– Оказалась фигня. Какой-то балбес подшутил, затолкав в конверт открытку с приколом.

– Серьёзно? – поразился Алексей.

– Угу. Я её сразу выкинул, – отрапортовал едва сдерживающий дрожь в ногах участковый.

– Досадно, – нахмурившись, покачал головой офицер.

– У людей нынче совсем стыда нет, – возмутился Крюков.

– Горькая правда, – согласился Трофимов и добавил. – Что ж, тогда не буду терять времени, меня сын в машине ждёт…

И следователь, наказав Олегу вернуть ключ в дежурную часть, покинул ОВД.

На улице…

Капитан сел в “Девятку” и повернул ключ зажигания.

– Надеюсь, в поликлинике всё пройдёт плодотворней, – ухмыльнулся он, задним ходом выводя автомобиль из парковочного “кармана”.

– Тебе ничего не передали? – справился Вова и пристегнулся ремнём безопасности.

– Да, скатались впустую, – почесал затылок его отец и, вывернув “Ладу” на проезжую часть, оптимистично заключил. – Зато нам представилась возможность подольше пообщаться.

– Если у кабинета врача мы влипнем в очередь, нам не хватит тем для разговора, – хохотнул мальчик.

– Никогда не любил больницы, – скривился Алексей.

– Вот-вот…когда вырасту, в жизни не пойду туда работать! – поделился сын.

– Мне кажется, тебе стоит задуматься о карьере шеф-повара! Завтрак оказался безумно вкусным! Откуда такие навыки?

– Как-то само получается. Я обожаю готовить! Хотя мама бы точно не хотела, чтобы в будущем я связался с кухней…

– Почему?

– Потому что она восхищалась тобой, а ты – милиционер!

Сердце офицера вновь сжала тоска. Он непроизвольно покусал губы и отшутился:

– Смени я фуражку на поварской колпак, мама бы меня расцеловала.

– Думаешь, Свете бы понравилось, стань я, например, работником ресторана?

– Ну, коль у Вас всё серьёзно, она должна принять любой твой выбор.

– Очень серьёзно. Мы встречаемся с двадцать восьмого ноября прошлого года.

– Ты даже помнишь дату?

– Естественно! Каждый месяц данного числа я дарю ей цветочек с шоколадкой.

– Хах, то-то у меня с тумбочки пропадает наличка.

– Проказы домового, – предположил Вова. – У меня имеются свои сбережения.

– Я шучу, – сказал следователь. – И вообще, если понадобится копеечка, спрашивай.

– Дело не в деньгах. Я боюсь, что однажды Света ко мне охладеет… – и мальчик грустно потупился в резиновый коврик.

– Поэтому ты никого к ней не подпускаешь? Тобой движет ревность? – догадался капитан.

– Угу…

– Понимаю. Но открою тебе один секрет: сейчас ты рискуешь расстаться со Светой гораздо сильнее, потому что выставляемое напоказ привлекает к себе слишком много ненужного внимания. Чем громче ты кричишь о своём счастье, тем больше наживаешь себе завистников. Пусть вспыхнувшие между Вами чувства останутся сокровенной тайной, в которую не будут посвящены третьи лица.

– Наверное, в этом есть смысл…

– В школе необходимо поддерживать дипломатические отношения со всеми. Любовным же моментам отведи время после уроков. Главное, чтобы они не влияли на учёбу. Алёна Владимировна не особо довольна твоей успеваемостью…

– Мне несколько тяжело даются кое-какие предметы. Обычно, с домашкой мне помогала мама…

– Она была замечательным педагогом! Из меня выйдет никудышная замена…

– Просто, ты толком не пробовал, – пожал плечами ребёнок.

– Упрёк засчитан! – подметил Алексей, паркуя машину у здания поликлиники. – И поделом мне! Теперь я получил хороший стимул исправляться…

И отец с сыном, выбравшись из салона “Девятки”, зашагали ко входу лечебного заведения.

26

Савва с Федей выбрели из столовой после обеда и поплелись к корпусу в хвосте отряда. Солнце стояло высоко и достаточно сильно припекало, играя бликами на линзах очков Бабурина.

Дубовцев к кушаньям не притронулся. Вкусный исключительно названием гороховый суп был ненаваристым и пресным, а рыба с рисом, и без того ему тошные, оказались холодными и мерзкими на вид. Вожатые попытались принудить мальчика съесть приготовленные поварами блюда, однако Федя употребил лишь кусочек хлеба и тёплый компот из сухофруктов.

