-- Подожди, - хрипло сказал Полутролль, - надо поглядеть, что там творится.
Теплый Заяц покачал головой. По глазам его бойцов тоже было видно, что они этой идеи главаря не одобряют.
Но хофдинг уже засунул блюдо под мышку и шагнул к двери. Он отодвинул засов, приоткрыл дверь, просунул в дыру голову...
И любопытство погубило Полутролля.
С диким воем он отпрянул и покатился, пытаясь отодрать от себя серого марокканского волкодава, вцепившегося ему в лицо. Пророчество Арни сбылось.
Последующие события развивались стремительно.
Ошалевший от боли хофдинг выпустил рунное блюдо, и оно отлетело к ногам Рагнара.
Одновременно с этим Теплый Заяц нажал на крючок, и тяжелый арбалетный болт с тупой головкой, предназначенной для того, чтобы дробить кости, впился треплющему хофдинга псу между глаз, отправив его в собачью Валгаллу.
Подскочивший боец схватил мертвого пса за задние ноги и принялся стаскивать с истекающего кровью хофдинга.
Длинноухий напряг мышцы живота, выбросил ноги, уцепил ими блюдо и резко подтянул к себе. Увидев это, Теплый Заяц выпустил разряженный арбалет и шагнул к Рагнару, по пути вытягивая из ножен саблю.
Теплый Заяц был мастером своего дела, жить Длинноухому оставалось считанные мгновенья.
Видя такой переплет и будучи бессильным сделать что-нибудь большее для друга, Арни Ловкач собрал всю свою ненависть, всю скопившуюся желчь, и что есть мочи плюнул этой желчью в Теплого Зайца, целясь тому в правый черный его глаз. Впрочем, отдавая себе отчет, что шансов попасть нет никаких.
Одновременно с этим Рагнар, повинуясь загадочному наитию, задрал голову и тяжко завыл по-собачьи, а с площади ему ответил такой же звук, только помноженный на добрую сотню глоток.
Наполовину ослепший Теплый Заяц (потому что плевок Ловкача, как это иногда бывает в жизни, все-таки чудом до цели долетел) рубанул свою жертву по шее, но, сбитый с толку странным поведением Длинноухого, промазал на несколько пальцев. Сабля его, выкованная из темно-синей стали с переливами, перерубила толстую цепочку, держащую потомка ярлов за ошейник, и со звоном сломалась у перекрестия.
Тогда Теплый Заяц, который, как видно, имел привычку всегда доканчивать начатое, выдернул из ножен кинжал.
Второй его боец шагнул ему на помощь, вытаскивая саблю из ножен. Тут бы Рагнару и конец, но с земли поднялся совершенно неузнаваемый одноглазый Полутролль, белый от ярости и красный от крови, собачьей и своей собственной, и нечеловеческим голосом возопил:
-- Не сметь!! Я сам вырежу его сердце!!..
Но осуществить это свое намерение он не успел: дверь хлева распахнулась теперь уже настежь, и в проем полилась клокочущая, рычащая, воющая, мохнатая масса с остекленевшими глазами и перегрызенными веревками, и погребла под собой хофдинга.
-- По-моему, я этих псов уже где-то видел, - пробормотал совершенно ошалевший Ловкач. - И по-моему, на виселице.
А Длинноухий снова запрокинул голову и снова издал свой победный собачий вой.
Потому что в этой драке волкам уже ничего не светило.
<p>
22. Под землей</p>
Притянутая колдовским рунным блюдом, лохматая, брызжущая пеной лава в одно мгновенье заполнила хлев, погребая под собой и хофдинга, и Теплого Зайца с его бойцами, и мертвецов, и свиней. Арни с Длинноухим успели только вжаться в стену, расширенными зрачками наблюдая за чудовищным пиршеством. Длинноухий же еще время от времени негромко завывал, крепко притискивая блюдо к груди, и каждый раз это завывавнье сопровождалось новой вспышкой ярости псов.
Воскресшие, сошедшие с виселицы собаки были страшны. Клочьями торчащая во все стороны, колом стоящая от засохшей крови шерсть вперемешку с лоскутами бурого обнаженного мяса, горящие мрачным огнем глаза, капающая с клыков темная вязкая пена, задубевшие веревки на шеях - все это вместе наводило на нехорошие мысли.
Какими бы умелыми и подготовленными бойцами ни были Теплый Заяц и его ребята, для того, чтобы убить их, мертвым псам потребовалось лишь несколько мгновений. Здесь надо вспомнить, что мертвые воины - в том числе и те, что на четырех ногах - мало чувствительны к таким пустякам, как арбалетные стрелы да кинжальчики; их можно остановить, только разняв их тело на много частей.
Теплый Заяц погиб первым. Сразу несколько псов железными челюстями, как капканами, связали ему руки и ноги, а убитый только что и заново восставший марокканский волкодав (арбалетная стрела все торчала у него из лба, делая похожим на маленького, но очень злого единорога) отомстил обидчику. С ворчаньем вспрыгнул Теплому Зайцу на грудь и разом перервал Зайцу горло от уха и до уха. После этого Заяц уже ничего не мог говорить. Он повалился наземь, и серая масса сомкнулась над ним.
Его подчиненные, видя такие дела, бросились было к подземному ходу, но, конечно, не успели: человеку не убежать от собаки, если только это не пекинез Владыки Поднебесной. Беглецов догнали и загрызли.
Затем собачья лава плеснула в ту часть хлева, где находился подземный люк, и оттуда донесся истошный визг пожираемых заживо свиней.
Лишь воины Сигурда стояли посреди этого мессива солидно и безмолвно, посверкивая глазами, позвякивая цепями, и лишь изредка стряхивая с плеч какого-нибудь зарвавшегося пса.
Все пространство хлева заполнилось рычаньем и хрустом лопающихся костей. Арни и Рагнар, хоть и находились под защитой блюда, все ж пережили несколько неприятных минут, когда чудовищные псы два или три раза, как по команде, вдруг поворачивали окровавленные морды в их сторону и устремляли на менестрелей страшный взгляд своих тлеющих глаз с неостановимой жаждой убийства всего живого - и всех живых...
