Приняв и пристально осмотрев находку, Алексей простился с продавцом и вместе с лейтенантом удалился из душного помещения.

30

Заткнув топор за пояс грязных брюк и облизав бугор на месте среднего пальца левой руки, высокий лохматый мужчина в чёрных берцах вышел из лесной чащи. Он поднялся на пустующий перрон железнодорожной станции Малых Дуко́в и проследовал в конец платформы к небольшому зданию с двускатной крышей, широкими окнами и выцветшей вывеской “КАС.Ы”, где благодаря каким-то вандалам отсутствовала буква “С”.

Дровосек открыл хрустнувшую петлями входную дверь, возле коей имелся разваливающийся деревянный ящик с затвердевшим песком, откуда торчал погнутый совок, и юркнул внутрь, после чего с опаской огляделся.

В зале ожидания, ровно, как и снаружи, никого не оказалось. Настенные часы стояли; буфет, чей лоток пылился без продукции, не работал, и помещение было погружено в тишину. Скамьи, расставленные хаотично, создавали впечатление полного беспорядка.

Некто шмыгнул носом и неспешно, поскрипывая прогибающимися досками пола, зашагал к окошечку, через которое велась продажа билетов.

Смотритель станции, подслеповатый старичок с пучками седых волос за ушами, выбрел из служебной двери и, различив крепкий силуэт появившегося человека, услужливо осведомился:

– Что Вам угодно, мистер?

– Рассеянность не порок, правда, Тарас? – с ухмылкой подметил мужчина, забитый специфическими татуировками.

– А, это Вы, Максимушка! – воскликнул смотритель, всплеснув руками.

– Я, я, Тарас! – подтвердил тот и добавил. – Давно что ли линзы не протирал? Не признал меня сразу…

– Да их что протирай, что не протирай…один хрен крот кротом, – отмахнувшись, с досадой прокряхтел старик.

– А где Ангелина и та доброжелательная буфетчица? – полюбопытствовал дровосек. – На обеденном перерыве что ли?

– Ангелина приболела. Буфет же отчего-то временно закрыли. Поэтому сегодня я тут за всё отвечаю, – объяснил смотритель и похвастался. – Даже билеты продавать мне доверили. Однако народ ещё не захаживал…

– Поди уже не терпится всупонить кому-нибудь билетик-другой? – предположил хохотнувший Максим, бегло изучив расписание электричек, висевшее на бежевой стене у кассы.

– Тхеее, на кой оно мне сдалось? – с наигранным безразличием бросил старик и спросил. – Сам-то, мой мальчик, зачем наведался? Зверушки покоя не дают?

– Ты как всегда крайне проницателен, Тарас, – саркастично польстил мужчина, и отчего-то его лицо перекосилось в гримасе отвращения. – Зверушки действительно шалят…

– Ладно, довольно шуточек. Что там у тебя стряслось?

– Да телефон сел, подзарядить надо, а в моей сторожке розеток нет. Не подсобишь?

– Дык вон же в зале есть розетка…или тебе она не по нраву? – с недоумением уточнил старик.

– В курсе, что есть. Только Ангелина говорила, что она сгорела, – пожал плечами дровосек.

– Опять? Вот же менял, буквально на днях…

– Позавчера заходил, не было напряжения, Ангелине в коморку относил.

– Ну, раз такое дело, давай свой телефон сюда, заряжу, – решил смотритель и принял у Максима синий мобильник “Siemens” вместе с зарядным устройством.

31

На утренней линейке перед трапезой персонал лагеря провёл небольшую развлекательную программу, направленную на то, чтобы растрясти сонных детей. Правда, Савва пришёл в чувства ещё до мероприятия благодаря выходке хулиганов.

Вслед за тем, по традиции, прозвучал гимн, под чьи звуки на флагшток неторопливо вползла трёхцветная материя. Директриса сделала несколько объявлений, и старший вожатый вручил командирам отрядов план на день.

Лишившиеся своего лидера “Искатели” отправили за листочком Диану, претендующую на звание главы четвёртого отряда. Во всяком случае, основная часть ребят, в том числе Данил, выступала “за” её кандидатуру.

Подкрепившись сытным завтраком, дети возвратились в корпус и расползлись по комнатам в ожидании дальнейших указаний.

