Такие разные на первый взгляд и такие похожие… Ёши не мог понять, чем заслужил дружбу и преданность этих людей, что они нашли в нём. И потому слишком сильно боялся, что, раскрыв многолетний обман, потеряет обоих.

Но пути назад уже не было, как не могло бы существовать дружбы, построенной на лжи. «Делай, что должно, и будь, что будет».

– Такеши, ты помнишь, что обещал мне в день нашего знакомства?

Удивление. Подозрение. Ожидание подвоха. Такеши пожимает плечами и отвечает беспечным тоном:

– Конечно. Я обещал не пытаться узнать, кто ты.

От Мочиды плеснуло азартом, словно он что-то понял для себя. Но Ёши не торопился, желая хоть немного оттянуть пугающий момент.

– Эта история со школьниками Кокуё кое-чему меня научила, – размеренно начал он. – И кое-что мне показала. Оказывается, я слишком дорожу вами, чтобы и дальше позволить вам встревать в неприятности, о которых вы почти ничего не знаете. И коль скоро меня против воли втянут… не буду скрывать, в криминал меня втянут, судя по намёкам. И единственное, чем я могу вам отплатить за то время, что вы были рядом, – это честность.

И Ёши одним движением стягивает с головы кепку, попутно подцепив и резинку, так что на плечи падают длинные волосы, не оставляя сомнений в личности человека, стоящего перед парнями. Брови Такеши поднимаются, он что-то беззвучно шепчет, но в этот момент Тсуну оглушает громкий крик Мочиды:

– Да! Я знал! Мне не показалось! – и в следующий миг Тсуну сжимают в медвежьих объятиях и чуть приподнимают над землёй.

От неожиданности она совсем по-девчоночьи взвизгивает:

– Хи! Поставь меня! – и через секунду соображает больно ткнуть парня в бок, чтобы он разжал руки. – Совсем с ума сошёл? Или это на тебя после посещения больниц так накатывает? В прошлый раз явился с требованиями указать тебе путь, теперь вот это…

Мочида хохочет и этим напрочь сбивает всю пафосность момента.

– Нет, – усмехается парень, – я просто уже начал сомневаться, что мне не привиделось, хотя косвенные доказательства говорили в пользу моей версии.

Тсуна прищуривается:

– Какой ещё версии? – она бросает быстрый взгляд на молчаливого Такеши, но тот просто садится на лавочку, не сводя задумчивого взгляда с них обоих, словно оценивая и что-то для себя решая. Не будите лихо, пока спит тихо, да? Девочка малодушно решает разобраться с первой проблемой.

– Когда тот придурок из Кокуё меня избил, – Мочида морщится и видно, что ему крайне неприятно вспоминать о своём поражении какому-то школьнику, если этот школьник не являлся Хибари или Ёши, – я решил, что всё… кончено. А потом вдруг услышал ваши слова. Про то, что вы меня не отпускаете.

Тсуна зажмурилась, вспомнив ту чушь, что несла, искренне переживая за друга, но промолчала.

– Я так удивился: вы же всегда делали вид, что вам всё равно, – на этих словах Тсуна покраснела и теперь ни воротник, ни шарф не скрыли слабый румянец на щеках, – что решил немного задержаться и уточнить позже, правильно ли я вас понял. А когда пришёл в себя, мне сказали, что в больницу меня доставили вместе с Савадой Тсунаёши, и она же меня нашла и вызвала помощь.

– М-да, – протянул Такеши, заметив, что их друг – подруга? – вполне готова сбежать от них, лишь бы не выдавать смущения, и усмехнулся, – Савада Тсунаёши – Ёши, это действительно было не так уж и сложно, я даже разочарован, что первым всё понял Мочида, а я так и не догадался. А ведь тоже мог подумать, откуда бы тебе знать, что он в больнице оказался.

Ямамото закинул руки за голову и улыбнулся своей фирменной улыбкой. Тсуна нахмурилась.

– Так, я сейчас что-то не поняла. Вы что, не злитесь? – прозвучало это с какой-то обвиняющей ноткой и почти с обидой.

