Вокруг слегка гомонящая и напомаженная публика, как всегда перед концертом. За исключением того, что некоторые дамы слишком на мужиков похожи, ничего выделяющегося. А, учитывая свободу поменять пол или вообще отказаться от пола, словосочетание «ничего выделяющегося» можно выкинуть. Отказаться от своего пола – это вам не то, что отказаться от своих миллиардов в пользу каких-нибудь голодранцев, много ума не требуется.
Некоторые здороваются даже со мной, «мое почтение – наше вам с кисточкой». И мне приходится напрягать извилины, чтобы не перепутать, кому «мадам» сказать, кому «сэр», и я представляю, какой конфуз может случиться при более близком знакомстве.
Раздражают, конечно, улыбочки их сахарные, приклеенные не к месту, но это можно списать на неизменно-радостное состояние всех обитателей «Батавии». Они же поди всегда такие, жизнь-то у Избранных явно удалась.
Однако, видя такое благорастворение воздухов, естественно предположить, что кто-то – ты или они – сошел немножко с ума.
Может, Избранные настолько верят в деймов и считают, что те будут спасать их всегда и везде, даже в аду? Наверное, они настолько уверовали, что высшей касте ничто не имеет права угрожать. Они ж привыкли, что где-то кто-то кого-то мочит, грабит, насилует, выдирает органы, чтоб было, что поесть, выпить и чем уколоться. А вот у них, у Избранных, всегда все в шоколаде, потому что они вообще из другого теста.
И разве не так? За последние четыре-пять столетий столько волн кровавой окраски прокатилось над миром и столько в них потонуло народонаселения. Доставалось и крестьянам, и дворянам, и пролетариям, дикарей вообще стирали в порошок. Даже королей и царей сильно обижали. Но хозяева больших денег всегда умело переводили стрелки на других, шутя выскальзывали из всех ловушек. И если по месту их жительства затевалось буйство, эти господа – раз на белый пароход и отчаливали. Или садились в не менее белый личный аэроплан, и перелетали на новое более комфортабельное место жительства. А деньги свои заранее переводили в надежный банк на офшорном островке.
Это они дергали за ниточки остальных, придумывали им работу, чтобы не продохнуть было, организовывали войны и нашествия, стирали лишние народности с лица земли. А сами жили долго и счастливо, имели всегда с массовых кровопусканий хороший навар и преумножали свое состояние за счет того, что кому-то было хреново. И даже производили необходимое количество потомства, если не ударялись совсем в изврат, педофилию или онанизм с пластиковым мешком из-под мусора на голове. А нынче вообще собрались проживать вечно, окончательно закрепив разрыв в уровне жизни и смерти…
Возможно, они еще не знают, что три шлюпки уже потонуло? Но ведь был сигнал шлюпочной тревоги. Никто из этих дам и господ даже не надел на себя спасательный жилет. Не исключено, впрочем, что капитан Утияма дал тревоге отбой, а я с детишками-революционерами это почему-то пропустил, проблемы со слухом или со связью. Значит, система универсальной защиты справилась с пожаром. В самом деле, задымление едва теперь чувствуется. Ну, и незачем Избранным париться. «Батавия» как-нибудь дождется ослабления шторма, а потом к ней подойдет новое ремонтное судно или буксиры, чтобы оттащить куда-нибудь, где спокойно, где ремонту и дезинфекции ничего не помешает.
Но вот что конкретно настораживало на этом празднике благолепия. Пассажиры «Батавии» реагировали на нас как-то излишне синергично. Организованно расступались, давая проход. Конечно, в высшем свете не дано услышать простосердечное «Куда прешь, козел?», но эти господа даже легкой гримасой не показывали, что ты вообще-то придурок некультурный. А мгновением позже закрывали проход за нами, опять-таки очень организованно, не сговариваясь даже взглядами. А ведь по примеру муравьев известно, как действуют паразиты, вроде жучка ломехузы, на психику. И мы от муравьев недалеко ушли.
