Может быть, находясь при смерти, он видит в ней мать и ощущает себя ребёнком? Эта моя мысль начинает обрастать неожиданными видениями. Каждый раз, когда ему необходимо в туалет, и жена его по-матерински наклоняется над ним, просовывает под него руки и рывком отрывает его от постели, он прижимается к её груди, мягкой, пахучей…
Вселенские запахи так не пахнут!
Каждый раз то ли от боли, то ли от пережитого волнения от тесного вынужденного общения с женой, на больного наваливается беспамятство. В руках исчезает напряжение, глаза закрываются, тело вытягивается, кожа на щеках идёт белыми пятнами…
– Знаю, как рождаются дети, – вернувшись, устало говорит женщина, – а вот как мучаются перед смертью взрослые, как умирают, не приходилось видеть. Видимо, скоро придётся.
Уйдя от больного и закрыв плотно за собой дверь, она на тесной кухоньке, не стесняясь, плачет. Тихо всхлипывает. Чтобы он не услышал.
– Всю свою сознательную жизнь, когда учился, работал, всё пытался понять, каждому новому человеку задавал вопрос: что это такое жизнь? Он как будто коллекционировал ответы, суждения людей. Даже стихи писал:
Кто расскажет по секрету,
Коли им не дорожит:
Что такое чудо – ЭТО?
Где к нему тропа лежит?
Только нету здесь секрета —
Так как ЭТО,
Так как ЭТО…
Так как ЭТО чудо – ЖИЗНЬ!
– Когда я с ним познакомилась, то в первый же день он мне под большим секретом сообщил: “А я знаю самое большое чудо на свете – это жизнь! И как любое чудо – это прежде всего Чудо! Чудо с большой буквы!”…
Сейчас его любимое Чудо покидает его.
Он мало болел. Два года назад пожаловался на болезнь желудка. Для любопытства пошёл в поликлинику провериться. Направили в больницу. Через двадцать дней вернулся с диагнозом – рак. Добрый доктор сказал: “Живи пока, радуйся – с годик, может, протянешь!”
Муж даже не расстроился. Жил активным московским пенсионером. Занимался с внуком, ходил на зюгановские сборы, и – главное! – больше стал читать; завёл толстую тетрадь… стихи стал писать. Не знаю – писал ли он стихотворения раньше, не знаю: не замечала, да и некогда было – работали всё-таки, но поэзию он обожал. Как-то решила навести порядок на его столе и в стопке книг нашла листок со стихами:
Ему открыто вымолвили: “Рак!”
Он год пожил, сказал:
“Тут что-то, брат, не так!
Пусть я не врач и в медицине не мастак,
Но что-то тут не так!
Да – что-то тут не так!”
Ещё он год пожил, спросил жену: “Где рак?”
Она: “Сама ищу, где этот самый рак!
Пусть ты не врач и в медицине не мастак,
Но ты ведь не нашёл где твой треклятый рак!”
А внук всерьёз сказал: “В реке, дед, сидит рак!
А у тебя живот болит… Бывает разве так?
И бабушка сказала, что ты не мастак —
Не можешь распознать, где боль живёт, где рак.”
По голове погладив внука, дед промолвил: “Рад,
Что врач ошибся, напугав меня противным словом – рак.
Долой со столика лекарств аптечный склад!
Долой халатов белых маскарад!
Вот так!”
Не долго хорохорился. Ещё когда голос у него был – пожаловался: “А жизнь я не разгадал и не прожил, как хотел до конца и, видимо, уже не успею… а хочется напоследок что-то путное вспомнить, а, главное, записать – тебе или кому ещё что-то пригодиться: то ли успеть прочитать или сопоставить с чем-то, или что-то суметь исправить”.
И женщина, как бы извиняясь, спросила:
– Он не успеет, а мы-то, остающиеся, сумеем? Жизнь у каждого разная и по-разному видится… Однажды я прочитала: “Жизнь наша – природная загадка и изучать её надо не останавливаясь”. Муж и не останавливался. К началу войны с фашистами он уже вовсю работал. Руки у него золотые, ко всему приученные. Глаза любопытные…
Женщина говорила, голос её убаюкивал, воскрешал прошлое.
Я слушал и невольно сравнивал пройденные этапы своего прошлого, прошедшие пути-дороги своих друзей; души некоторых уже покинули грешную землю, но доля их и каждого была по-советски похожей.
После школы каждому из нас Родина выдавала задание – строить в социалистической стране для российского народа коммунистическое общество. Один всю свою взрослую жизнь проработал на комбайновом заводе, другой – с бригадой электриков почти всю Красноярскую Сибирь объехал – электросети к деревням и сёлам тянул. Обоих уже нет в живых, а добрая память о них осталась. Нет-нет, а и долетит как бы ниоткуда весёлый голос моего Николая Андреевича, большого любителя наших семейных застолий с его извечным признанием оперного Хосе, которое он дарил на прощание кому-нибудь из женщин:
“Меня не любишь, но зато тебя люблю я, Тебя люблю я – так берегись любви моей!”
Красивый, всегда опрятно одетый, он был не только душой застолья, но и добрым, настоящим хозяином своего дома. Всё своё выходное время, он что-то мастерил, красил, копал и поливал грядки, большую часть отпускного времени проводил дома.
Среди нас он был самым старшим и первым ушёл из жизни. Когда судьба определила мой отъезд в столицу, прощался тяжело и грустно:
Провожал он меня, пил вино за весёлым столом,
Обнимал на прощание, скупо бросив: “Пока, до свидания!”
А потом всё просил: “Приезжай,
тебя просим почти всем селом”.
Не дождался, ушёл, не поняв моего оправдания.
Он, конечно, же ждал, перед тем, как навечно отбыть;
Ждал, что стукну в окно, за которым цвела весна ранняя.
Может, было не так, – только я не могу позабыть
Грустный голос его и скупое: “Пока, до свидания!”
В Подмосковье в день его похорон властвовал апрель. Было солнечно и весело, а на душе у меня было черно – на похороны я не успевал.
Блистал апрель, апрель звенел,
Катилось солнце по небесному раздолью,
И здравицу скворец слагал весне…
А в этот день друзья похоронили Колю.
Интеллигент по жизни, жизнью дорожил,
Хотя и не была она ему конфеткой;
Он среди нас самым надёжным был, —
Ушёл же первым…
Может быть, в разведку!
– Вы – где? – Голос женщины выводит меня из задумчивости. – Мне кажется, вы меня не слушаете!
Пришлось слукавить, сказать, что всё не так и я весь – внимание.
Несчастная женщина, конечно же, не поверила: в беде женщины прозорливы, насторожены и всё видят на три-четыре шага дальше, однако, подавив в себе свою настороженность, продолжала:
– Бывало на месте не усидит, и дома не удержишь – весь работе отдавался… Кто-то сглазил – болезнь напустил.
Женщина приумолкла, словно осмысливала последние слова.
– Как я сразу не догадалась? Где-тоже я читала, что человек, как бы предчувствуя свою скорую кончину, начинает делать гениальные поступки: у него открывается какой-то божий дар и ему постигается что-то такое…высокое. Стихи, например, размышления.
