– Нита, не нужно принимать столь скоропалительных решений. Это всего лишь отказ одного из коллекционеров и мнение нерадивого критика. С его писульками вообще мало кто считается. Мне вот очень нравится, то, что ты делаешь. А я в этом бизнесе не первый день. Так что, могу взглянуть? Хотя бы одним глазком.

Что-то внутри вопило Ните спрятать куда подальше картину, но было уже поздно. Легкая ткань слетела с холста, обнажив картину во всей красе.

– Что это? Я никогда ничего подобного не видела? – на лице Лиз застыло искренне изумление и даже восторг. Чего раньше, по правде говоря, Нита никогда не замечала от подруги в сторону своих работ.

– Я тоже, – буркнула Нита, пытаясь в спешке прикрыть “следы позора”.

– Нет-нет, оставь! – заторопилась возразить Лиз, – Это же прекрасно! Совсем не похоже на твои предыдущие работы. И эти символы…Откуда они?

– Что? Какие символы? – сейчас Нита как будто впервые увидела свою картину. Откровенная, но манящая “мазня” в глубине картины начала приобретать очертания предметов, геометрических фигур, линий и странных закарлючех, больше походивших на алхимические формулы или что-то вроде того.

– Честно, я сама не понимаю… Просто как-то само пришло, – Нита до сих пор не верила, что это ее картина, а не кто-нибудь сердобольный (пожалев бесталанную художницу) просто пронес тайком этот шедевр в ее дом. Что-то манило и тянуло к полотну. Его хотелось разглядывать, созерцать вечно. И эта мысль почему-то пугала.

– Я возьму эту картину на следующий закрытый аукцион. Мне кажется, я знаю человека, который точно оценит это полотно по достоинству.

– Нет! – Нита вскрикнула так резко, что Лиз даже отшатнулась и совсем растерянно захлопала глазами, – Даже не думай! – только этого не хватало. Как бы Ните не хотелось минуты славы, но именно эта картина могла ей дорого обойтись. Гораздо дороже любого признания и денег, – Я не хочу выставлять ее на публику.

– Но почему? – Лиз недоумевая посмотрела на подругу. Нита молчала, – Ладно, не буду настаивать. Если хочешь, это будет закрытый показ только для одного человека. Дамочка, которой я хочу предложить картину, весьма эксцентричная. Ну, знаешь европейские миллионеры. Она скоро будет в Нью Йорке. Пова Погок просто обязана это увидеть.

– Лиз, я тебе действительно признательна, но я хотела поговорить не об этом, – если Лиз не остановить вовремя, она может болтать бесконечно долго, перескакивая с темы на тему.

– Что-то случилось?

– Можно и так сказать. У меня к тебе будет просьба… – Нита на мгновение запнулась, набрала побольше воздуха в легкие и наконец-то озвучила, то что не давало покоя все это время, – Лиз, возможно с тобой вскоре свяжется полиция, – шатенка приподняла соболиную, четко очерченную бровь, но промолчала, внимательно слушая Ниту дальше, – Так вот, не могла бы ты им сказать, что вчера после выставки подвезла меня домой, в Принстон.

– А что, собственно говоря, случилось?

– У меня угнали машину, – выпалила Нита. Говорить всю правду подруге она так и не осмелилась. Слишком много всего произошло вчера. И понять ее в данной ситуации могла только Рэнэ. И то не полностью.

– Что? Как угнали? Когда? – на лице Лиз проступил искренний испуг и неподдельный ужас, – Но, постой, а как действительно ты попала домой? Тебя Джек забрал? Или… Нита, я что-то тебя не понимаю.

Нита сама начинала себя не понимать. Именно она закрутила эту воронку лжи и выбираться из нее было слишком поздно.

– Я не знаю, как именно угнали машину, полиция сейчас этим занимается. Это случилось сразу после выставки. С такси была полнейшая неразбериха в связи с грозой. Домой меня подвез старый знакомый, но Джеку об этом лучше не знать. Понимаешь? Я бы тебя не просила, но…

Вся история была шита белыми нитками, одна ложь порождала другую и, Нита уже не могла остановиться.

