«Это неправильно. Может быть, её и нет в каком-то справочнике, у нас до сих пор многие законодательные акты не соответствуют действительности. Профессия продюсера существует во всём мире. Продюсеры могут заниматься чем угодно – музыкой, кино, шоу-бизнесом.

В трудовой книжке, что написано? – Продюсер. Хотя вы правы – такой профессии в России нет. Но я ещё раз вам говорю, что многие законодательные акты у нас в стране устарели. У меня есть лицензия на продюсирование, в ней указано, какие виды деятельности мне разрешены законом – концертная деятельность, продюсирование артистов.

Помните, была такая премия «Овация»? Состоялось десять церемоний этой премии, и семь раз я получал эту премию в номинации «Лучший продюсер». Я этим нисколько не козыряю, потому что «Овация», как и другие премии, дискредитировала себя. Сейчас уже не секрет, что призы на последних церемониях «Овации» продавались чуть ли не с молотка. Но я ни одну из семи, вручённых мне, не покупал – меня награждали.

Конкуренции я не ощущаю. Есть удачные проекты, есть менее удачные. Главное, я считаю себя независимым продюсером, в этом и есть основа моего «я». Я ни от кого не завишу, хотя в таких условиях, которые есть сейчас, мне приходится весьма сложно».

Ну и а качестве точки – в ответ на мой пост в Фейсбуке Александр Толмацкий написал:

«Юра был лучшим из известных мне продюсеров».

Юрий с молодости был абсолютно богемным персонажем и именно поэтому три «ходки» вписались в его карьеру вполне гармонично.

Ещё до первого ареста, будучи импресарио группы «Сокол», он, что называется, тусил с Ларисой Мондрус, которая как раз в год его задержания стала мега-популярной в СССР, исполнив песню Раймонда Паулса «Подарила Мариня девочке жизнь» (ремейк которой под титулом «Миллионы алых роз» спустя 10 лет вынес Аллу Пугачеву на вершину негласных советских хит-парадов).

Несколько лет назад Татьяна Вольская снимала ленту о нашей эстраде и пригласила меня прокомментировать расклад с Айзеншписом. Слово за слово, выяснилось, что она, автор документального фильма «Спасти себя. Лариса Мондрус» – не ведала истинную причину неожиданной для всех эмиграции звезды «Голубых огоньков» Мондрус.

Рассказал коллеге то, что знал со слов Юрия.

Блистательный меломан/фарцовщик и популярная певица были в 1969 году т.н. «маршрутной парой»: вместе кутили в «Арагви», ходили на премьеры, ездили по гостям.

Помимо этого, их связывала и, скажем так, коммерческая (или, если угодно – криминальная) составляющая. Как и все (ну окей, почти все) совзвёзды, выезжающие на зарубежные гастроли, Лариса что-то вывозила из СССР для продажи, что-то привозила наживы ради.

«Шпис» говорил, что собирал иконы для зарубежных вояжей своей звёздной подруги, она же привозила из-за кордона бижутерию, дубленки и мохер. Многое из этой практики попадало под определение «контрабанда».

Юрия арестовали 7 января 1970 года. В первую же ночь неопытный ещё подозреваемый выболтал много лишнего участливому сокамернику, который оказался «подсадной уткой». В том числе – и про свой «роман» со знаменитостью, кое-что и приукрасив (тех же понтов ради).

Свою ошибку Юра осознал на допросе: следователи очень интересовались «тов. Ларисой Израилевной Мондрус».

Высокие покровители звезды-красавицы замяли данную составляющую уголовного дела, что было, кстати, на руку и самому обвиняемому, который отсидел (в первый раз) семь лет, хотя норма то была «расстрельная» (Яна «Косого» Рокотова и многих других валютчиков казнили по статье 88 Уголовного кодекса РСФСР «Нарушение правил о валютных операциях»); эпизоды хоть как-то сопряженные с Ларисой, были со временем изъяты из материалов ОРД (оперативно-розыскного дела) и в суд не попали.

