– Так это… хорошая новость для вас?

Глаза Флоры расширились.

– Я не знаю. То есть да, наверное… Я так думаю. Но как-то это… слишком рано. Я имею в виду, мы ведь бываем вместе какие-нибудь пять минут… Хорошо ли это для ребенка? И Джоэл еще не до конца оправился, и…

Сайф вскинул руку:

– Простите… я спрашиваю: вы хотите сохранить ребенка?

– Ох… Да! Я… Да, конечно. Но в идеале я предпочла бы хранить его внутри… Ну, года два… чтобы у нас хотя бы появился шанс сильнее сблизиться… Ну, как бы то ни было. Простите, это не ваша проблема. Я просто хотела спросить: вы можете отметить это в моей карте? И потом направить меня на всякие обследования… но так, чтобы я к вам не приходила прямо сейчас?

Сайф прищурился:

– А вы уже сказали Джоэлу?

– Именно сейчас я думаю о том, как сказать об этом Джоэлу, – ответила Флора.

Сайф моргнул. Да, конечно, он многим был обязан Флоре, в особенности учитывая те многочисленные случаи, когда ему в выходной день приходилось отправляться на срочный вызов, а миссис Лаэрд, которая присматривала за детьми и его домом, тоже, естественно, отдыхала. Поэтому он был вынужден отправлять Эша и Ибрагима в кафе, покупать им апельсиновый сок и лепешку и просить Флору присмотреть за ними, пока он не вернется…

– Хорошо, – кивнул он. – Сколько уже недель, вы знаете?

– Судя по тесту, три с небольшим, – ответила Флора. – А эти бумажки точно показывают?

– Настолько же точно, насколько мы можем определить в лаборатории. Вы покупали тест в городе?

– Ха-ха-ха! – откликнулась Флора. – Да я вообще не думаю, что здесь можно купить такой тест. Вы вообще представляете такое? На Муре никто не покупает тесты на беременность. Нет, я заказала его на материке, в простой упаковке.

– Из вас получился бы хороший шпион, – усмехнулся Сайф, направляясь к выходу.

– Из меня много чего могло бы получиться, – сказала Флора. – Но мне нравится быть владелицей кафе.

– Что ж, я надеюсь, что и новое занятие вам тоже понравится.

Сайф наконец позволил себе улыбнуться, покидая огромный дом.

Флоре не хотелось думать о предстоящих трудностях, но она глубоко вздохнула, провожая врача взглядом. Фу… ладно. Первый порог преодолела. Флору слегка трясло. Ей пришлось сказать это вслух, все определилось, она уже не блуждала в тумане, как все последние дни, совершенно не в состоянии поверить в тот факт, который статистически рано или поздно должен был случиться. Ему же совершенно невозможно сопротивляться, этому Джоэлу Биндеру…

Она снова вздохнула.

Нет, она не станет думать об этом прямо сейчас. Но она сделает то, что ей отчаянно хотелось сделать. Расскажет тому, кого это порадует. Она уже слышала рев мотора «лендровера» на подъездной дороге, то есть Финтан вот-вот должен был войти в дом.

Флора вернулась в спальню и прилегла рядом с Колтоном, чьи глаза снова были полузакрыты.

– Я хочу сообщить тебе один секрет, – тихо заговорила Флора. – Только ты никому не говори, даже Финтану.

– Уже забыл… – пробормотал Колтон.

Флора взяла его за руку.

– Ты снова станешь дядюшкой, – прошептала она ему на ухо, крепко сжимая худые пальцы.

Прошло невероятно много времени, но наконец Флора ощутила ответное слабое пожатие. Она посмотрела в лицо Колтону. По его щеке сползала слеза, но он не мог поднять руку, чтобы смахнуть ее. Флора осторожно промокнула ее салфеткой.

– Агот, – прохрипел наконец Колтон, – ей это очень не понравится.

– Я знаю, – согласилась Флора. – Знаю.

Конечно, Лорна суетилась и волновалась. Рождество в любой школе – безумное время, и начальная школа Мура не была исключением, пусть даже в ней училось всего тридцать восемь ребятишек. В их школе было два класса: начальный, который вела Лорна, будучи одновременно директрисой, и старший, где преподавала праведная миссис Кук, старавшаяся при этом помогать в управлении. Да, Лорне приходилось справляться со множеством обязанностей, учитывая, что островные школы вынуждены постоянно доказывать, что они способны на многое. Но ей казалось ужасно несправедливым то, что в других местах существуют большие начальные школы, с шестью начальными классами, в каждом из которых дети учатся по одному году, и где имеется огромный штат секретарей и администраторов.

