– Обычная телепортация, ничего особенного, – уныло отмахнулась от него девушка, – кстати, я забыла представиться. Меня зовут Эбигейл.

– Эрик, – юноша протянул девушке свою обугленную руку.

– Мило, – Эбигейл не стала её пожимать, – не хочу причинять тебе боль, – пояснила она.

Эбигейл подошла к столику и налила в прозрачный стакан содержимое графина.

– Ты сказала, что ко мне сейчас придут друзья, – Эрик озадаченно почесал макушку, наблюдая, как девушка наполняет второй бокал. Головная боль пульсировала в висках и запутывала мысли в прочный беспорядочный узел.

– Всё верно – светловолосый парень, кажется, его зовут Питер, и сумасшедший старик.

– Консус Лендер, – пробормотал Эрик, – он хороший человек.

– Хороший не всегда значит нормальный, – ухмыльнулась Эбигейл, протягивая бокал Эрику, – будешь чай или, может быть, вино?

– Нет, спасибо, – Эрик дотронулся до своего лица, – на данный момент мне ничего не хочется. Сколько я провалялся без сознания?

– Несколько часов. Не беспокойся, – Эбигейл настойчиво вручила Эрику в здоровую руку побуревший стакан, а сама села за стол, – чуть позже я наложу на твои раны травы, и все твои мучения уйдут.

– Какие травы? – вежливо поинтересовался юноша, делая несколько глотков. Содержимое фужера оказалось крепким и терпким вином. На удивление колющая боль, поражающая всю голову, отступила, вино вмиг оказало отпускающее воздействие, но обугленная рука продолжала гореть, будто всё ещё находилась в огне.

– Целебные, какие могут быть ещё травы в твоём случае? – Эбигейл наклонила голову вбок. – Но предупреждаю – сразу они не подействуют. Так что эту ночь ты проведёшь в лазарете у моего хорошего приятеля.

– Ты тоже была на балу? – Эрик пропустил слова девушки о лазарете мимо ушей.

– Пришлось идти. До меня дошли тревожные слухи, что на празднике будет особенный гость, – Эбигейл таинственно улыбнулась, – можешь только представить, насколько грандиозным было моё разочарование, когда я увидела там тебя?

– Не смешно, – Эрик фыркнул, – тебя-то я вообще там не видел.

– Разумеется, и тебя никто не спасал – Мандериус сам тебя перенёс сюда, – с колкостью в нежном голосе произнесла колдунья и посмотрела на большие песочные часы, стоявшие на книжной полке вместе с нешироким ассортиментом книг. – Твои друзья должны вот-вот прийти.

– Как ты ориентируешься по ним? – Эрик встал с жёсткого дивана и подошёл поближе, – как вы все это делаете? Они же жутко непонятные.

– Сам ты непонятный, – Эбигейл отставила бокал, – а мне более привычно полагаться на них, а не на то, что у тебя прицеплено к руке.

Эрик с досадой посмотрел на свои наручные часы: без батарейки от них не было пользы, но и снимать их он не намеревался – с ними ассоциировалось слишком много славных воспоминаний, связанных с домом и семьёй.

– Хочешь сказать, что ты с собой носишь килограммовые часы, которые запросто умещаются в маленькой дамской сумочке?

– Естественно, что нет, – холодно произнесла Эбигейл, – в каждом здании есть песочные часы – даже у Мандериуса в замке они были. Или ты ничего не заметил за тенью своей важной персоны?

Эрик пожал плечами. В комнате, где они провели с Мандериусом достаточный промежуток времени, не было никаких часов, тем более песочных.

– Мне было некогда искать занимательную атрибутику. Если ты не заметила, то Мандериус пытался меня убить.

– Да неужели? – Эбигейл театрально покачала головой. – Я склоняюсь к мысли, что он пытался это сделать не просто так – мы общаемся с тобой несколько минут, а у меня уже появилось жгучее желание огреть тебя чем-нибудь тяжёлым.

– Ты всегда такая холодная и циничная?

– Только по четвергам.

– Твои часы показывают и день недели?

– Мои часы показывают всё.

В дверь кто-то трижды постучал, прерывая назревающую ссору.

– Перестраховка не помешает, – проговорила Эбигейл и ушла открывать дверь.

