— Ты ведь желаешь попасть домой? Хочешь, я помогу тебе вернуться? — слова соскочили с губ быстрее мыслей. Не удивляюсь собственному искреннему желанию помочь Эдриану, ведь иначе быть не может. Пусть только ответит «да» и скажет, как это сделать.

Эдриан на секунду удивляется, и следом на его губах играет искренняя улыбка. Пододвинувшись ближе, он обхватывает моё лицо ладонями и прижимается своими губами к моим, оставляя тёплый, наполненный восторгом и благодарностью поцелуй. Я чувствую каждую его эмоцию, будто свою, и, кажется, задыхаюсь от их избытка, окружённая потоком трепетных чувств. Я кладу свои ладони поверх его, мягко поглаживаю пальцами его руки, отвечая на нежность ответной нежностью.

— Невероятно… — он улыбается, поглаживая мои скулы, прикрывает на миг глаза, наслаждаясь ощутимым только ему моментом. — Мы вернёмся, Андреа, в ближайшее время.

Трепетный момент нахлынувших на него чувств так же быстро растаял, как снежинки на солнце. Он отрывается от меня и лёгким движением пересаживает к себе на колени, прижимая так сильно, как может, будто боится меня потерять. Я ощущаю, как его горячие губы касаются моего виска, расплываясь в довольной улыбке. Как пальцы проходят по моим волосам, путаясь между прядей. Эдриан вновь отрывается от меня и, блуждая по моему лицу пронзительным взглядом, останавливается на глазах, сосредоточено вглядываясь в их глубину, отыскивая какой-то ответ на нерешённую им загадку. Вместо этого он задаёт другой вопрос:

— Что ты ещё хочешь спросить?

— Много чего, — с улыбкой отвечаю, и вопрос, который преследует меня всё время нахождения в доме Ньюманов, сам срывается с моих губ: — Ты выбрал меня потому, что нуждался в цербере?

Я вижу, как, подтверждая мои догадки, Эдриан поджимает губы в тонкую линию, лишь на миг его брови сходятся от недовольства на переносице, давая время на раздумья.

— Да, сначала да, — не отводя своего взгляда ни на секунду, он продолжает открыто смотреть мне в глаза, понимая, что я не потерплю лжи, — ты помнишь тот вечер, когда оказалась у нас? — читаю в его взгляде мимолётное колебание на обдумывание последующих слов.

«Конечно. помню, Эдриан. Меня привезла сюда Аида, а не ты. Расскажи мне всю правду. Не ври мне! Не позволяй разочаровываться в своём выборе!» — я мысленно взываю к нему, и кажется, что от ожидания ответа перестаю дышать. Он выдерживает мой взгляд, будто знает, о чём я безмолвно прошу.

— Тебя привезла сюда Аида. Специально, — на одном ровном дыхании полушёпотом произносит. В его взгляде тревожное напряжение, от ожидания моей реакции: — Она почувствовала в тебе цербера, но не знала, что ты вдобавок революционер. На эту мысль её натолкнул Пирс, когда невольно проявил себя.

Разговор постепенно переходит в серьёзное русло, я пересаживаюсь с колен Эдриана на край кровати, вопросительно заглядывая в его серые глаза. Лёгкий укол неминуемо касается моего сердца, наполняя каждую его клеточку горькой досадой и болью. Недавняя безмятежность теперь ощущается внутренней тишиной от разумного понимания, что несмотря ни на что всё это время у Ньюманов мне было комфортно. Тем более Эдриан честен со мной. Это располагает к нему ещё больше.

— Если ты захочешь уйти, я не буду удерживать тебя. Но я был бы рад, если ты осталась со мной, — признаётся он, сжимая мои пальцы в своей ладони, словно удерживая себя на месте, не позволяя лишнего движения или непроизвольного порыва.

Услышав его маленькое признание, я ощущаю, как под рёбрами учащённо забилось сердце, приятно отбивая быстрый такт. Не буду врать ни себе, ни ему, я хочу остаться рядом с Ньюманом.

— Я не хочу уходить, — мой тихий голос разрезал тишину, — пока не хочу.

Я понимаю, что Аида подарила меня, будто игрушку, любимому сыну. А я влюбилась и так быстро привязываюсь к нему.

— Я не вру тебе. Я без ума от тебя, Андреа, — от удивление округляю глаза, каждой клеточкой кожи ощущаю ласкающий меня взгляд и невольно отвожу глаза от смущения. — Если ты пугаешься, что я читаю твои мысли, то это не так, моя драгоценная Андреа, — его улыбка становится тёплой и открытой. Он внимательно, будто любуясь, смотрит на меня. — Ты не сопротивляешься мне и всё больше открываешься. От этого мы оба чувствуем, как стремительно крепнет между нами ментальная связь.

