться, им не хватало мотивации и нужного бэкграунда.
В том несостоявшемся фанфике фигурировала Гвеннет Джонсон — гриффиндорка и вторая староста школы, которая в детстве проявила к Реддлу чувства, а тот грубо её отшил.
И знаете что, мне дико понравилось, как звучит в его устах имя Гвен. И я влюбилась в ту Гвен, даже Том тянулся к ней под моим пером прямо на виду у Гермионы.
Поэтому я взяла для главной героини это имя, но другую его полную форму: Гвендолин — более мягкую, как и её характер.
Так что вот так этот засранец сам сделал выбор.
========== Глава 11. Крестражи ==========
В понедельник двадцать пятого февраля Том быстрым шагом рассекал фиолетовый сумрак людного Истчипа. Неверный свет уличных фонарей то и дело озарял сосредоточенное лицо. На сегодня были намечены две встречи, одна из которых уже состоялась в пабе «Одноногий циклоп». А сейчас он остановился в условленном месте, неподалёку от «Очага», поджидая Роберта Лестрейнджа.
Утро началось с того, что Том потрудился предупредить Горбина о своём отсутствии в письме, чтобы его не хватились. Сказал, что подцепил мухоморную ветрянку. Горбин даже не стал присылать ответную сову, побоявшись, видно, через птицу заразиться выдуманной болезнью. Старый кретин.
После этого Том весьма дельно обсудил с Далматом Фламером, своим личным проводником, грядущее путешествие. Это важно, ведь Отделу магического транспорта, включая Портальное управление, совсем не обязательно знать о скромных намерениях Тома посетить Албанию. Скорое отбытие назначено на завтрашнюю ночь. До тех пор ему предстоит осуществить задуманное: дать распоряжения сторонникам и устранить последнее препятствие на пути.
Его ставка выиграла, потому что тайны Хэпзибы Смит превзошли все ожидания. При воспоминании о двух кожаных шкатулках и их содержимом холодели руки, а на щеках проступал беспокойный румянец. Том со вчерашнего дня пребывал в величайшем волнении. Всё разом потеряло значение, кроме неожиданной удачи или, скорее, заслуженного вознаграждения, что свалилось на голову. Почти год он выхаживал саженцы, не брезгуя грязной работой. Настало время собирать плоды. И если старуха зареклась, что не продаст эти вещицы никому, то так тому и быть.
Роберт, высокий брюнет, одетый с иголочки, явился, как всегда, секунда в секунду. Том удовлетворённо кивнул, встречая вновь прибывшего. За что он любил аристократов, так это за их пунктуальность.
В непринуждённом молчании, как в старые добрые часы студенчества, они бок о бок проследовали в отель. Лестрейндж заинтересованно вертел кучерявой головой, но Том упрямо смотрел вперёд, пока они не вошли в номер, и только после этого расслабился:
— Располагайся, — махнул рукой он.
— Мило у тебя тут, — протянул Роберт, осмотревшись.
— Издеваешься?
— Ни в коем случае. Но спальню в своём доме всё ещё предлагаю.
Из всех школьных товарищей самые — если их можно так назвать — доверительные отношения у Тома установились именно с Лестрейнджем. Остальные его или побаивались, или боготворили, чем быстро докучали. Роберт же всегда был невозмутим и предан, уважал взгляды Тома и порой даже охлаждал его вспышки гнева. Что немаловажно, вовремя понимал, когда репутация безупречного старосты находилась под угрозой, и не раз спасал ситуацию. Лестрейндж — единственный, кто знал чуть больше остальных, и единственный, кому были позволительны колкости. Даже те, что на грани фола:
