– Дани выплыл?
– Да. И теперь мой брат умеет бороться. Неужели ты думаешь, что сам Синеглазый уступит звёздам?!
– Но есть законы, Ариэль…
– О, да! Посмотри на Тора. Он трижды отвоёвывал своего сына. Джэд уже возвращал папу. Не забывай – важнее всех законов, сильнее все препятствий… Наверно, ты просто ещё не любил, Стэн.
– Я был уверен в обратном. Теперь, каждый день видя, что значит любить по-настоящему, всецело, безгранично, мои чувства мне кажутся смешными. Я никому бы не позволил приставить меч к шее, сказав – режь! Вернее, раньше никому…
Ариэль улыбнулась:
– Что, не против оказаться на месте отца?
«О чём она? Неужели думает…»
– На его месте мечтал бы оказаться любой, – отшутился юноша.
– Ты поосторожнее, Стэн. Папа жутко ревнивый… Ладно, мне пора к Наставнице.
– К Эдре?
– Нет, моя Наставница – Лионэль, дочь Аринга. Ты с ней не знаком. Она подруга мамы, очень скрытная, благородная, безнадёжно влюблённая в короля.
– В него, наверно, влюблены все в Саоре.
– Ну, да, в разной степени… Большинство, как мама, любят поверхностно, прекрасный внешний облик, некоторые, как Гэсса с Арвэ, видят сына, и очень немногие способны принять, как отец и Эльги, человека со всеми недостатками.
– Я не нахожу в нём недостатков!
– Ты его плохо знаешь! Он властный, скрытный, упрямый, гордый и слишком ранимый. Невыносимый в быту и несносный в общении. Дотронуться до себя он позволяет только самым близким людям. Неудивительно, что девяносто девять из ста влюблённых в него девушек рано или поздно говорят: сдалось мне такое счастье?! И выходят замуж за нормальных, славных, добрых, обыкновенных парней.
– Чтобы потом всю жизнь мучиться, сравнивая и понимая, какая пропасть между ними и тем, другим…
– Стэн! – возмутилась Ариэль. – Ты что, тоже попал в плен этих невероятных глаз?!
– Да, Аль, я в плену синих глаз. И, раз ослеплённый их цветом, я не стану искать других, более доступных и обыкновенных… Лучше всю жизнь быть незрячим, чем постоянно видеть их жалкое подобие!
Ариэль не то всхлипнула, не то простонала:
– А я, как и мама, готова держать бабочку в руке, нежели следить за лэктэрхом в небе… До вечера, Стэн!
– Ты же так и не поела! – опомнился он, но его слова уже повисли в пустоте.
Он вздохнул и уткнулся в тарелку.
Бабочка в руке?
Тысячу раз нет!
* * *
Принцесса Соледжа подошла, присела напротив:
– Привет, Стэн!
Он вздрогнул.
Не очень он доверял любителям бабочек!
– Стэн, не всем дано всю жизнь следовать за лэктэрхами…
Он поднял возмущённый взгляд:
– Ты подслушивала?!
Дейзи вздохнула:
– Не нарочно. Но, когда я появилась, вы были увлечены разговором… а потом я услышала достаточно, чтобы не смущать мою девочку ещё больше.
Стэн остыл:
– Принцесса, извини, если обидел. Я сейчас слишком растерян, подавлен, смущён… Всё, что я вижу, рушит мои представления о мире. Люди, что окружают меня, кажутся непостижимыми и недостижимыми героями, чьи поступки велики, а помыслы глубоки… Даже твоя дочь, такая юная, настолько сильнее и величественнее, что мне становиться страшно… Дейзи, как можно жить с ними рядом?! Они полубоги, их жизнь – легенда, их чувства – бездоннее Океана, а стремления – выше Ардэга… Любовь сильнее смерти, вера без границ… Неужели к этому можно привыкнуть?!
Она грустно улыбнулась:
– Привыкнуть непросто, можно притерпеться, Стэн. Я обыкновенная женщина. Для меня всегда на первом месте была семья, дети. Ты думаешь, я… не гонялась за лэктэрхом?! Нас представили королю Саора в один день – меня и Эльги. Ей было шестнадцать, мне четырнадцать. Не знаю, как она, я не спала ночь. И не только эту. Я находила любой повод попасть в Орж. Попасться Джэду на глаза. Сказать пару слов. И, когда мой отец, умирая, взял с него обещание жениться, радовалась, как дура.
Дура и была! Одной ночью, под мерное дыхание Триса, я поняла, что даже воспоминание о дерзкой рыжей девочке Синеглазому дороже, чем вся моя жизнь, принесённая в дар… Более того, я открыла, что я не знаю человека, которого полюбила. Что его душа закрыта для меня, и самое страшное – я не в силах понять эту душу! Что я вижу только совершенный облик, а остальное – лишь вымысел, игра моего воображения. В отличие от Эльгер, что приняла его сразу, не разделяя на прекрасного короля и несносного человека… Только Эльги сильная, такая же, как он. Они вообще очень похожи! Она готова быть рядом, видя все недостатки, сознавая все трудности. А я не способна ценить непостижимое, стремления, которых не разделяю, цели, что мне недоступны… Я не могу всю жизнь любить мечту!
Я выбрала другого. Юношу с сияющим взглядом, с восторженной и нежной улыбкой, такого трогательного, милого, беззащитного… Разве могла я заподозрить, что эта улыбка на самом деле предназначалась не мне?! Кто вообще бы предположил, что подобная страсть вспыхнет с первой минуты, с первого взгляда, с прикосновения руки… между парнями! Такая, что им станет безразлично, кто они, с кем они… Что в юности, ревнуя Синеглазого, я потом буду ревновать к нему! И кого! Собственного мужа, отца моих детей!
– Дейзи, – Стэн запнулся, но докончил: – Своей ревностью ты чуть не довела Дэрэка до самоубийства.
– Да! – воскликнула она. – Я не обладаю великодушием Эльгер! Я была не способна покорно отойти в сторону и уступить! Я не хотела быть второй!
– Может, поэтому Эльги и осталась вне счёта? Дейзи, для Джэда нет очерёдности, как ты не понимаешь. Есть любимые, и вряд ли он разделяет их по номерам.
Она обратила к нему заплаканные и необыкновенно прозрачные глаза:
– Я поняла это слишком поздно, Стэн. Вместе с горьким осознанием, что могла бы наравне с ними разделять эту страсть, эту силу, этот восторг. Но я упустила своего лэктэрха! Я сказала Джэду глупость и гадость. Намеренно жестоко, зная, как отреагирует настолько гордый человек. Я хотела разорвать связь между ними. Только оказалось, этой связью Дэрэк дорожит больше, чем жизнью! Муж простил меня, однако наши отношения никогда не станут прежними. Синеглазый же просто отдалился – навсегда.
– Вроде вы в хороших отношениях.
– Стэн, он со всеми в таких отношениях. Он король. Но во время недолгого изгнания Дэрэка я почувствовала, каким он может быть с теми, кого считает близкими людьми. Как умеет подбодрить и утешить. Рассмешить до слёз, заставить забыть все тревоги и сомнения. И это, заметь, я сказала «с близкими». А с любимыми… Когда я вижу их втроём, таких счастливых, живущих друг ради друга, испытывающих радость от того, что они вместе, у меня внутри всё перехватывает. Они вернулись с Артреска – и сразу к Эльги.
– Я думал, они захотят побыть…
– Вдвоём? Разумеется. После. Или до… ты прав – там нет очерёдности! Они и сейчас там – делятся впечатлениями, обсуждают, шутят… А если я войду – увижу удивление, настороженность, напряжённость. Они хорошо спрятаны для остальных – но я же чувствую! Дэрэк невольно дёрнется, прикрывая Синеглазого, и выражение бесконечного счастья на лице сменится тревогой: вдруг я опять скажу что-то, оскорбляющее чувства его любимого?!
– А ты скажешь, Дейзи?
– Что ты, Стэн! Я приняла всё, как есть, сразу после той истории. Но за иные ошибки приходится расплачиваться годами. Я плачу шестнадцать лет. И это не только отношение Дэрэка и отстранённость Дэйкена. Это холодность Эльгер, сдержанность Тора, молчание Гэссы, осуждение Лейгни… А напоследок, как клеймо, слова дочери – бабочка в руке.
– Она не хотела тебя обидеть!
– Я знаю… и разве на правду обижаются? Только моя бабочка в погоне за недостижимой мечтой сама стала лэктэрхом, улетев туда, куда мне, бескрылой, не подняться… и моя рука по-прежнему пуста.
Юноша смотрел туда, где она сидела за секунду то того, как исчезнуть, и не мог отделаться от двойственности ощущений.
Стэн, сын Аржэна, сочувствовал принцессе.
Стэн, прыгающий через радуги, присутствующий на ужине в Тери, свидетель боя в Артреске и сражения на площадке перед замком этим утром, готов был гнаться за своим лэктэрхом всю жизнь.