«С ней будет тяжело», – мрачно подумал Эрик. Часы, которые он всё ещё с любопытством разглядывал (у Питера они были простыми, без узоров, маленького размера, по всей видимости, карманные), медленно отсчитывали золотистую крупинку за крупинкой, и, провожая их взглядом, юноша чувствовал, как его начинает клонить в сон. Песок гипнотизировал, а тишина расслабляла. После пережитого кошмара, где в главной роли великолепно блистал в свете красных языков пламени Мандериус, Эрик ощущал необыкновенную апатию и крепкое желание заключить в свои объятия кровать. Несмотря на дикую боль, пронзающую его руку и плавно переходящую в ноги, Эрик вернулся на кожаный диван, где очнулся после сражения с Мандериусом.

– Эрик, – в комнату вбежал насмерть перепуганный Питер.

– Твоё лицо! – еле слышно произнес Эрик, разглядывая чудовищный ожог друга, – я надеялся, что ты останешься дома, там сейчас безопаснее, чем здесь.

– Всё хорошо, Эрик, – Пит натянуто улыбнулся и зачем-то прикрыл ожог ладонью, – я сейчас не чувствую боль. Она мне дала лекарство, – добавил он, кивая на Эбигейл.

Эбигейл, стоявшая в дверях, рассерженно фыркнула:

– Вот так впускай в свой дом людей – ни здравствуйте, ни до свидания, ни спасибо.

– Не обижайся на него, красавица, – Консус Лендер, верно корабль, медленно проплыл в комнату и ласково положил на плечо Эрика свою сухую руку, – скорее всего, мальчик имел в виду то, что пока он здесь, в доме будет весьма небезопасно.

– Хоть кто-то меня понимает, – Эрик прикусил губу. Рука мистера Лендера легла прямо на свежую рану, но говорить об этом он пока не решался. – Вы, наверное, очень расстроились, когда узнали, что Мандериус не тот, за кого его все принимают?

– Я доверял ему жизнь, дитя, – мистер Лендер грустно вздохнул, – но смысл жизни ведь не заключается в слепой вере человеку, которого ты почти не видел?

– А я никогда ему не верила, – сухо отозвалась Эбигейл, – вот ни единому его слову и поступку.

– Что будет дальше? – Эрик взглянул в туманные глаза старика, – Мандериус хочет разрушить барьер между моим и вашим миром. Ему нужно помешать.

– Думаю, что он сначала попытается пробудить древнее зло, то, что царило здесь задолго до появления людей, – Консус Лендер присел рядом с юношей и со зловещим скрипом произнёс: – Адам. Его называют Анорамондом. Немногие помнят историю Адама, дети мои, но каждый знает про его прирученного зверя.

Эрик содрогнулся. По его коже пробежали мелкие мурашки, а вслед за ними – холодное волнение, пронизывающее до костей. Он уже слышал это имя – Адам, Клеменс ему о нём говорил. В памяти Эрика вспыхнула огнегривая отвратительная морда льва и узкие сплошные кольца змеи, обтягивающей шею, – золотое воссоздание чудовища на воротах Джоува Мандериуса. Неужели Адам и Мандериус как-то связаны?

– Химера, – быстро озвучил свою догадку Эрик. – Мандериус освободит химеру. Эбигейл вопрошающе посмотрела на старца:

– Неужели ту самую?

– «Химера. Голова её покрыта львиной гривой, ибо она приняла форму льва. Туловище же чудовища больше напоминает туловище козла, копыта коего втаптывают в грязь всякого, кто потревожит его. А завершает зверя длинный массивный хвост, на конце коего шипит голова змеи, чей укус клыков смертелен для человека. И не было и не будет зверя страшнее, чем химера. И несёт она за собой лишь боль, пыль и разрушение, ибо из пасти льва вырывается ледяное пламя, способное уничтожить всё живое. Подчиняется этот зверь лишь Адаму, некоронованному Богу Богов – Анорамонду», – скрипучим голосом процитировал мистер Лендер. В комнате воцарилась нерушимая тишина.

– Значит, Мандериус не в силах контролировать чудище? – после нескольких минут тишины нарушил молчание Эрик, – это отличная новость.

– Да, дитя, только истый хозяин изувера имеет власть над зверем. Но Мандериус способен выпустить химеру из заточения, – старик нахмурил убеленные сединами брови, – таким вот нехитрым способом отвлечь нас от самого главного. Но боюсь, детишки, что после освобождения монстра «самое главное» в корне изменится для нас.