– Ну, что ж товарищи, я, наверное, не ошибусь, если выражу всеобщее мнение о положительной оценке выступления Марии Владимировны. Лично мне импонирует ее лаконичность суждений и трезвая оценка происходящего в мировом пространстве. Поэтому, чтобы не тянуть резину, предлагаю приступить к немедленному голосованию по предложенной Президиумом кандидатуре. Кто за то, чтобы утвердить Хазарову Марию Владимировну на посту Министра иностранных дел Российской Федерации с вытекающими из этого полномочиями, прошу поднять руки?

Ответом на его предложение стало дружное поднятие рук всех присутствующих, за исключением Юрьева, который пока не имел на это право, но его улыбка говорила о согласии с решением членов Высшего Военного Совета, к которому и он сам вскоре будет принадлежать, в чем не было никаких сомнений. Внимательно оглядев поверх очков поднятые руки, Афанасьев произнес:

– Полагаю, что спрашивать о том кто против не имеет смысла? Поэтому попрошу группу по регламенту занести итоги голосования в протокол заседания, для издания на его основе Указа о назначении. А мне, позвольте, еще раз поздравить Марию Владимировну с новым назначением и выразить всеобщую надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество во благо России.

Зал взорвался аплодисментами, чем несколько смутил новоявленного министра, непривыкшего к подобным выражениям признательности. Она смущенно, как девочка первокурсница начала озираться по сторонам, не зная, что ей дальше делать: то ли начать раскланиваться, как оперная прима, то ли просто сойти с трибуны. Афанасьев и тут не оплошал, вовремя придя на выручку:

– А сейчас, товарищи, учитывая взрывоопасную обстановку вокруг Украины, требующую срочного реагирования на всех уровнях, давайте отпустим нашего нового министра, чтобы она немедленно приступила к своей деятельности.

Собравшиеся члены Высшего Военного Совета, одобрительным гулом поддержали это решение. Встав, как по команде, они вновь разразились овациями, провожая выходящую из зала, красную, как мак, министершу.

Там же и в то же время

– Я искренне присоединяюсь к вашим аплодисментам, товарищи, тем более, что чувствую свою личную сопричастность к происходящему, так как инициатива по выдвижению Марии Владимировны на данный пост принадлежит исключительно мне, любимому, – улыбаясь, произнес диктатор и его улыбку подхватили почти все члены Высшего Военного Совета. – Эти ваши одобрительные улыбки я тоже принимаю на свой счет. Однако времени для веселья у нас нет. Мы должны закончить формирование Высшего Военного Совета. А для этого нам необходимо, как было заявлено на прошлом заседании, избрать Министра обороны. Насколько мне припоминается, уже на том совещании, был достигнут консенсус по этому вопросу и единственным кандидатом на эту должность было рекомендовано представить хорошо известного всем нам Бориса Ивановича Юрьева.

Соглашаясь со словами Афанасьева, многие закивали. Но Валерий Васильевич, как опытный спикер, умело выдержал паузу, видимо для того, чтобы несколько подогреть интерес к сообщению, которое он намеревался сейчас озвучить. Зная за ним такую особенность, генералитет быстро притих, ожидая от своего руководителя еще какого-нибудь сюрприза. И не ошибся. Когда в зале установилась абсолютная тишина, Афанасьев продолжил, как бы рассуждая вслух:

– Еще на том самом заседании было отмечено, что пост Министра обороны не столько военный, сколько административно-хозяйственный, и тут мне в голову пришла одна мыслишка, которая, кажется, весьма дельной. В связи с гибелью премьер-министра Меншуткина, должность Председателя Кабмина осталась вакантной. А нам ведь, быть да плыть, все равно срочно понадобится подыскивать кандидатуру руководителя исполнительного органа власти, ибо сами мы с этим не справимся, учитывая узкую направленность нашей специализации. Мы можем только выполнять функции законодательной инициативы и надзорной инстанции. Нет нужды говорить о том, что на этом посту для нас крайне важно иметь фигуру не понаслышке знающую не только тонкости экономических законов, но и механизмы принятия решений в промышленном производстве, нужен практик, так сказать, разумеется, учитывающий интересы военно-промышленного комплекса. Это тем более актуально, так как мы, без преувеличения находимся в состоянии осады. И мне не надо напоминать вам, как всегда непросто складывались отношения между нами – военными людьми и руководством правительства, особенно в приснопамятные годы ведмедевского руководства Кабмином. На этом посту необходим человек, одинаково ясно понимающий, как нужды обороны страны, так и нужды гражданского сектора. Я не без оснований полагаю, что именно таким человеком и может стать Борис Иванович. Министерство обороны и Кабинет Министров должны в трудной ситуации нынешнего дня иметь «короткое плечо» взаимосвязи. И как мне видится, Борис Иванович именно такой человек, какой нам сейчас крайне необходим на этой непростой должности. Вы не находите? – спросил он у зала.

– То есть вы, Валерий Васильевич, предлагаете нам утвердить товарища Юрьева и в качестве Министра обороны и в качестве премьера? Мы правильно поняли? – спросил с места первый заместитель Начальника Генштаба Богданов.