Такеши с Мочидой переглянулись. Злились ли они, что их друг скрывал своё лицо, если это было едва ли не единственным условием их общения? Определённо, нет. Другое дело, что понимание того, что с ними на равных дралась девчонка, действительно обескураживало. Но Такеши, в общем-то, никогда не был шовинистом, а у Мочиды было время пережить свои эмоции. Вот если бы не эти несколько недель, в течение которых он раздумывал о том, злиться ли ему или всё-таки восхищаться – потому что одно дело, когда ты дерёшься с таким же парнем, но когда тебя отправляет в больницу девчонка, это уже как-то обидно – он бы, наверное, разозлился. Вероятно, это закончилось бы ещё одним посещением больницы, потому что Ёши ничего не стоило бы в очередной раз доказать ему всю глубину его заблуждений. Потом Мочида вспомнил, что точно так же Ёши уделывал якудза, и решил, что это всё-таки нереально круто. И Тсуна ему всё-таки жизнь спасла, а это не тот долг, который можно проигнорировать.

– Нет.

– Я вас обманывала, – заметила девочка, пытаясь понять, что вообще происходит. У неё вдруг возникло чувство, будто весь мир решил над ней посмеяться.

Такеши усмехнулся:

– Так мы же об этом знали.

– Я девочка, – снова попыталась Тсуна.

– У всех свои недостатки, – флегматично заметил Мочида, отчего Савада вызверилась:

– Ты что недостатком назвал, придурок?!

– Узнаю своего друга Ёши! – радостно заметил Такеши, отстранённо размышляя, что отец, похоже, знал: теперь в его странных шуточках обнаружилось второе дно. И не было ли это попыткой Тсуёши подготовить сына к этому разговору? Ямамото понимал, что, наверное, слишком спокоен, но подозревал, что за тайной Ёши скрывается нечто грандиозное, так что узнать в лучшем друге одноклассницу было не самым странным. Почти предсказуемым, будто он подспудно догадывался об этом.

Куда больше напрягало её заявление, что её втянут в криминал. Любой другой человек рассмеялся бы над этими словами, только не сын Демона Дождя. И вот это признание уже тянуло на страшную тайну. А зная Ёши, он – она – наверняка ожидала, что после этого разговора друзья бросят её. Очередная попытка оградить от собственных проблем?

Ямамото как никто другой понимал, что есть вещи – и люди – которые не позволят тебе уйти от них. И если уж прошлое Ямамото Тсуёши до сих пор аукалось им, частью чего должна была быть Тсуна и её брат, что кто-то вдруг возжелал втянуть в это пятнадцатилетнюю школьницу?

– Ёши, – серьёзно начал он, заставив девочку напрячься в ожидании подвоха, – что ты там говорила насчёт криминала?

Комментарий к Часть 39

По этой главе жду отзывов даже больше, чем обычно: меня волнует, насколько достоверным получился разговор…

========== Часть 40 ==========

Тсуна смотрела на распущенные волосы – тяжёлые и пушистые, они оттягивали голову, мешались, когда она пыталась спрятать их под кепку, так, что в её прическе всегда было больше невидимок и шпилек, чем волос. Девочка никогда не стригла их, потому что Нана была уверена, что с короткими волосами Тсуна похожа на мальчишку. Собственно, именно эта фраза однажды натолкнула её дочь на мысль выдать себя за мальчика. А потом Тсуна нашла ещё один плюс: за буйной гривой было так удобно прятать лицо в школе. Ножницы нежно тронули волосы, и первые пряди упали на пол.

– Это всё кровь, – сказала Ёши. Заходящее солнце освещало её лицо и плясало в глазах рыжими искрами. А может быть, дело было вовсе не в солнце. – Кровь древнейшей Семьи, клана. Так мне сказали. Они никогда не оставили бы меня в покое. Даже не могу решить, что хуже: не знать, что вся твоя жизнь идёт по кем-то спланированному сценарию, или стать убийцей?

Мочида скрестил руки на груди, внимательно слушая её откровения, и думал, что, судя по тому, как Ёши щурится и поджимает губы, она давно уже выбрала, что хуже.

Такеши задрал голову, разглядывая розовато-персиковое небо. Жить во лжи или жить постоянной борьбой? Для него выбор тоже не стоял.

– Тсуна! – всплеснула руками Нана, увидев вернувшуюся дочь.

Таясу присвистнул:

– Ого.

Девочка подняла брови:

– Что? Ты сама сказала: могу делать, что хочу.

– Но волосы-то зачем? – как-то нервно спросила женщина, и в глазах её отразились первые признаки сомнения и испуга. До этого вечера она ещё сомневалась, что дочка говорила всерьёз. Она списала всё на усталость и болезнь, может быть, на переходный возраст, решила, что Тсуна пожалеет о своих словах и забудет о всяких глупостях.