========== Часть 1 ==========

1.

Выбираясь из постели утром, Стелла запуталась ногами в одеяле. И, оказавшись на полу, спеленатая, как мумия, обнаружила, что разбила очки, потому что очки девушка надела раньше всего остального — как всегда; тут можно было бы поплакать от огорчения, но явиться в школу с опухшими глазами — дополнительный повод для насмешек, а значит, стоит воздержаться.

Очень болит ушибленное плечо. Девушка выбирается из одеяла, которое массивнее и, кажется, тяжелее её самой, тут же заворачивается в него снова и, сидя на краешке кровати, изучает повреждения. Стекло не сильно разбилось, лишь треснуло, а значит, ещё можно походить; всё равно пора заказывать новые очки, но это когда родители вернутся. Плечо обошлось без ссадин и сильных синяков, зато на левом запястье содрана кожа, и приходится искать баночку с йодом. Руки дрожат, потому что не было ещё случая, чтобы йод не расплескался повсюду вокруг; и в этот раз заметно страдают стол и пол. Но ссадина обработана, очки снова на месте, и девушка ищет одежду. В серьёзной научной статье Стелла прочитала, что спать нужно полностью обнажённой, и следует этому со всей ответственностью, но каждое утро с удивлением обнаруживает бельё в неожиданных местах, хотя в квартире уже две недели совершенно одна. Кроме того, сегодня ночью на улице было прохладно, а окно девушка не закрыла, и нос закономерно шмыгает, а в горле словно песком припорошили.

Кулинария никогда не была сильным местом девушки. Поэтому, прожарив яичницу до состояния угольков, Стелла даже не слишком удивляется. Утро получилось настолько неудачным, что хочется уткнуться носом в подушку, прореветь полчаса и не ходить ни в какую школу. Может, на самом деле не ходить? Это мысль, с надеждой думает Стелла. Она пьёт чай без традиционного утреннего бутерброда, потому что хлеб, масло и сыр вчера купить забыла; чтобы как-то развлечь себя, девушка листает учебник малайского языка. Чай очень горячий, и она обжигает язык. Вот тут уже приходится немного поплакать, потому что такой поток невезения ни в какие ворота. Девушка долго стоит и умывается холодной водой, чтобы глаза не казались опухшими; отопление давно отключили, в ванной нечеловечески холодно, и девушка, стоя в одной майке на ледяном полу, поджимает пальцы на ногах.

До начала уроков ровно двадцать минут; до школы — двенадцать минут, если без происшествий. Значит, за восемь минут нужно привести себя в порядок окончательно, одеться и побросать нужные тетради в рюкзачок. Задача невыполнимая, но можно попытаться. Девушка укладывается в девять минут. Если поторопиться, можно прийти к самому звонку. Поэтому Стелла выбегает из дома, проверяет четыре раза, закрыла ли дверь, и направляется к короткой аллее, на ходу размышляя, выключила ли она чайник и воду в ванной. Кажется, выключила. Может, вернуться и проверить? Но тогда она точно опоздает, и в этом случае смысла в школу идти нет никакого.

Аллея тихая и спокойная, очень узкая: по обеим сторонам от асфальтированной дорожки — живописные лужи, бесконечные и зеркальные настолько, что слепит глаза. Стелла в свеженачищенных ботинках и аккуратном бежевом пальто торопливо идёт, взявшись руками за лямки рюкзачка — так теплее. По тихой улице, громыхая на выбоинах, едет красно-оранжевый грузовик, доверху гружёный мешками с цементом. «Татра», удивлённо думает девушка. Как-то раз она изучала таблицы марок автомобилей — их было около двухсот на развороте журнала — и выучила их все. Грузовики «Татра» в городе не появлялись с самого её детства, вот что удивительно.

На особенно опасном ухабе грузовик тяжеловесно кренится, и два мешка с цементом летят из кузова прямо в лужу справа от девушки. Красно-оранжевая «Татра», громыхая, летит дальше и стихает где-то за поворотами, а девушка, мокрая с головы до ног, смотрит на своё пальто, забрызганное водой с сырыми веточками и комками глины, и чувствует, как с чёлки на нос и губы тоже капает вода. Она совсем невкусная.