Пухляш же наоборот буквально проглотил поданную порцию, подчистил тарелки за дру́гом и попросил добавки, выбив себе ещё супчика.

В общем, брюхо толстячок наполнил под завязку и теперь неторопливо шагал вперевалочку, наслаждаясь жизнью.

Галдящая толпа ребят миновала старую неказистую беседку, поднялась по деревянной лестнице к пятому корпусу и нашпиговалась в него.

Сидящий наверху в мальчишеской спальне Данил сразу смекнул, что его отряд вернулся. Шум доносился даже до столь отдалённого от прихожей помещения.

Позже трое мальчишек вломились в комнату и устремились к своим кроватям. За ними появились и Дубовцев с Бабуриным. Второй проследовал к Осипову и спросил:

– Ну, как ты?

– Спасибо, Сав! Держусь, – поведал Данил и поинтересовался. – Хорошо пообедали?

– Просто превосходно! – расплывшись в улыбке, воскликнул очкарик и ласково погладил свой объёмный дряблый живот.

Федя скорчил лицо и добавил:

– Ага, замечательно! С такой кормёжкой скоро придётся лопать одуванчики…

В спальню заглянула Инна и громко объявила:

– Укладываемся на сон час! Чтобы через пять минут все лежали в своих постелях и не нарушали тишину!

Эти слова дети встретили неодобрительным гудением и только пухляш довольно протянул:

– Поели, надо и вздремнуть! Моя любимая поговорка!

Он лёг на починенную лагерным слесарем койку, со скрежетом прогнувшуюся под его весом, укрылся узорчатым бардовым одеялом и завалился набок, опустив веки.

– Меня в сон совсем не клонит! – поделился Дубовцев с Осиповым.

– Меня и подавно, – вздохнул тот. – Я вообще не уверен, сомкну ли глаза грядущей ночью. Кажется, сей кошмар не оставит меня в покое.

– Хей, мы же рядом! – по-дружески пихнул товарища в плечо Федя. – С нами-то тебе не страшно?

– Не очень, – нерешительно ответил Данил.

– Ну вот, другое дело! – подбодрил его Дубовцев и обернулся на донёсшееся из противоположного конца помещения обращение:

– Эй, пацаны, давайте замутим бой подушками, а?

– Почему бы нет? – оживились мальчишки.

– Тогда чего медлим? – подогрел интерес заводила и вскочил на ноги.

Федя, вторя остальным, зарядился энергий и предложил Осипову:

– Думаю, нам стоит поучаствовать! Отвлечёшься от своих дурных мыслей.

– Ну, не знаю… – засомневался Данил.

– Ой, брось! – перекосил физиономию Дубовцев и крикнул. – Мы с Вами!

Федя взял подушку и, гыгыкнув, тихонько треснул ей Осипова:

– Задай мне перцу!

Данил загорелся азартом и, схватив своё мягкое оружие, ринулся вдогонку за убегающим другом.

В комнате разразилось массовое сражение подушками.

Дубовцев забрался на чью-то скрипучую койку и стал там прыгать. На него, размахивая белыми пузатыми мешками, с радостными воплями накинулись несколько ребят. Федя принялся яро отбиваться от них. Тотчас к нему на помощь подоспел Осипов. Он так вошёл во вкус, что его подушка в итоге порвалась о железную спинку кровати.

По душному спёртому воздуху разлетелась куча пуха, осевшего на постелях, тумбочках и полу. В перьях утонул и сам Данил. Сплюнув пушинки, попавшие в рот, мальчик подобрал новое оружие и продолжил баталию.

– У Вас же из ушей еда полезет! – выпалил припорошённый внутренностями подушки Бабурин и разгневанно заверещал. – Дайте отдохнуть!

К облегчению очкарика в спальню наведалась Инна.

– Разве я непонятно…? – тут вожатая поперхнулась, улицезрев устроенный погром. – Бог ты мой! Что Вы здесь натворили? Ну-ка, живо по постелям!

Расстроенные мальчишки покорно распределились по койкам.

– Больше ни звука! По пробуждении займётесь уборкой! – строго распорядилась брюнетка и скрылась за дверью.

Осипов, валяясь на кровати с побагровевшим лицом, румяными щеками и слипшимися потными паклями волос, сиял от счастья.