Ну, так. На Владивосток составы всегда через Москву идут. В принципе, можно Кирюшу будет московским перекупщикам толкнуть. Четверть цены сразу придется скинуть. А что теперь делать? Выхода товарищ Циферблатов не оставил. Нету у него такой привычки с развитого социализма. В принципе, мыши для Кирюши на одну ночь до Москвы у Петровича были в наличии, хотя можно было бы взять еще. Но времени товарищ Циферблатов тоже на фиг не дал. Старорежимный какой-то товарищ, ей Богу.
Выйдя в коридор, Петрович сунулся было к телефону в диспетчерской, не козел же он с родного телефона по межгороду перекупщикам звонить. Он поднял трубку, но телефон был запараллелен на товарища Циферблатова, и Петрович, по старой привычке, внимательно дослушал фразу, сказанную начальником, которая ему пока была совершенно без надобности: "Ладно, прямо там и встретимся, один уже здесь, тот, молодой, Флик, точно он, я не мог ошибиться!"
ВСТРЕЧА
Ни Циферблатов, ни Петрович не смогли увидеть из зеркального окошка интересную сцену, разыгравшуюся в зале ожидания, как только странная пассажирка попыталась туда войти. В дверях она столкнулась с нестарым еще коренастым мужиком в тулупе. Она прижалась к стенке, пытаясь дать ему проход, но мужик схватил ее за капюшон и поволок за собой в зал ожидания.
На ходу он что-то зло ей выговаривал, а женщина не отпиралась, узнала она его вроде. Она пыталась ухватить его, как родного, за рукав и со слезами в чем-то оправдывалась. Видок у обоих был крайне обескураженный.
- Флик! Как ты мог? Как ты мог такое с нами учудить? Все время от тебя одни пакости! - в сердцах говорил мужик белокурой женщине, с силой перехватывая ее с капюшона под руку так, что кудряшки взвились облаком над ее головой.
Женщина, глотая слезы, срывающимся голосом громко шептала, размахивая свободной рукой: "Я не знаю, как это вышло! Не знаю! И по паспорту, главное, все точно получается! Ты же дольше здесь, так объясни, почему так?"
- А чо тут объяснять-то? Дерьмо оно всегда дерьмом и плавает! Ты вспомни, куда мы заплыли из-за тебя в прошлый раз, сволочь! И еще, главное, перед этим самым венцом всему делу, помнишь, как ты рыбу жрал и чо говорил при этом? "Люблю я, - говорит, - рыбок сам кушать, а не когда они меня едят!" Вот что меня удивляло всегда в тебе, что ты иногда такое скажешь! Такое! Ведь брякнет что-нибудь, и, блин, возразить даже нечего!
Вот тебе за все это и вышло! Гнида! Ни чо! Сейчас самого найдем, он тебе вставит, куда тебе давно надо по твоему теперешнему женскому положению!
- А ты разве не с ним, разве он не с тобою?
- Не-е, ни разу не встречались. В принципе, это правильно. Субординация там... Конспирация... Но как ты... Блин! Куда вот теперь с тобой, а? Ведь знал же, куда шел и на что!
- Не кричи на меня!
- Не кричи на него... на нее... Тьфу! Зараза!
- Умоляю, Грег!
- Умоляет он, блин, она умоляет! И я теперь не Грег, я теперь Григорий Павлович Ямщиков.
- Фликовенко Марина Викторовна, - понуро представилась женщина.
- Погоди, у тебя должна быть последняя мысль, послание, с каким тебя направили. Давай скорее, сейчас все забудешь!
- Сейчас... Да! Нет... А! Я перерождаюсь на земле, где последний раз было это, потом встречаюсь с вами и иду по следу этих двух. Они едут куда-то в леса, место мне показали... Там еще гора, елки такие большие кругом...
- Елки-палки! А координаты? Место-то хоть как называется?
- Не знаю... Идти надо куда-то туда, - неопределенно махнула рукою женщина на Восток.
- Ты чо? Это ведь тебе не Герцогство Миланское, которое "вот так" поперек за три дня пешим порядком пройти можно!
- А что это? Разве это не Пруссия? И я тоже удивляюсь, что это у меня немецкий не включается...
- Была Пруссия, да сплыла. А машешь ты в сторону матушки-России... Она там вся, в той стороне.
- Слушай, Грег! У них там назначено время! Вот! Через двадцать три дня!
В этот момент что-то там такое будет на небе... Мне показали такое большое и непонятное... И им надо там быть с каким-то странным юрким мужиком, чтобы встретить и реанкарнировать своего Хозяина из... из глаза.
- Бред какой-то. Нет, почему это тебе, главное сказали, ведь ты же...
Прости меня, Флик, но с умищем ты никогда не дружил. Как туда добираться-то?
- Видишь ли, ты уже, наверно, забыл, но там ведь не говорят малоинформативным языком, я пытаюсь перевести в этот формат, но часть информации теряется... Но они сказали, что доставка к месту нам уже обеспечена, чтобы мы не волновались.
- Так. Значит, они в своем стиле чешут. Ладно. Я вовсе не волнуюсь о доставке, Флик! Я давно в волнении, что не могу им глотки перегрызть за то, что они с нами делают! За что? Ну, положим, про себя я приблизительно знаю... Но вот, с другой стороны, тебя-то так за что?
- Грег, я про себя тоже все знаю, не надо.
- О нас что-нибудь сообщали? Когда они нас отпустят?
- А разве тебе ничего не говорили?
- А я помню? Я тут, знаешь, сколько? Я в себя пришел, блин, в Корее!
Морду какую-то желтую душил... Вернее, она меня. Вначале. А потом я ее.
Сделал. Потом Вьетнам. Потом Ангола. Потом...
- А Корея далеко?
- Далеко. А на кой тебе Корея?
- Знаешь, когда того хитрого мужичка показывали, мне показалось, что у него борода и вообще вся рожа корейская...
- Час от часу не легче. Понятно. Это у них юмор такой. Везде надо искать тонкие ассоциативные связи, как говорил Седой... Так что они сказали о нас?
- Сказали, что если справимся, и сможем остаться все трое в живых, то доживем до конца.
- До какого конца? Я с нашими друзьями привык к каждому слову цепляться!
- Не знаю... - сказала Марина и присела на красное пластиковое кресло. - Мы, если выживем, должны все забыть. А как забыть, если я в этой жизни и так ничего не помню? Значит, ты теперь Гриша...
- Ну, только давай без этих бабских штучек, Флик! Ты прямо до жути на бабу становишься похожим! Ключи, мел, четки, ладанки, гвозди у тебя с собой? Что-нибудь новенькое еще дали?
- Ага, еще какую-то карту-схему дали... Вот тут у меня потайные кармашки, - сказала женщина, неловко пытаясь через узкий ворот свитера засунуть руку себе в бюстгальтер.
- Дай-ка я сам попробую... - нетерпеливо произнес Ямщиков, решительно засовывая в ворот женщины огромную волосатую лапу.