— Знала же, что не нужно идти в школу,— говорит Стелла тихо. Она настолько мокрая, что не понимает, текут ли по щекам слёзы, или всё же это вода из лужи. Чёрные ботинки на ярком солнце быстро высыхают и становятся серо-коричневыми.

Дома она аккуратно развешивает пальто на стуле на кухне, а всю остальную одежду укладывает в стиральную машинку. Запустив её, она думает, что голубые, чёрные и бежевые вещи лучше бы вместе не стирать, но одна лишняя неприятность уже ни на что не повлияет. После чего девушка устраивается в постели, но тут же дребезжит телефон. Свой карманный телефон Стелла не может найти уже третий день, поэтому одноклассники ей звонят на домашний: кажется, она осталась единственной школьницей в городе, кто пользуется стареньким дисковым.

— Привет! Ты до сих пор дома?

Стелла узнаёт взволнованный голосок Ани, рыжеволосой веснушчатой одноклассницы — она стройная и красивая, но постоянно мечтает похудеть.

— Привет, Анюта. Меня обрызгал грузовик из лужи, и я вернулась домой.

— Ой, как хорошо, а то тебя тут все искали. Видишь ли, школа горит. Всех нашли и пересчитали, а тебя одной нет. Стелла, ты слушаешь? Ты тут?

2.

Стелла, аккуратно пронумеровывая пункты, записывает на листок бумаги, вспоминая на ходу: запуталась в одеяле, разбила очки, ушибла плечо, ссадина, простуда, потеряла дома белый лифчик, разлила йод, не позавтракала, обожгла язык, опоздала в школу, облил лужей грузовик, испорченное пальто, разноцветная одежда в стирке, сгорел верхний этаж школы. Последний пункт она пишет не синей ручкой, а красной, а потом обводит оранжевым карандашом.

На соседнем листочке девушка записывает ещё несколько фактов. Например, полмесяца назад она торопилась на вокзал, провожать родителей, и прямо посреди оживлённого тротуара наступила на шнурок, который тут же оторвался; Стелла, ругаясь сквозь зубы и присев на бордюр, разглядывала обрывки, когда на асфальт чуть правее — там, где она должна была пробегать — с грохотом упал токоприёмник с проезжавшего троллейбуса. Девушка смотрела на вмятину в асфальте, позабыв про шнурки. Развязавшийся шнурок спас её и в марте, когда с крыш падали глыбы смёрзшегося снега. Таких случаев за последние полгода было не меньше семи. Сегодня особенный, потому что девушка наконец увидела в этом Систему.

Вдохновение застаёт девушку в самые неподходящие моменты: на пути в школу, за завтраком или, наоборот, в момент, когда она засыпает, по пути в душ или в туалет, но особенно часто — когда она уже разделась и собирается нырнуть в постель. Не обращая внимания на обеспокоенный голосок Ани из трубки, босоногая и едва одетая Стелла на отдельном листке чертит схемы зависимостей, неудобно сидя на самом краешке кровати и с трудом дотягиваясь до стола — стул потерялся где-то в другой комнате, а может, просто скрыт под залежами книг. На плечах у девушки рубашка, застёгнутая на одну пуговицу, и, несмотря на мурашки по всему телу, Стелла полна решимости довести труд до ума. Она вклеивает новые страницы в весьма живописный дневник, обложка которому досталась от старого альманаха, а все страницы разного размера и цвета. И наконец, позвонив Ане и извинившись, забирается в постель, понимая, насколько замёрзла; от души чихает и через минуту засыпает.

Просыпается девушка, красная от смущения, и тут же бежит в душ. Она сама себе стесняется признаться, что ей только что приснилось, но это было невероятно приятно. С особым старанием Стелла намыливает низ живота, прикрывает глаза и заново видит все те картинки, что разбудили её.

— Боже,— говорит девушка, смывает с себя остатки мыла и снов, вытирается насухо и идёт завтракать по-настоящему. На полпути разворачивается и достаёт постиранное бельё из машинки; против её ожиданий, вещи не покрасили друг друга в непредсказуемые цвета, и это даёт надежду, что неприятности на сегодня закончились.

Какое-то время всё идёт на удивление хорошо. Находятся в глубине холодильника продукты, девушка варит и с аппетитом съедает сардельку, густо намазанную горчицей, и хрустит огурцом, горьким только с одной стороны; находит чистую и почти глаженую одежду, заворачивает пальто в большой пакет и отправляется в химчистку.