А в остальном Лорна очень любила свою школу. Школьное здание стояло на холме над городом – дети съезжали с этого холма на санках, когда выпадало достаточно снега, – и оно было в традиционном школьном шотландском стиле: красный песчаник, отдельные входы для мальчиков и для девочек, украшенные резьбой по камню, – конечно, больше ими не пользовались, – и большой двор, в котором были нарисованы «классики». Внутри огромные старые масляные радиаторы поддерживали тепло в самые холодные дни, даже если окна дребезжали от ветра. Когда сто сорок лет назад эта школа только открылась, местные отнеслись к ней скептически: она казалась иностранным вмешательством в их образ жизни. Но радиаторы изменили их мнение. Закаленные островные дети, привыкшие к неотапливаемым комнатам, продуваемым насквозь коттеджам и уборным на улице, потянулись к уютным школьным классам, они отогревали у радиаторов замерзшие руки и не слишком спешили возвращаться на поля. Старая гвардия предупреждала, что они могут избаловаться. Наверное, так оно и было, потому что следующие поколения начали уезжать с острова. И только теперь люди стали возвращаться, соблазненные обещанием покоя, красоты и тишины и более или менее хорошего вайфая – в зависимости от силы и направления ветра.

Но Лорну это не избавляло от тревог. Год назад закрылась школа на острове Канна, что неподалеку от Эйга, – последние четыре малыша уехали оттуда. Чему тут было радоваться?

А теперь ей нужно еще разобраться с рождественской пьесой. Распределение ролей всегда представляло собой сущий кошмар. Тем более что множество фермерских семей полагали, что уж их-то любимцы обязательно должны принять участие в постановке.

Лорна хмурилась, глядя в школьный журнал. Выглядело вполне разумным, если бы она предложила Ибрагиму, сыну Сайфа, сыграть Иосифа. В конце концов, он и его брат Эш были единственными в школе детьми со Среднего Востока. А с другой стороны, не будет ли бесчувственно предлагать ему играть главную роль в христианской истории, когда сам он не христианин? Но почему это должно иметь значение? И в то же время не будет ли это выглядеть символично – если единственный не белый ребенок сыграет главную роль? Но если она не предложит ему роль, не покажется ли она нелепой расисткой? И при этом Сайф может ведь и не захотеть. Если бы это касалось кого-то из других родителей, Лорна просто позвонила бы им… Но вот ведь какая история – это касалось лишь ее и Сайфа…

Следовательно, ничего бы не случилось, если бы учитель встретился с родителем, это же вполне прилично… но это было не так. Сайф почти не разговаривал с ней, что тоже приходилось учитывать во всей этой запутанной истории. Поэтому Лорна старалась вообще об этом не думать, а просто принялась за работу.

В списке ролей она написала: «Иосиф – Ибрагим Хассан». Потом зачеркнула это. И с тоской вспомнила занятия для учителей в Глазго, где были дети самого разного происхождения, и никого это не волновало. А здесь люди все замечают. Она снова написала имя Ибрагима – ему это пойдет на пользу, он же очень замкнутый, немножко угрюмый ребенок. И кто бы стал его винить за это, учитывая, что в одиннадцать лет ему пришлось пережить такое, что большинство людей и вообразить не сможет. Да, ему полезно будет выйти на сцену, услышать аплодисменты, почувствовать себя значимым.

С другой стороны, не обвинят ли ее в потакании маленькому беженцу, не осудят ли за то, что она отдала ему главную роль, притом что его английский все еще не слишком хорош? С другой стороны, что может быть лучше для изучения языка, чем необходимость говорить громко и отчетливо?

Лорна с шумом захлопнула журнал. Это может подождать до завтра. Она поговорит сначала с миссис Кук – к ее советам стоит прислушаться. Лорна посмотрела на свой телефон. Пришло сообщение: «Харборс рест?» – что означало сигнал от Флоры: «Кое-что случилось!» Время близилось к шести вечера. Отлично. Скорее всего, снова какая-нибудь ерунда о Джоэле, но, пожалуй, самой Лорне будет полезно отвлечься ненадолго, насладиться джином с тоником – вино в «Харборс рест» было чудовищно плохим, – и, может быть, Флора даже подсказала бы какое-то решение.