Меня бросает в одурманивающий жар, он проходит горячей волной по телу, превращая внутренние сомнения в невесомый пепел. Все мои чувства и эмоции будто обнажены перед ним. Я ощущаю, как щёки вспыхивают огненным жаром, покрывая кожу румянцем. Я доверилась ему целиком и полностью, нырнула в эти странные отношения с головой и получаю от этого волнительное удовольствие.

— Но разве ты можешь… — замолкаю, пытаюсь подобрать правильные слова, чтобы описать то, что между нами происходит, — иметь какие-то личные отношения, кроме тех, что должны быть между… — слова запнулись от волнения, но пронеслись молнией в мыслях «между богом и цербером».

— Ты мне очень нравишься. Я не буду этого скрывать. Ты и сама это знаешь и чувствуешь, — улыбается Ньюман, касаясь моего лица, — прошу, выброси глупые мифы из своей головы и ничего не выдумывай. Церберы не были животными, никогда, — убеждает меня Эдриан и, будто желая, чтобы я запомнила и поняла каждое слово, вновь усаживает к себе на колени, заставляя посмотреть в глаза. — Это всё выдумки, которые влили в уши смертных. Цербер — единственное творение Тифона и Ехидны, он же родной дед Мёрфи, был поставлен к вратам Тартара, как первое существо, присягнувшее на верность тогда ещё маленькой Аиде. Но почему-то тогда, много веков назад, он не внушал доверия двум старшим, совершеннолетним братьям Аиды — Зевсу и Посейдону. Они насмехались над Цербером, считали слабым, никчёмным и однажды решили доказать это — подговорили трёх сильных смертных пробраться в Тартар и украсть одну реликвию. Аида, будучи ещё совсем маленькой девочкой, рассказала Церберу о заговоре.

Эдриан довольно растягивает губы, с гордостью приподнимая голову за поступок матери. В такие моменты я понимаю, что он очень дорожит ею. Но всё же мне предстоит ещё очень многое узнать и понять о нём и его семье.

— Так вот! — бодро продолжает Эдриан. — В ту ночь, ожидая приспешников Зевса и Посейдона, Цербер надел особый наряд. Он сшил вместе три головы ранее удушенных волкодавов, измазал тело пеплом и кровью, выстроил за вратами небольшой загон в который загнал десять псов и стал терпеливо ожидать «незваных гостей».

И когда смертные попались на уловку и открыли врата Тартара, красный свет ослепил их глаза, они смогли лишь различить могучий силуэт Цербера. Тот взревел что есть мочи, стены отразили нечеловеческий рык, смешанный со скулёжем собак. В ужасе смертные застыли на месте, увидев надвигающееся на них чудовище с тремя головами. Издав зловещий рык, Цербер спустил с привязи псов и бросился на оторопевших людей оскалив зубы.

С интересом слушая историю, от удивления открываю рот. Видя мой неподдельный интерес, Эдриан не может сдержать улыбку, и внезапный, тихий смех заставляет меня вздрогнуть от неожиданности. Успокаивая мою разыгравшуюся фантазию, Эдриан притягивает меня к себе, целуя в висок.

— Зевс с Посейдоном распустили сплетни о том, что Цербер превратился в трёхглавого пса, не могли же они признаться, что дали людям ключи от Тартара, чтобы подставить Аиду и Цербера. Ну а люди придумали миф о Цербере, — усмехаясь, подытожил Ньюман. — Так что, моя дорогая Андреа, вы по своей физиологии не можете превратиться в животное.

Я удовлетворённо выдыхаю, тайно радуясь, что со мной не будет происходить никаких трансформаций.

— Что значит «революционер»? В чём разница между мной и Мёрфи? И получается, раз родной отец Мёрфи самый первый Цербер, то… мы с ним родственники?

Значит, он неспроста называет меня «сестричкой»?

— Революционер — это ребёнок Цербера и ведьмы, — беззлобно усмехается он, — и это кто-то из твоих недавних предков. Так как у Мёрфи нет и не было детей, то, скорее всего, ты потомок его сестры, которая выбрала в мужья смертного, и их ребёнок… — Эдриан вдруг замолчал. — Об этом тебе лучше поговорить с Мёрфи, — тактично добавляет он, — ведь мой друг эту историю захочет рассказать тебе сам, но могу сказать точно, — сразу же продолжает отвечать Ньюман, отходя от щепетильной темы, — на интуитивном уровне, благодаря своей крови, вы ощущаете ведьм и точно знаете, когда они рядом. При этом ведьма никогда не узнает, что перед ней её смерть.