Человеческой благостью веяло от сказок дедушки Корнея.
Пришедшие на Украину подчинённые Барака Обамы не благодушествовали. Пришли с откровенной задачей научить украинских ультрас немедленно и безжалостно провести санитарную чистку украинской нации, изгоняя из неё русский дух, русский язык и прямых носителей всего русского.
Американские уроки бомбить, убивать, жечь попали на благодатную почву – по прямому указанию киевской хунты в легендарном городе Одессе полуторатысячная толпа молодчиков из фашистского “Правого сектора” заживо сожгла и зверски убила 48 человек. Раненых никто не считал. Более 50-ти пропали без вести.
В раннем детстве кое-кому из этих изуверов родители, может быть, и читали бесхитростные сказки Чуковского, но чувствуется, что это был напрасный труд.
Зловещая тень белорусской Хатыни накрыла Одессу.
В который раз человеческое сообщество Земли вступило в трагическую полосу жизни.
Познание
Любому человеку было не до разгадки собственного существования, когда он только выбрался из материнского чрева на свет и глотнул живительный воздух свободы. Глотнул, ошарашено почувствовал огромность окружения вместо материнской тесноты и заревел.
Было отчего!
Он впервые увидел людей. Их ласковые ладони вознесли его в высоту, откуда он увидел лицо своей матери на ослепительно белой подушке, услышал её голос, тихий и нежный; увидел её руки, зовущие его к себе, и ему захотелось опуститься к ней на её ослепительно белые одежды.
Он не знал, как это сделать и, не умея ещё говорить, плакал.
Он впервые услышал себя, свой голос новорождённого.
Он всё делал впервые.
Даже стук сердца матери, он уже слушал снаружи, лёжа у неё на груди и сладко насыщаясь живительной молочной влагой.
Обвёрнутый в мягкие пелёночные одежды, он впервые спал у мамы под боком, вдыхая запахи неповторимого материнского тепла.
Пройдёт много дней и ночей, пролетят годы, а в памяти нормального человека всё будет присутствовать запах детства, запахи своего жилища, притягательные видения молодых родителей – первых несменяемых учителей неизбежным премудростям жизни. От того невосполнимой утратой оборачивается для человека смерть матери.
Плачут, плачут люди, вспоминая детство,
Плачут по утрате матерей:
На маму и на детство можно опереться —
Крепче нет опоры и верней.
Уходя из дома, мы делались взрослее,
Грелись у костров, где горячо,
Но ничего на свете не было теплее,
Если рядом был мамин бочок.
Человеческая память неожиданно вдруг высвечивала кусочек горизонта, к которому стремилось детское воображение, к той самой полоске, где соединялось земля и небо и просыпалось наше солнышко. Чаще всего туда стремилось ребяческое любопытство. Оно, любопытство, вместе с робкой полоской зари ощупывало краешек неба – всё ли там чисто, всё ли там благополучно и можно ли дать разрешение светилу выглянуть из-за горизонта ослепительной макушкой?
Детская душа ликует, она буквально кричит:
– Свети! Пусть земля просыпается… Свети – иначе не начнётся новый день!
И новый день начинается.
Лучик света коснётся чего-нибудь высоко-высоченного и, если это будет дерево, разбудит прикорнувшую на ночлег среди ветвей птаху, а та пискнет, встрепенётся и в качестве благодарности пропоет коротенькую серенаду солнышку. Серенаду пробную – вдруг она кому-нибудь понравится.
Услышав ответную трель, птаха зальётся новой мелодией и под её переливы, природа-жизнь стряхнёт с себя ночную дрёму и, подмигивая солнышку, сделает по земле первый шажок.
Вы думаете, нашему любопытству не интересна, какая она такая проснувшаяся наша жизнь? Ещё как интересна! Вот если взять и открыть один глаз Нет лучше сразу два глаза! И – потянуться! Нет, долго тянутся сразу нельзя! Не-ин-те-рес-но!
Лучше открыть сразу два глаза и прислушаться, и присмотреться к комнате, где спишь. Правда – в комнате давно всё знакомо и будет интереснее узнать, а что там делается за стеной дома?
Для российских ребят за стеной дома живёт Мир.
Он – добрый дядька, наш российский Мир: он никому не мешает жить и лишь спокойно наблюдает, как россияне работают —
Варят металл, строят дороги,
К больным приходят на подмогу,
Растят хлеба, пекут коврижки,
Учат ребят влюбляться в книжки.
Он многолик наш Мир и у нас ещё будет возможность проверить так ли это.
Я не оговорился, когда написал “у нас”. Мир наш является многоликим и для любого взрослого человека, и для самого маленького, только что открывшего глазёнки после своего появления на свет.
Его мамочка, услышав голосок своего только что родившегося чада, с каждой минутой будет открывать необычную себя в роли воспитательницы нового для Мира, а, может, и для вселенной нового человека. Она услышит вещий голос извне или услышит и увидит говорившего.
Человека этого она никогда не встречала и – о, чудо! – он говорил стихами:
“Ты робко его приподнимешь:
Живи, начинай, ворошись.
Ты дашь ему лучшее имя
На всю его долгую жизнь
И. может быть, – погоди-ка, —
Услышишь когда-нибудь, мать,
Как с гордостью будет великой
То имя народ называть…
И жить ему где-то в столице,
Свой подвиг высокий творить.
Нет, будешь ты знать и гордиться
И будешь тогда говорить:
– А я его, мальчика, мыла,
А я иной раз не спала,
А я его грудью кормила,
А я ему имя дала”.
Может быть потом, когда сынок подрастёт, пойдёт в школу и однажды принесёт домой из библиотеки томик стихов Александра Трифоновича Твардовского, она вспомнит слова человека, говорившего стихами.
Вспомнит и пойдёт в церковь, и будет долго молиться святым мученицам Софье, Вере, Надежде и Любови, прося у них необходимую толику великого чувства любви между детьми и родителями.
И подойдёт к ней священник, спросит о молитвенной тайне, и поведает ей печальную, но поистине героическую историю гибели святого семейства, которому молятся о сохранении подростков от искушений мира нынешнего.
О героизме девочек стало известно ещё во втором столетии по Рождестве Христовом в царствование римского императора Адриана.
Тогда в Риме жила вдова по имени Софья, что означает премудрость.
Были у неё три дочери – Вера, Надежда и Любовь. Благочестивая мать назвала дочерей именами трёх христианских добродетелей. Девочки не скрывали своей христианской веры и были вместе с матерью вызваны к императору, который потребовал от них отречения от веры под угрозой пыток. Девочки отказались.
Первой пострадала старшая двенадцатилетняя Вера: после жестоких пыток ей отсекли голову.
Перед казнью десятилетняя Надежда поцеловала младшую на год сестру и мать и сказала: “Предстанем вместе Святой Троице”
Настал черёд младшей девочки. Палачи думали устрашить её видами казни, но Любовь поцеловала тела сестёр и сама вошла в приготовленную горящую печь. Господь уберёг её от огня, но Адриан велели Любови отсечь голову.
Мать Софью по жестокому расчёту не подвергли мучениям – оставили ей жизнь в безысходном горе и одиночестве.
Тела дочерей Софья вывезла за город и похоронила.
Господь невидимо, как мог, утешал вдову. Три дня провела Софья у могилы дочерей в непрестанной молитве и здесь же уснула сном смерти, соединившей её с дочерями в Царстве Того, любовью к Которому были исполнены их сердца.