– Я понимаю, милая, но, мне кажется, Джек не из тех мужчин, кто будет терпеть измены. Лучше быть честной, если уже не уверена в своих чувствах и отношениях, – Лиз знала, о чем говорит не понаслышке. За ее спиной уже был один неудачный брак, – Конечно, я тебе помогу. Не проблема. Если захочешь поговорить об этом – всегда буду рада выслушать.

– Да, я знаю. Это не совсем то, о чем ты подумала. Но, спасибо за поддержку. Я с этим разберусь сама.

– Вот и отлично, – уже чуть мягче улыбнулась Лиз, – но обещай, что принесешь новую картину в галерею для просмотра. Она определенно заслуживает внимания.

Нита тяжело вздохнула, несколько минут всматриваясь в картину, и, наконец-то, кивнула:

– Договорились, – деваться уже не было куда. Да и только один человек, вернее одна иностранка увидит ее творение. Прекрасный способ избавиться от улики, отправив ее на другой континент. Что могло плохого случиться?

После встречи с Элизабет Нита могла выдохнуть и дышать относительно спокойно. Да, возможно, полиция никак не свяжет ее и тот труп, но вот она сама так и не была уверена в своей непричастности. Нита совершенно ничего не помнила с момента потери сознания в воде и до того, как очнулась уже на берегу. Опять перед глазами вспышками проносилось тело незнакомки, раздвоенное дерево, порезы… Нита обхватила голову руками и сильнее сжала виски. Нужно гнать эту мысль, иначе она разрушит ее окончательно.

Работа в университете хоть как-то помогала отвлечься и не думать о случившемся. Полиция пока не беспокоила, и Джек тоже, кажется, успокоился. Все больше проводил времени в лаборатории. Складывалось впечатление, что он стоит на пороге великого открытия, о котором мечтал всю жизнь. Биохимия его самая первая и главная страсть. Он даже несколько раз отправлялся в антропологические экспедиции в Перу, Китай и даже Антарктику, чтобы больше понимать природу живого и привести все его формы к одному знаменателю. Именно из своих экспедиций он привозил погребальные маски. Пугающая коллекция постоянно ему напоминала о бренности жизни и близости смерти. Жизнь и смерть в единой формуле. Да, алхимики прошлого могли бы позавидовать подобному упорству и маниакальной жажде дойти до истины. Нита его прекрасно понимала, отчасти сама была такой. И эта жажда чего-то запредельного, наверное, была первостепенным, что так привлекло ее в Джеке.

Несколько раз Нита опять пыталась хоть что-то нарисовать, но на чистом холсте не появлялось даже мазка. Казалось, вдохновение полностью ее покинуло. А припрятанная картина из той злополучной ночи, молчаливо подтверждала, что подобного ей не повторить. Как же это было ужасно и прекрасно. Боже, неужели ее вдохновением может служить только что-то страшное и кровавое. «Убийца и монстр – вот кто ты теперь» – с этой мыслью Нита засыпала и просыпалась каждый день. Похоже, шаман ошибся в своих пророчествах. Ее картинам суждено было оказаться на мусорке или послужить доказательством преступления, но никак не менять судьбы других.

Нита знала старика Одинонка[9] с самого детства. Бабушка приводила ее к нему, чтобы девочка знала свои корни, понимала свою культуру и не чувствовала себя изгоем. Нита могла часами рассматривать его ритуальный роуч[10]: каждое перышко, бусину, ленту. Тогда для нее все эти горловые напевы и длинные истории казались сказками, прекрасными легендами о великом народе.

Она не видела Одинонка с самых похорон бабушки Магды, вплоть до прошлого лета. Эта часть жизни казалась безнадежно утерянной, даже нереальной. Словно ее и вовсе не было. Тогда в июльские жаркие ночи старик ей начал мерещиться в каждом сне и звать к себе. Но этот путь всего в 150 миль от Принстона к родному Джермантауну занял целую вечность. Все лето Нита гнала от себя эту навязчивую мысль и сны, пока не сдалась под их напором.

– Нита, девочка моя! – старик, как ни странно, сразу же ее узнал. Он словно и вправду ждал возвращения заблудшего дитя. Из маленькой пугливой девочки Нита превратилась в красивую женщину с грустными глазами. А вот над Одинонком время было не властно. Только седые длинный косы теперь спускались по плечам и ясные глаза немного утратили былой блеск.