Рокудо отпрыгнул, избегая подсечки, и ухмыльнулся.

– Надо же, девчонка!

– Поверь, моя принадлежность к условно слабому полу тебе никак не поможет, – отозвалась та, а затем выпрямилась, наконец, повернувшись лицом и к репетитору с учеником.

– Тсуна!.. Реборн, – требовательно спросил Таясу, – ты знал? Это ты её привёл?

– Нет, – покачал головой тот, почему-то убирая пистолет. – Неожиданно…

«Когда только вытащить успел», – поразился мальчик.

– Неудивительно, что тебя не было в списках Рейтингового мальчика, мы совсем не приняли во внимание школьниц, – усмехнулся Мукуро, найдя для себя объяснение странной загадки, и атаковал без дальнейших разговоров.

Таясу сжал кулаки, очень желая помочь, но боясь помешать. Слова, как оказалось, сестры ещё звучали в его голове.

– Она не справится, – вдруг сказал Реборн, и мальчик встревожено посмотрел на него. – Тсуна ранена и устала, Рокудо – нет. Он только играет с ней.

Таясу сглотнул.

***

– Неплохо, неплохо, – прокомментировал Мукуро отбросивший его удар тоном учителя на экзамене. – Но недостаточно. Ты уже выдохлась, не так ли? В конце концов, ты всего лишь маленькая девочка. Кстати… как твоя нога?

Ещё порцию ударов Тсуна сумела отвести, но вот пинок по уже пострадавшему колену неожиданно заставил её потерять равновесие и позорно упасть. Мукуро ухмыльнулся, поднимая трезубец…

– Не смей трогать мою сестру!

Таясу стоял так, будто вот всегда был на этом месте, закрывая её собой.

– Так вот, что нужно было сделать, чтобы заставить тебя реагировать, Десятый Вонгола, – сладко улыбнулся иллюзионист.

– Я молчал, когда ты отправлял на смерть доверившихся тебе людей… Я мог позволить себе бояться, когда рядом были друзья… Но за нападение на мою семью я тебя уничтожу!

«Ого!» – подумала девочка, заворожено глядя на очень, очень злого Таясу. Кажется, она его таким и не видела никогда.

А потом внутри заброшенного кинотеатра вспыхнуло маленькое солнце под потолком, заставившее её зажмуриться, и последнее, что она заметила, был задумчивый, оценивающий взгляд Реборна…

========== Часть 34 ==========

Тсуна не сразу сообразила, что свет больше не режет глаза и не слепит. Моргнув, девочка сообразила, что лежит на спине и просто смотрит на белый потолок.

«Но в кинотеатре потолок был не таким…»

Она резко села и огляделась. Судя по всему, она была в обычной больничной палате, разве что все остальные кровати, кроме той, на которой лежала она, были пусты.

«Как я здесь оказалась?»

Она помнила бой с Рокудо Мукуро – сначала бок о бок с Хибари, потом один на один, а между…

«Что за чертовщина там творилась?» – девочка нахмурилась. Тогда было совершенно некогда размышлять, тем более что способности Фууты и огонь, не причиняющий вреда, намекали о какой-то паранормальщине, но всё, что творил Рокудо, как-то выходило за рамки её представлений об обычном мире.

Тсуна принялась разглядывать саму себя, насколько это вообще было возможно. Так, обожженную руку перебинтовали и почему-то голову тоже, а вот пострадавшая нога вообще была загипсована. И как это она не почувствовала сразу? Всяческие синяки и ссадины были не в счёт, на это она уже почти никогда не обращала внимание. Справа от кровати стояли костыли, с явным таким намёком, что ходить нормально Тсуна сможет не скоро. А на маленькой тумбочке возле кровати лежали оба её телефона. Ой.

Дверь внезапно открылась, и в палату заглянул Фуута. Посмотрел на Тсуну, будто не сразу осознав, что видит.

– Тсуна-не! Ты проснулась!

Девочка улыбнулась.

– Точно. Заходи.

Фуута кивнул, но прошёл внутрь с явной опаской. Тсуна нахмурилась.

– Что-то не так?

– Нет, я… В общем… Тсуна-не, прости, что из-за меня ты попала в неприятности! – скороговоркой выпалил мальчик и зажмурился, явно боясь увидеть реакцию.

– За что – за что тебя простить? – уточнила она беспечным тоном.

– За то, что из-за меня… из-за меня ты и Таясу-ни… вы были ранены и попали в больницу.

