Предистория была такова: известный своим бесстыжим поведением, ленью и завистью - то есть всеми теми замечательными качествами, что перечислил в своей лекции Арни - так вот, печально известный этими чертами берсерк Хельги Перекошенный окончательно перекосился. И перекосился берсерк до такой степени, что украл у самого кузнеца колдовские медные пластинки с заклинаниями, что нужны кузнецу для того, чтобы заговаривать и подчинять своей власти металлы.
Однако, похоже, умения кузнеца простирались подальше секир и гарпунов, потому что, прочитав таблички, берсерк завыл не своим голосом и опрометью бросился в лес, и больше никто из жителей Белой Селедки его не видел.
Тем же вечером, как село солнце, из сумеречного леса вышел жуткий зверь. Это был огромный, косматый, перекошенный медведь, чертами морды сильно схожий с берсерком Хельги. Первым чудище на узкой улице Белой Селедки повстречал рыбак Ари Бережливый, о чем городок известил его протяжный, полный ужаса визг, от которого у самого годи мурашки поползли по спине. В свете молодого месяца зверюга показалась Ари размерами никак не меньше того дракона, что убил легендарный Беовульф. Рыбак упал на спину и обмочился. Оборотень для острастки укусил Ари за нос, а затем отнял у вопящего благим и не благим матом рыбака всех его лососей и кошелек, неосмотрительно привешенный хозяином к поясу на видном месте. Затем, рявкнув на прощанье и забросав рыбака землей, чудище скрылось с места преступления.
Из этого прискорбного случая жители Белой Селедки сделали два важных вывода. Во-первых, оказалось, что для нападения оборотня вовсе не требуется полнолуние. А во-вторых, все убрали свои кошели с глаз подальше, перевесив их в более недоступные места. Поэтому второй случай нападения вермедведя стал гораздо более трагичным.
На сей раз жертвой вербера стал семидесятилетний дедушка Торд Белый, могучий старик, ветеран почти всех известных походов, мореход, не единожды плававший к Границам и лично знакомый с Эйриком Рыжим (тогда еще не имевшим, к слову сказать, своего легендарного географического ореола, а просто не знавшим удержу берсерком и колобродом, объявленным вне закона). Дед Торд на старости лет, однако, сколотил состояние и в Белой Селедке владел обширной усадьбой в несколько кварталов, с кучей подсобных промыслов. Гибель его потрясла и опечалила всех, тем более, что дедушка Торд, по его собственным словам, собирался протянуть еще никак не меньше четверти века, если бы не сумасшедший человеко-бьёрн. Хроника событий выглядела так.
Вермедведь бросился на дедушку Торда из засады, неожиданно, когда тот вышел полюбоваться закатом и красивым видом Перерубленной Горы в лучах заходящего солнца, с кружкой пива в руках. Оборотень неслышно подкрался к дедушке сзади (с годами ветеран стал несколько туг на ухо), повалил его, и, упершись лапами в спину, принялся искать кошелек на поясе старого викинга. Не найдя там ничего, оборотень перевернул жертву, чтобы поискать спереди, и вот тут-то ему пришлось столкнуться с неукротимым боевым духом дедушки Торда.
Увидав так близко от себя алчную и зловонную морду оборотня с маленькими бегающими глазками и капающей из пасти ядовитой слюной, дед Торд пришел в неистовство.
-- Я убью тебя, бессовестный шалопут и пердун Хельги!!! - завопил дед, и эхо этого клича, по словам очевидцев, докатилось до самой пристани.
После чего дед Торд, не вдаваясь больше в бесполезные разговоры, въехал наглому ворюге по зубам, и рев раненого оборотня известил о том, что дедушка, в молодости ударом кулака сбивавший с копыт лося, не до конца утратил былую сноровку.
Как раз в этот момент на помощь деду подоспел его отпрыск, четырнадцатилетний правнук Харальд, вооруженный тем, что попалось под руку, а именно - древним родовым каменным молотом с боевыми рунами. Этим-то молотком он, недолго думая, и отоварил хищника по хребту.
Трудно сказать, сработали ли магические руны, или же просто Харальд не пожалел размаху, вступаясь за героического деда (хотя какой размах у подростка...), но только в результате его удара случилось чудо - оборотень потерял-таки соображалку и рухнул замертво прямо на деда Торда, всей огромной тушей придавив того к земле, - а туша, надо сказать, была немаленькой: кажется, рыбак Ари почти не соврал.
Маленький Харальд, надрывая мальчишеский пупок, тонкими ручонками принялся стаскивать издохшего, как ему показалось, вермедведя со своего деда. Не тут-то было - задача оказалась непосильной для ребенка! Сколько Харальд не пыхтел, не плакал и не ругался, туша не сдвигалась ни на йоту. В конце концов обессиленный Харальд сел на землю и ломающимся голосом принялся укорять небеса, крича что-то вроде того, что если Тор, Один и Локи не хотят дать ему необходимую силу, то пускай эти жалкие трусы слезут со своего задрипанного Асгарда и попробуют что-нибудь сделать с ним, Харальдом, который имел их всех, и имеет, и будет иметь в дальнейшем, если несправедливость будет продолжаться.
Имена перечисляемых Харальдом мэтров произвели неожиданное действие на негодного оборотня. Он моментально пробудился, спрыгнул с деда, одним махом перескочил через совсем ошалевшего от такого поворота событий Харальда, и был таков: хвост вермедведя исчез в молодом ельнике, не успел Харальд сказать "ап". Тут, как всегда вовремя, подоспели взрослые воины и застали горько рыдающего Харальда: дед Торд успел-таки отправиться в Вальгаллу. Он задохнулся в густой вонючей шерсти распроклятого человеко-бьёрна...
Но не отпылал еще погребальный костер, как на Белую Селедку свалилось новое потрясение. К утру следующего дня обнаружилось, что похищена девица, и не кто-нибудь, а дочка помощника годи, раскрасавица и предмет многочисленных сватовств; одна из самых желанных невест Белой Селедки. И не надо ходить к прорицательнице, чтобы догадаться, чьих грязных лап было черное это дело: берсерк Хельги, еще будучи человеком, - человеком темных страстишек и сластолюбцем, - неоднократно домогался он к помощнику годи со своими поползновениями, и был отвергнут, и подвергнут остракизму и отказу от дома. Конечно, берсерк-оборотень попомнил былое, воспользовался случаем и, видно, получил свое. Представив себе картину, на этот раз в Селедке взбесились буквально все.
В сей удачный момент как раз и подвернулся Арни со своими разглагольствованиями о верзверях. Разгоряченные старейшины сначала хотели просто обмазать болтунов смолой, вывалять в перьях, поджечь и посмотреть, как они будут красиво гореть. Однако заковыристый бескостный язык Ловкача сослужил друзьям службу и на этот раз.
Арни раздул щеки и хладнокровно заявил (хотя сердце, безусловно, ёкало), что да, это можно, но кто ж тогда будет ловить вредоносного и хитрого вербера, если умные старейшины уморят единственного на настоящий момент в городе мастера по охоте на оборотней, каким он, Арни, и является? Вот эти вот сельские простаки? (После этих слов Арни чуть не убили вторично). Однако его удача пока оставалась с ним, и все кое-как утихло. Друзей развязали и даже согласились выслушать: старейшины порешили, что на безрыбье сойдет и такой угорь, как Арни. Тем более, что кузнец в сознание до сих пор не пришел - ведь поганец-берсерк при покраже табличек здорово рубанул его по загривку, и были серьезные опасения, что кузнец может отбыть вдогонку за дедушкой Тордом...