– Да. Совершенно правильно.

– Гмм, – задумчиво сложил руки в замок Богданов, одновременно перебирая большими пальцами перед своим кругленьким животиком, – мысль, конечно интересная, но что обо всем этом думает сам Борис Иванович? Потянет ли?

– Предварительную беседу я имел с ним по данному вопросу еще в понедельник, и как мне показалось, он не имеет каких либо принципиальных возражений, – ответил ему Афанасьев. – Так ведь, Борис Иваныч?

Юрьев с места коротко кивнул, соглашаясь со сказанным.

– Впрочем, давайте-ка мы лучше заслушаем самого Бориса Ивановича, его, так сказать, видение ситуации. А там уже и решим совместно, как нам лучше поступить. Борис Иванович, вы готовы сказать несколько слов о вашем понимании политико-экономической ситуации в стране? Если да, то прошу вас высказаться.

Юрьев не стал чиниться перед собравшимися, а просто взял со стола, за которым сидел, заранее принесенную им папку и, поднявшись с места, занял место на трибуне.

– Здравствуйте, уважаемые члены Высшего Военного Совета, – просто и без всякого пафоса в голосе начал он свое выступление. – Я благодарен вам за признание в качестве удовлетворительной, моей работы с вами в прежние времена, когда мне приходилось быть связующим звеном между правительством, военно-промышленным комплексом и Вооруженными Силами России, которые вы представляли и представляете сейчас. Да, я действительно имел накануне продолжительную беседу с членами Президиума Высшего Военного Совета, на которой мне было предложено подумать о работе не только в Министерстве обороны, но и попробовать возглавить Правительство Российской Федерации. Скажу прямо, я не слишком долго размышлял и практически сразу дал согласие. Доводы, послужившие моему согласию, только что озвучил сам Глава Совета. Мне же, сейчас, пока вы не решили мою судьбу, утвердив или отвергнув, предложенную кандидатуру, хочется, прежде всего, обозначить проблематику, стоящую перед нами и некоторые рецепты, в качестве общей концепции, по ее разрешению. Итак, начну с обозначения вызовов, стоящих перед нами.

Давайте начнем со средств. Буду приводить данные, полученные от Росстата для служебного пользования. А именно, какими средствами Россия располагает на данный момент? Не секрет, что наша экономика сегодня работает всего лишь на половину своей мощности. В промышленности загрузка мощностей составляет примерно 60% от потенциала. Причем, это касается не только старых отраслей, но мощностей, введенных в эксплуатацию в течение последних пяти лет. Переработка сырья оставляет желать лучшего. Просто вывозим сырье, пытаясь присвоить природную ренту, не занимаясь переработкой в должной степени, с добавлением прибавочной стоимости. Далее. Интеллектуальный потенциал. Достаточно посмотреть, кто работает в ведущих технопарках мира, начиная с «силиконовой долины» и заканчивая южнокорейскими научно-производственными кластерами – там сплошная русская речь. О чем это говорит? Это говорит о том, что у нас внутри страны интеллектуальный потенциал используется, в лучшем случае на одну десятую, промышленный на одну пятую, производственный на одну вторую от потенциала. И даже если брать трудовые ресурсы, которые по старинке считаются главным ограничителем, то у нас, с учетом скрытой безработицы и возможностью поднять производительность труда, тоже нет ограничений. У нас, как вы знаете Таможенный Союз, единое экономическое пространство с притоком эмигрантов, где неквалифицированная рабочая сила представлена гражданами Средней Азии, а квалифицированная более-менее – представителями Украины и Белоруссии. То есть для технологического рывка имеются все основные составляющие. Это вселяет надежду и понимание, как этот потенциал реализовать. И здесь мы должны исходить из очень простых вещей, которых наши макроэкономисты не знают, потому что они в основном учились на факультетах политической экономии, где была схоластика и они, поменяв свои взгляды с марксистской теории на ультралибертарианскую, так и остались в схоластическом мирке. Если говорить простым языком (любой инженер меня сразу поймет, а значит и военный), то главным фактором экономического роста в современном мире является научно-технический прогресс. Никто с этим постулатом спорить не будет. С 50-х годов прошлого века, экономические модели устойчиво показывают, что 90% прироста валового национального продукта передовых стран идет за счет новой техники, новых знаний и технологий, дающие повышение эффективности функционирования и прироста разнообразия продукции. Таким образом, интеллектуальная рента является главным призом в настоящее время во всех развитых странах. И за эту интеллектуальную ренту разворачивается серьезная конкурентная борьба. Фирмы, которые здесь преуспевают, могут получить до 90% к цене продукции. Наглядным примером того служит IT-сфера, где вся продукция, в принципе, и состоит из интеллектуальной ренты. Или, например, взять авиастроение, которое на 85% состоит из НИОКР. Здесь нужно задаться вопросом: что такого должно произойти в России, чтобы все благие пожелания относительно экономического роста России сбылись?