Ага, братец, значит, тоже здесь и в относительном порядке. Тсуна стиснула зубы. Вот кого-кого, а Фууту она винила в последнюю очередь! Но как объяснить это расстроенному ребёнку?

– Не прощу, – сказала она, покрепче схватив мальчика за рукав, чтобы не сбежал раньше времени. На неё уставились печальные глаза. Фуута даже не возразил ничего! Только смотрел и явно сдерживал слёзы.

«Садистка ты, Савада», – обругала она себя и второй рукой притянула мальчика к себе, заключая в крепкие объятия.

– Мне, знаешь ли, не за что тебя прощать. А вот Таясу я бы голову сняла, ага. И себе. За то, что недосмотрели за тобой. Это мы за тебя отвечали и не справились со своими обязанностями. Ты простишь нас, Фуута?

– Тсуна-не, – прошептал мальчик и больше ничего не сказал, вот только его вздрагивающая спина и быстро намокающая больничная рубашка Тсуны говорили сами за себя.

Успокоив ребёнка и усадив на кровать, Тсуна принялась расспрашивать, кто сейчас и где находится. Так Фуута сообщил, что Таясу тоже в больнице, но уже скоро выпишется, потому что на удивление почти не пострадал.

«Дуракам везёт!» – фыркнула девочка.

Гокудере пришлось тяжелее, он задержится в больнице надолго, потому что к тяжёлым ранам добавлялось отравление ядом от игл Чикусы, который придётся долго выводить из организма и который плохо сочетался с половиной лекарств, судя по оговоркам Фууты. Бьянки же в больницу Намимори даже не попала, оказавшись в какой-то частной и жутко дорогой клинике. Фуута слышал, что она и Хаято уговаривала, но тот от помощи сестры отказался в резких выражениях.

Тсуна припомнила, как тот едва не подставился под удар, когда Мукуро захватил Бьянки, и только пожала плечами: не ей судить чьи-то семейные отношения.

– А Реборн? – спросила девочка.

– Он куда-то пропал почти сразу же.

– Вот как… – интуиция шептала, что репетитор ещё устроит ей серьёзные неприятности. – Фуута, а что с Такеши не знаешь?

Мальчик пожал плечами и сообщил только, что Такеши, едва придя в себя, навестил в палате Мочиду и отправился домой, отказавшись от дальнейшего лечения. Тсуна нахмурилась. Ей не верилось, что Таясу или Реборн могли бы сохранить её инкогнито, и как теперь быть девочка даже не представляла. Спрашивать о Хибари она не стала. Лучше брата попытает, когда он соизволит её навестить. Или сама дойдёт, Таясу же ещё пока не выписали!

Впрочем, идти никуда не пришлось. Таясу вломился в её палату, увидел, как она разговаривает с Фуутой, и бодро заявил:

– Ага, так и знал, что Фууту ты любишь больше, чем родного брата! Не успела прийти в себя, а уже с ним болтаешь. Хоть бы предупредила, что ли…

Фуута тут же напрягся и погрустнел, и Тсуна незаметно показала брату кулак.

– Было бы, за что тебя любить. Фуута – умничка, учится хорошо, маме помогает, и почему-то, когда я пришла в себя, первым в моей палате оказался он, а не мой родной брат.

– Ну, знаешь ли! – фыркнул Таясу. – Ладно, я всё равно тоже больше люблю Фууту. Он мне нотаций не читает хотя бы. И он меня тоже любит, правда, Фуута?

– Конечно, Таясу-ни, – счастливо заулыбался мальчик, – как и Тсуну-не.

Поболтав ни о чём и проводив подопечного на какие-то процедуры, Таясу вернулся к сестре.

– Как ты?

Тсуна помахала перебинтованной рукой:

– Как видишь. Расскажи, как всё закончилось?

– Ну…

***

По словам Реборна, Леон терял способность менять форму, если его ученику предстояло пройти испытание. До этого момента Таясу только и делал, что старался избежать его, даже тогда, с Ланчией. Он всю жизнь плыл по течению, принимая все удары судьбы как должное и не пытаясь что-то изменить. «Я же неудачник», – любимое оправдание Таясу.

Реборн пытался заставить его измениться. Реборн втравливал его в неприятности, постепенно приучая к мысли, что если он не начнёт изменять обстоятельства под себя, рано или поздно эти обстоятельства или убьют Таясу, или, по меньшей мере, станут куда катастрофичней. Но вот принять это мальчик смог, только глядя на то, как отчаянно сражается сестра.