В половину двенадцатого в спальню заглянула Инна и повелела мальчишкам собирать купальные принадлежности для прогулки на “Багровое” озеро. Эту новость ребята встретили бурно и с энтузиазмом. Исключением стали только Осипов и Бабурин. Первому не нравилось само пребывание в лагере, ну а второй категорически не любил водоёмы, предпочитая держаться от них на расстоянии.

Дубовцев же искренне обрадовался, хотя ещё вчера бродил с угрюмым видом. Похоже, Феде удалось убедить себя, что монстр в кустах ему почудился, и им ничто не угрожает.

Миновав столовую, “Искатели” свернули на узкую кирпичную тропинку, оставили позади беседку и клумбу с яркими красными гвоздиками, после чего двинулись по широкой асфальтированной площади, где припарковался автобус.

На сей раз отряд воспользовался центральным выходом, сопровождаемый подозрительным взором высунувшегося из крохотного окошечка будки охранника.

Упёршись в шлагбаум, дети взялись пролазать под ним.

Тимофей и его дружки предприняли попытку перепрыгнуть преграду, но строгие басистые ругательства сторожа, донёсшиеся из его тесной “конуры”, приструнили троицу.

Очутившись за территорией лагеря, Данил обернулся и изучил вывеску, расположившуюся над распахнутыми створками ворот: “ТАЙНИК ЛЕШЕГО”, а ниже – “Добро пожаловать!”. Сидя в “Икарусе” он данные надписи проморгал.

Сейчас мальчик думал, что снова покидает безопасную зону и от подобных мыслей ему становилось не по себе.

Дубовцев заметил беспокойство товарища и попытался подбодрить его, похлопав по плечу, однако Осипов лишь вздохнул и неохотно поплёлся за остальной массой ребят, поднимающей столбы пыли.

Сначала “Искатели” шествовали по гравийной дороге: по ней их днём ранее вёз автобус. Затем, у развилки, вожатые скосили в мрачные дебри, у края которых согнулась дугой молоденькая сосёнка. Её оголённые корни торчали из раскуроченной земли, а на стволе раскинулся кустистый зеленовато-серый лишайник.

Теперь дети маршировали напрямик к озеру, петляя между корявыми деревьями и громко повторяя: “Наш девиз не унывать, всё пройти и всё узнать!”.

Отряд углублялся в чащу. Под ногами шуршала трава, перемешанная с иголками и шишками. В нос бил приятный, дурманящий аромат хвои и сырости.

– Чуете болото? – осведомилась Ксения. – Там, по словам деревенских, сгинуло много разной скотины…

– Интересно, в этой трясине не найдётся места ещё тройке особей? – прошептал Федя на ушко Савве, кивнув на Тимофея, Якова и Забита.

– Увы, говно всплывёт, – заулыбался очкарик.

Данил, волокущийся в конце колонны, вдруг остановился, почуяв отвратительный смердящий запах. Впереди, чуть левее, возвышалась крупная густая ель с лежащей перед ней переломленной сосной, чья верхушка утопала в зарослях папоротника, где, как показалось мальчику, что-то было.

Его отряд отдалялся, исчезая за частоколом деревьев. Голоса ребят постепенно стихали.

Осипов на цыпочках прокрался к папоротнику. Зловоние усилилось.

Данил на мгновение замер и обнаружил на коре ели окаймлённые какими-то бурыми потёками параллельные порезы. Из них сочилась душистая янтарная смола.

– Когти…

Мальчик сглотнул слюну. Его сердце застучало чаще.

Набравшись смелости, он вплотную приблизился к папоротнику, откуда долетало противное жужжание. Духан здесь стоял совсем нестерпимый.

Присев на корточки, Осипов раздвинул перистые листья растения и, посмотрев вниз, резко отпрянул назад, зажав рот руками.

На земле покоилось растерзанное, изуродованное тело, облачённое в изодранную и запятнанную высохшей кровью узорчатую бело-красную рубаху с тонким пояском, какие носили славяне. Листья папоротника также запачкались липкой субстанцией.

Около трупа, облепленного мухами, валялся кривой берёзовый посох, а за ним – какой-то круглый предмет. Приглядевшись, Данил понял, что это оторванная от туловища окровавленная голова, покрытая седыми волосами.

Тошнота подкатила к горлу Осипова, и он, побледнев, ощутил сильную слабость. Стараясь дышать глубоко и размеренно, мальчик, шатаясь, сделал на непослушных подкашивающихся ногах пару шагов в сторону и потерял сознание, рухнув на грунт. Его падение смягчил покров из трав и мха, устилающий почву.