– Ты не могла бы поговорить с папой? Может он послушает тебя и передумает? Позволит нам вернуться?

На какое-то время за столом воцарилась полнейшая тишина, а затем Алишия неуверенно проговорила:

– Но разве Дерин не сказал вам?

С подозрением вскинув глаза на тетю, я вопросительно приподняла бровь:

– Не сказал что?

– О Варнине. Именно туда он и вылетел не далее, как сегодня утром. Компания вашего отца заключила новый договор, весьма выгодный, как я понимаю.

Тут уже вмешался Алекс и со скрипом отодвинув табурет, мрачно констатировал:

– Как удобно. Папа убил двух зайцев одним выстрелом. Избавился от нас и не лишился собственной выгоды. Это так на него похоже, не правда ли Гретлин? А я то убивался, думая, что стал единственным виновником данного торжества. Оказывается всё куда как проще, отцу мой промах только на руку сыграл.

Почувствовав раздражение брата, я отставила тарелку с так и не тронутым салатом и пробормотала:

Спасибо за обед. Всё было очень вкусно. Но думаю, сейчас я просто пойду и прогуляюсь – и предупреждая предложение Лекса, твёрдо добавила— Одна.

Обогнув дом с заднего крыльца, я ступила на узкую тропинку ведущую в довольно густой перелесок проходящий прямиком за участком Алишии и торопливо устремилась вперёд. Надеюсь Лекс не кинется вслед за мной, сейчас самое лучшее- это побыть в одиночестве.

Размышление мой конёк. Иногда я настолько увлекалась, что забредала в такие отдаленные районы, что не сразу могла понять, где нахожусь. Но это там, в Лившиге, где большая часть города была известна и не так пугающа. В незнакомом месте не стоит терять связь с реальностью, иначе можно вляпаться в неприятности, а их и так хватает.

Стараясь следить за дорогой и не сходить с главной тропы, я глухо пробормотала:

– Алекс прав, отец всегда и во всем ищет выгоду. Его не останавило даже то, что ни мне ни брату сейчас крайне нежелательно оставаться одним, без его поддержки. Хотя участие папы в наших жизнях и так весьма незначительно.

Свернув влево, хотя и ожидаемо, но все-же немного неожиданно очутившись на заднем дворе небольшой часовенки, я с удивлением осмотрелась. Надо же, мне казалось старым кладбищем уже давно никто не пользуется.

В последний раз, когда мне пришлось здесь побывать, а это целых двенадцать лет назад, всё казалось таким старым и запущенным. Сейчас же часовню подновили, ограду выправили и окрасили заново. Вероятно, городской совет нанял человека, который теперь и ухаживает за данным участком.

В ответ моим предположениям из небольшого пристроя выглянул рабочий и обращаясь ко мне, прокричал:

– Эй, мисс, вы заблудились или кого-то ищете? Вам помочь?

Отрицательно покачав головой, я крикнула в ответ:

– Нет, спасибо. Не беспокойтесь. Я знаю, куда мне идти.

Как бы прошедшее время не старалось, оно не в состоянии изгнать из памяти некоторые вещи. Особенно если это похороны собственной матери.

Не мешкая и секунды, я решительно зашагала вдоль старых покосившихся надгробий, и несколько минут спустя оказалась там, куда ноги сами привели меня, едва я покинула дом Алишии.

Захоронение не выглядело заброшенным. Небольшой букетик, хоть и уже увядший, явно был принесен сюда недавно. Это и понятно, тётя заботится о маме, даже после смерти.

Несмело коснувшись кончиками пальцев таблички с указанными на ней датами и именем той, что дала нам с Алексом жизнь – Илоиза Лаура Салинер (Кловер) 1989- 2017 – я прошептала:

– Привет, мам. Мне очень жаль, что пришлось так долго ждать, пока я наберусь решимости навестить тебя.

Внимательно осмотрев плиту и отметив, что папа не озаботился даже тем, чтобы выгравировать на ней посмертную эпитафию, я пожала плечами. Впрочем, это и понятно, отец никогда не обращал внимания на такие мелочи. Всё должно быть четко, кратко и по существу- вот его девиз.