Тем не менее, вскоре после суда над Айзеншписом его подруге-подельнице закрывают выезд, лишают ее престижных ТВ-эфиров и ограничивают гастрольную деятельность в элитных точках (последняя «репрессия» – по формальному и смешному поводу: якобы за выступление перед космонавтами в… мини-юбке; на сцене клуба закрытого военного городка № 1 в поселке Щёлково-14, Московской области).

На её фан-страничке эти обстоятельства изложены так:

«Складывалась на редкость парадоксальная ситуация: популярность Мондрус у слушателей создавалось не благодаря, а скорее вопреки властям. Её приглашают петь в Чехословакию и ГДР, а в Росконцерте заявляют, что заявок на Мондрус нет. Людям нравятся ее песни о простых человеческих чувствах, а чиновники Минкульта настойчиво рекомендуют ей "гражданскую тематику". "Душенька", ну что вы о любви да о любви. Включите в репертуар что-нибудь патриотическое, – советовал ей один опытный администратор, – Подготовьте, к примеру, "Песни военных лет". Там (палец вверх!) это оценят. Глядишь, и звание получите…" Конечно, иногда приходилось идти на компромисс: записывать ура-патриотические опусы Вано Мурадели (от этого, кстати, зависело вступление Э.Шварца в Союз композиторов), в угоду "текущему моменту" исполнять такие фальшивые вещи, как "Улыбайся" маститого творца песенного официоза С.Туликова (удивительно, как ловко молодая певица играла "оптимизм", да еще успевала за торопливой фонограммой оркестра). Без объяснения причин Мондрус вдруг лишали сольных концертов или находили для этого смехотворный предлог. Однажды такой запрет был вызван тем, что она осмелилась выступить в Звёздном городке в мини-платье – видимо, стройные ножки певицы могли нанести удар по нравственным устоям советских космонавтов. В другой раз Мондрус сняли с юбилейной праздничной программы уже за "макси" (от Славы Зайцева) – длинные лоскутные рукава ее платья показались кому-то из жюри лохмотьями».

Вскоре Лариса Мондрус и её муж Эгил Шварц эмигрировали. Она стала западногерманской звездой по имени Larissa, а на родине её фондовые записи были безжалостно размагничены.

Естественно, продюсер рок-группы «Сокол» Айзеншпис не работал с Мондрус в качестве импресарио.

Замечу, не со всеми богемными, с кем судьба сводила, Юрий сотрудничал как менеджер. И наоборот, не с каждым, кто делал карьеру под его крылом – складывались тёплые, по-настоящему дружеские отношения.

После того первого срока был короткий перерыв в полгода, за которые Юра успел лишь заработать на следующий, ещё внушительнее.

Затем опять последовал недолгий перерыв, во время которого будущий мега-продюсер познакомился с Олегом Толмачевым, человеком, простоявшим рядом с Юрием Шмильевичем весь период восхождения его на Олимп нашего шоу-бизнеса.

Познакомились они в Абхазии, где Толмачев, бывший в ту пору успешным советским спортсменом, находился на сборах.

Олег мне рассказывал:

«У Юрика тогда был крутой двухкассетник. Такой здоровый. По-моему, Sharp. На этой теме и сдружились. Впоследствии я узнал, что он только вышел из тюрьмы. Это была его вторая отсидка. Мы довольно часто общались, потом он пропал. Я ему звоню, звоню и ничего, нигде. Как выяснилось, его опять взяли с какими-то магнитофонами видеокассетными, ну и с валютой.

Проходит практически два года. Я про него и забыл. И вот уже май 1988 года. А у меня тогда случилась серьёзная травма ноги и мне надо было решать – то ли бегать, то ли не бегать.

А тут Юрик звонит: «Олег, ты меня помнишь?» – «О, Юрок, ты как?». Да вот, – говорит, – вышел. И мы начали встречаться постоянно.

Я помню, любили ездить на «Речной вокзал» на лодках кататься, тёлок снимать.

Юрик тогда торговлей зарабатывать начал. Такое количество проходило через него – это надо было видеть. Одни приезжают, другие уезжают. В общем, торговля шла всем – видеомагнитофонами, турецкими товарами, бижутерией. Я разбрасывал это дело по спортсменам по своим.