С тюленями дело обстоит несколько лучше. В отличие от белух лахтаки являются одиночками, поэтому их мысли и чувства, да и язык более бедные, что ли, без оттенков. Оттого общаться с ними куда проще. Ка и без нейроинтерфейса понимает Леопольда недурно, слов у того немного и каждое дорогого стоит.

На Альянс Бланш работает за еду, она на третьем месяце беременности. Леопольд, скорее всего, запрограммирован на исполнение команд. Сейчас они плывут втроем, им надо иногда всплывать, ему нет. Тогда Ка должен подождать. Над ними нет сплошного льда, то и дело полыньи и разводья, но Бланш все более беспокоится. Когда над головой ледовый покров, то многое меняется – получается, что суша наверху, а «атмосфера» внизу. В ней иногда проносятся серебристые стайки птичек, пардон, рыбок. А если проплывет здоровенный гренландский кит, то это вроде тучи. Впрочем, где-то там имелась и «твердь небесная», по-нашему дно. Бланш видела ее с помощью своего «встроенного» эхолокатора – это был хребет Гаккеля. Она рассказывала о его крутых склонах, и глубоких каньонах, по которым широкими реками стекает илистая порода.

– Скоро у нас будут гости, – сказала Бланш и любезно, хотя и не очень понятно, предупредила: – Осторожно, впереди – мягкое, но острое.

Пока Ка размышляет о сложностях перевода, Леопольд без долгих раздумий просто шмякнул арктическую цианею хвостом. Единственное, кого он по-настоящему боялся, были белые медведи, хотя ему много раз объясняли, что так далеко в море те не заплывают.

А вот и гости – в сравнении с ними любой медведь покажется вполне приятным культурным зверем. Люди-кальмары, люди-кошмары, трое особей. На борту исследовательского судна, они с Ка находились в соседних баках, и он знал их по позывным «Дрейк», «Рэли» и «Морган».

Как-то доктор Олленбергер разоткровенничался насчет своих любимых созданий, поведал, что трансформация, которая была отработана на Ка, стала основой для более продвинутой трансформации у них. Так что люди-кальмары обладают лучшей адаптацией к условиям окружающей среды; у них появился внутренний панцирь-гладиус и разрастание тканей, пышно именуемое мантией. В ней, кстати, не только жабры, но и щупальца могут спрятаться. Но сейчас кальмаролюди не прячут, а гордо выпустили это хозяйство на несколько метров. Среди щупальцев, по слухам, имеется и особо шаловливое – именуемое гектокотиль и несущее половые функции. Недаром мадам зоопсихолог проводила с кальмаролюдьми куда больше времени, чем с Ка, и всегда выходила от них в приподнятом настроении. Кровь у этих «аристократов моря» прозрачно-голубоватая, он сам видел; за счет того, что соединение меди, гемоцианин, переносит кислород. Их ткани пропитаны хлоридом аммония, придающим им положительную плавучесть. И самое противное, пожалуй, в них – радула, язык-терка с зубчиками в раскрывающейся нижней челюсти, который любую самую твердую добычу перетрет в съедобную кашицу.

Какое счастье, подумал Ка, что из него сделали всего лишь полурыбу, полутюленя, а не такого урода. Хотя, прямо скажем, с питанием им проще.

– Они мне тоже не нравятся, – пропищала Бланш и снова добавила парадоксальное: – Они мягкие, но острые.

Кальмаролюди пристроились к Ка со всех сторон.

– Сегодняшнее задание является не учебным, а боевым, – сообщил по гидроакустическому каналу Дрейк, их вожак, сохранивший на предплечье «Вольфсангеля» – татуировку бандербата «Азов». – Мы вас сопровождаем.

– Но…

– Засунь это «но» себе, знаешь куда; исполнять, – рыкнул тот, насколько можно в воде.

Ладно, ладно, урод, чтоб тебя косатка сожрала.

В «окне» гидролокатора уже отметилась группа целей, какие-то суда в походном ордере, прямо целая флотилия.

Значит, всего ничего – Ка должен установить мину на одно из этих гражданских судов. И это не макет, а самое настоящее взрывное устройство. А кошмаролюди его «подстраховывают», чтобы он не увильнул. Пришла и соответствующая команда от управляющего сервера, которого Ка не мог ослушаться.