Стоп, я себя остановил. Не надо перебарщивать и подгонять картинку под свой страх. Вполне возможно, что персоналу удалось локализовать незапланированную модификацию деймов или даже устранить ее каким-то спешно разработанным и исключительно мощным антивирусником. Проблема же, по сути, сводилась к несанкционированному изменению программного кода. И они такие организованные, потому что не толпа бомжей на выдаче бесплатного супа, которые через одного психи и скандалисты. Я, наверное, этим немного разочарован, в глубине души, потому что в той самой глубине все же мне хотелось восстановления высшей справедливости, как тогда, с Содомом и Гоморрой. Да и ускользнуть мне с «Батавии» в случае, если «все системы работают нормально», будет куда сложнее.
Но вдруг – когда мы, несколько расслабившись и поверив, что все сделалось обычным, подходили к лифту – трое прямо перед нами не отошли в сторону и не дали пройти. Нет, руки не растопырили. Одеты вроде прилично, не хуже других, но взгляд как у нарконавтов, мутный, направленный невесть куда. Один из них сам капитан Утияма в белоснежном кителе. А другой – его любовник; тот, похожий на сумоиста. Возникла, конечно, идея бежать в противоположную сторону, однако там толпа густая, по-быстрому не пробиться будет. На вежливые слова «позвольте, сэр, разрешите» эти трое не откликаются. И на невежливые тоже.
– Эй ты, баран, дай пройти, мы тоже на концерт, – наконец не выдержал я.
Взгляд капитана вдруг сфокусировался на мне. Нехороший такой взгляд. И на его гладком круглом лице нарисовались ненависть и презрение к негодяю, посмевшему проникнуть на его корабль.
– Ты не Джейкоб Бонакасси. Властью, данной мне королевой, я имею право на суд и вынесение приговора пирату. Я осудил тебя и приговорил к смерти.
– А я думал, королева очень любит пиратство. И работорговлю тоже. И резню заодно. Сэр Джон Хокинс и сэр Фрэнсис Дрейк могут подтвердить, их за это в рыцари произвели.
Вообще-то капитан Утияма, согласно англосаксонскому прецедентному праву, может меня немножко того – вздернуть на рее, сопровождая это матюками, или, по-новомодному, под приятную музыку расчленить на органы и ткани, которые всегда пригодятся для производства франкенштейнов. Вопрос только в том, как им меня поиметь? И эти трое показали, как.
Мне, конечно, надо было бить первым, учитывая численное превосходство противника, но это, увы, не мой стиль. Наверное, в подсознании засели нравоучения мамы или детсадовской воспитательницы – хороший мальчик никогда первым не ударит плохого мальчика. И сперва просто обязан получить по морде. Так что начали схватку они.
Резко изогнувшись назад, они встали, как принято у монстров – дугой, и пошли к нам навстречу на четырех конечностях, спиной к полу. И сэр Арчибальд тоже, показывая, что человеческого в нем осталось мало. Суставы гнутся в любую сторону, голова свешивается вниз. Затем раздается звук рвущейся материи и человеческих тканей. Из-под лопнувшего капитанского кителя показывается напряженно изогнутая грудная клетка, которая с треском раскрывается двумя створками, щедро плеснув бурой жижей вместо крови. Из раскрывшихся грудных створок разом выдвигается цветок огромных челюстей. А лысая башка сэра капитана, болтающаяся внизу, не при дамах будет сказано, напоминает мошонку; впрочем, она быстро убирается в плечи.
С подобной гимнастикой я ранее встречался и понадеялся, что в такой позе двигаться неудобно. Но оказался неправ. Твари атаковали нас со всей стремительностью. И вдобавок эта Камена заголосила, словно с дуба рухнула, так что мурашки по коже побежали и даже захотелось в туалет. Звуковое сопровождение, как в аду.
Попутно я отметил, что когда монстры наехали на нас, остальная публика никак вообще не отреагировала, будто все это по телевизору показывают.
Один из трансформантов, кстати, лично сэр Утияма, словно играя в чехарду, прыгнул с опорой на живот своего мясистого любовника. Я увидел, что на меня летит огромная пасть, разводя зазубренные лепестки челюстей, с которых свисают полоски слизи. Почему-то в глаза бросились по три здоровенных клыка с каждой стороны, и зубы-премоляры с острыми бугорками. Я кое-как увернулся, нападающий кувыркнулся, но готов был атаковать снова. Надя отреагировала верно – вообще реакция у нее что надо, чувствуется геймерская практика – кинув ему в пасть горсть козявок-липучек, которые все там склеили.