Тихий шорох раздавшийся позади, заставил меня взрогнуть и резко развернуться. Заметив приближающегося работника, которого уже видела немного раньше, я расслабилась и приветственно кивнув, проговорила:

– Извините, возможно у вас установлены определенные часы посещения, если это так, то я не знала. Ещё раз простите.

Мужчина покачал головой и остановившись, чуть поодаль, произнес:

– Нет, никакого графика. Посещение свободное, да и вообще сюда редко кто заглядывает. Родственники покойных уже в большинстве сами присоединились к тем, о ком скорбели. Кладбище, как вы наверное знаете, довольно старое. Тут давно никого не укладывают в землю.

Метнув быстрый взгляд на могильную плиту за моей спиной, он продолжил:

– Ваша родственница? Тогда понятно почему вы здесь. Она одна из последних захороненных. Я сам хоть и не из местных старожил, но живу в городке достаточно давно, и вижу, что за могилой ухаживают. Вы молодец.

– Эм-м, нет. Это моя тётка. Алишия. Мы с братом только вчера приехали из Лившига.

Мужчина пожал плечами

– Может и она, не спорю. Я плохо знаком с поселенцами северной стороны. Но даже тем, кого давно не посещают многим лучше, чем тем кто остался на старой дороге.

Непонимающе приподняв брови, я переспросила:

– На старой дороге?

– Да только ей давно уже никто не пользуется. Нерабочие штольни, насыпи, обвалы и прочие неприятности. Но я о другом. Говорят, довольно давно на переезде, произошла автокатастрофа, погибли женщина и ребенок. Машина не удержалась на трассе и рухнула вниз, прямиком на дно ущелья. Так как у родственников погибших претензий не возникло, заморачиваться по поводу как поднять несчастных наверх, никто не стал. Потому сделали проще- у места, где произошла авария воткнули пару плит и дело с концом. А потом, уже позже, дорогу закрыли. Вот я и говорю, тем двоим куда как хуже, чем остальным, лежащим на освящённой земле.

Выслушав трагичную историю, я тем не менее, недоверчиво пробормотала:

– Родственники отказались поднимать погибших, но почему? Если даже бедняги были не местные, можно было подключить шерифа Асании и опротестовать решение властей.

– Очень даже местные. Мать непутёвой ещё до сих пор жива. Старая Марта Танхол. Живёт на краю леса, у самой границы города. Она поначалу, вроде и поднялась на дыбы, но спустя пару дней сникла и протопав в участок, отозвала прошение. Я не в курсе, почему она это сделала. Лучше спросить у местных сплетников, как никак более десяти лет прошло. Но точно знаю, внука она любила, уж больно плакала и стенала по нему. Куда меньше, чем по собственной дочери. Конечно, не следует о мертвых плохое говорить, но Надин непутёвой была. Я тогда только обосновался в городке и толком никого и не знал, но о дочери Марты ходили сплетни не хуже, чем о Элвисе. Красавица была, но глупая. Всё славы хотела и деньжат побольше, потому и подалась в верхний город. А через год вернулась, да не одна, с подвеском. Уж как Марта просила дочь оставить мальчика, но та упёрлась и ни в какую. Так и таскала его туда и обратно, то к матери то в город. А парень-то и не нужен ей был, худющий да оборванец, словно сирота.

Пожевав губами, рабочий сплюнул в сторону табачную жвачку и договорил:

– Кто знает, что там вышло, хотя по мне так пьяная она была, Надин. Перебрала да угробила и себя и мальчонку. Пацану в то время, лет пять было, не больше. Марта с тех пор замкнулась, людей не принимает.

– Что значит не принимает?

– Знахарством она промышляла, травами да наговорами болячки лечила. А теперь и знать никого не желает. Думает, бог ее наказал за то, что ворожила да заговаривала

В дверь робко постучали и в комнату вошла Алишия:

– Ты уже вернулась, Гретлин? Если не против, то можем поговорить.

Захлопнув крышку ноутбука, где в данный момент я рыскала в поисках крупиц информации о той давней истории,что поведал рабочий с кладбища. Немного поколебавшись, я согласно кивнула, посчитав что куда как проще разузнать всё из первых рук.