Итак, прелюдия закончилась, и испытуемому пора отработать бочку неприглядной жрачки, которую нещедрые хозяева израсходовали на него, а также дюжину поцелуйчиков от зоопсихолога (не удивительно, если она лижется и со всеми остальными морскими тварями). Ка считал, что притворяется покорным, чтобы, когда станет нужно, удрать, однако вопрос питания постоянно удерживал его от бегства. А потом он привык исполнять те приказы внутреннего капитана, которые занозами вонзались в мозг. И радовался, как ловко у него стало получаться.

Флотилия, к которой Ка неотвратимо направляется, – Гринпис в собственном соку, международные «экологи без границ». Узнать «пиратов ее Величества» можно по характерной раскраске труб и надстроек. Гринписуны обычно появляются там, где надо зарубить какой-нибудь национально-ориентированный проект, подняв по всем СМИ ор-крик о кошмарном загрязнении окружающей среды. Проект под угрозой санкций сворачивают, после чего в этот район приходит транснациональная корпорация с правильной пропиской в Лондоне или Калифорнии и начинает без всякого шума бурить и качать в интересах западных акционеров.

Итак, масштабная провокация налицо, в типичном стиле Альянса.

Роль Ка будет эпизодической, но важной. Он прикрепит мину к борту головного судна флотилии. Получив пробоину, гринписовская посудина может отправиться ко дну, во всяком случае грохота и дыма окажется предостаточно. Остальное легко предугадывается. Атлантический Альянс обвинит Северный флот России в том, что он цинично утопил международных экологов после того, как те углядели какой-то российский военный секрет или ужасающее загрязнение среды в русской экономической зоне. Затем – эскалация, аргументы у западной стороны подменяются вселенским визгом по давно отработанному сценарию. Тут и свистопляска в СМИ, которые в очередной раз засовывают перчик под хвост политикам, и танцы с бубнами в нью-йоркском ООН. Россия-де должна передать контроль над своей долей Арктики «мировому сообществу».

Ка мало что помнил о России, но теперь был уверен, что это его родина, судя по татуировке на плече, на которой фигуряли якорь, Андреевский стяг и надпись «Северный флот», которую он смог наконец прочитать. А своей родине Ка даже сейчас не хотел нанести ущерб.

Ка старался правильные мысли из своей головы изгонять, чтобы хозяева не засекли их с помощью внутреннего капитана, то есть, по сути, шпионской «закладки», и не всполошились. Однако свято место пусто не бывает, на их место являлись предательские мысли. Если ничего изменить он не в состоянии, то, может, примкнуть к силе и преданно поцеловать в зад Мамону с Молохом?

Конечно, хозяева могут убрать его после диверсии, чтобы замести следы, но, с другой стороны, в воде следы не остаются. Ни с кем он не общался, кроме этих секретных кальмаролюдей, доктора Олленбергера и зоопсихологички. Да и вообще он – товар штучный, дорогой, так сказать, многоразовый. Его можно использовать и для других акций в подобном стиле.

Но все же ребята с щупальцами конкретно напрягали, проносясь мимо, как возле затонувшего бака с мусором. Чем-то они по вертлявости напомнили гламурных мальчиков и девочек, которые прыгают, как заводные, на экране телевизора, который ему иногда разрешали посмотреть. И Ка тоже так вертеться придется, чтобы сохранять полезность для хозяев?

Ка никогда раньше не молился, даже не пробовал, потому что не помнил из молитв ни слова, но сейчас обращался к небу, чтобы океан пришел к нему на помощь. Когда почти потерял надежду, гиперборейская глубина обернулась бездной, в которой жила душа китов, и душа всей твари морской. Бездна как будто выслушала его безмолвную мольбу. «Забери хоть одного из этих извращенцев, а дальше я как-нибудь сам выкручусь». Ка старался не горячиться, ведь внутренний капитан, а точнее шпионский нейроинтерфейс сразу засечет бурление его чувств.

До цели оставалось три мили, когда из серой глубины выскочила гринда и схватила Рэли. Она приняла его за самого настоящего кальмара, наверное, за счет душка́ от хлорида аммония. Схватила и мигом утащила в пучину, от человека-кошмара только крик остался.