Все это было слишком странно и не похоже на правду. Однако, пока Рей пыталась помочь Роуз с ужином, она уже успела услышать короткую версию происхождения этих детей и странного, непостижимого союза.
Он начался в тот самый момент, когда Роуз подняла крышку блюда, на котором лежала голова ее бывшего возлюбленного. Вернее, немного позднее, когда Хакс, выведенный из себя непостижимо жестокой и безумной выходкой Рена, которого он и так переносил с трудом, вдруг пожалел убитую горем девушку. Он еще некоторое время оставался начальником лагеря и вынужден был разгребать бардак, устроенный своим подчиненным и его любовницей, а сам тем временем украдкой присматривался к бойкой, но удивительно доброй китаянке. Когда союзники пришли в Гюрс, Хакс внезапно для самого себя, предложил девушке бежать вместе с ним. А потом, уже в Италии, куда Армитажа перебросили в последние годы войны, они обвенчались в красивом готическом храме того самого маленького городка, затерянного в горах. Это все больше напоминало те самые романы мадам Демерон или непостижимую для Рей сказку с хорошим концом. Потому что все ее сказки кончались плохо.
Ведь эта история была зеркальным отражением их темной и мучительной страсти с Монстром. Тюремщик и заключенная; люди, воевавшие на разных сторонах, и все же, сумевшие поставить свою любовь выше войны. Поэтому всю первую часть ужина Рей была чрезвычайно печальна и погружена в свои мысли.
Рей пыталась представить возможный хороший конец своей истории и никак не могла, постоянно спотыкаясь о какие-то отягощающие обстоятельства. Впрочем, один вариант все-таки был и хуже всего было осознавать, что она сама разрушила все их жалкие шансы на счастье. Если бы тогда, после убийства Сноука, они вместе сели бы в физелер и отправились подальше от войны. Или… даже вернувшись в Гюрс, смогли бы договориться и не терзать друг друга до освобождения лагеря. Или… или…
Сейчас было бессмысленно сожалеть обо всем этом, потому что были вопросы куда более животрепещущие и касавшиеся настоящего. Что ей делать с этой внезапной беременностью? Говорить ли Монстру или так и сбежать, не выполнив своего обещания вернуться в Рим? В одном она была уверена точно – теперь она не сможет его убить. Не потому, что он отец ее будущего ребенка, родиться тот или нет, и не потому, что она услышала историю непостижимой любви Хакса и Роуз, и ее каменное сердце растаяло и обливалось слезами. Потому что в тот самый момент, на том мысе, в руках беглого нациста, за шаг от гибели, она поняла, что больше никого не убьет. Даже Монстра.
Пока Рей блуждала в лабиринте своих мыслей, ужин подошел к концу, и Роуз удалилась, чтобы отправить детей спать. Воцарилось неловкое молчание, потому что сложно было представить более странных соседей за одной трапезой, чем Рей, По и Хакс. И, конечно, По просто не мог сдержаться и не попытаться завязать очередную войну.
- Ты просто полный урод, - сказал он Хаксу, - что заманил нас, чтобы отдать своим бывшим дружкам.
Рей никак не реагировала, потому что не видела особого смысла в том, чтобы озвучивать очевидные вещи.
- Послушай, пилот, - Армитаж тоже не смог остаться в долгу, - ты, может быть, и влюблен только в самого себя, но для меня нет никого важнее моей семьи. Вряд ли ты сможешь это понять.
- Да как ты…
- По, - вмешалась Рей, и без того совершенно выпотрошенная эмоционально, чтобы в очередной раз слушать чью-то перепалку, - хватит. Мы все живы и на том спасибо.
Француз вдруг перевел на нее взгляд, который сложно было назвать добрым. Он сразу забыл про Хакса и о чем-то мучительно соображал.
- Рей, - он редко обращался к ней по имени, и это уже было недобрым знаком, - а ты не хочешь объяснить мне, что там произошло? Как загорелась эта машина? И… я готов поклясться, что слышал в своей голове твой голос…
Ну все, это конец, - застучало у Рей в мозгу. Ей придется рассказать обо всем и потерять еще одного друга… и Роуз, наверное, рассказать тоже. И семья, которую она снова обрела откажется от нее, потому что она неправильная, бракованная. Вряд ли старые друзья смогут принять ее с этим проклятым даром. Никто бы не смог.
- Это все сделал я, - вдруг вступился Хакс, бросив короткий взгляд на притихшую Рей, - с чего ты решил, что она?
По растерялся, да и Рей была удивлена до глубины души. Зачем этому рыжему поддонку ей помогать? Или ему просто хотелось похвалиться силой, которой у него никогда не было, но о которой он мечтал, как и остальные фанатики идей о сверхчеловеке? Вряд ли Хакс испытывал к Рей теплые чувства, после того бардака, который они творили с Реном и устроенной ей бойни. Да в принципе вряд ли испытывал к ней теплые чувства, даже без всех .этих отягощающих обстоятельств. В результате, Рей просто предпочла смириться с таким поворотом и считать загадкой до конца своих дней. Сделал и сделал. Она тоже часто поступала импульсивно.
На веранду снова вернулась Роуз. Она заняла место рядом с Хаксом и положила голову ему на плечо. Подруга выглядела невероятно уставшей.
- Здесь так хорошо, - сказала она, задумчиво глядя на спокойное, ночное море, - я даже благодарна этим психам, что решили держать нас именно в этом месте, - она грустно улыбнулась и сказала с явным намеком, - не хочу обратно в Урбино. Да и греческий дается мне хорошо.
Роуз, в отличие от Рей, работая в заведении вместе с сестрой, отлично говорила на нескольких языках и любила расширять свой кругозор подобным образом. Во время оккупации она даже переводила перехваченные немецкие письма и телеграммы.
- Конечно, - фыркнул Хакс, - потому что они больше жестикулируют, чем говорят, - и хотя общество доброй от души китаянки влияло на него положительно, он оставался прежним ворчуном внутри, - Что хорошего торчать в этой дыре? Констанс скоро окончит школу, ей нужно образование. Или будет работать в гостинице?
Роуз надулась и отстранилась от него, с ленивой досадой махнула рукой в сторону супруга.
- Ты невыносим, - фыркнула она и поманила Рей жестом к краю веранды, туда, где заканчивалась виноградная лоза, и было отлично видно звезды. Рей послушно пошла следом, облокотилась на перила и подставила лицо свежему весеннему ветерку. Роуз погладила подругу по плечу и заботливо поправила сползшую с него цветастую шаль.
- Будешь спрашивать про Кайдел? – предположила Рей, понизив голос. Роуз покачала головой.
- По мне все рассказал, - сказала она и тяжело вздохнула, - это очень печально. Но она… всегда гуляла по краю. Могла же уехать в Америку, пока из Парижа еще выпускали иностранцев.
- Не могла, - грустно усмехнулась Рей, - в этом вся она.
Они помолчали немного, любуясь пейзажем и раскинувшимся во все стороны звездным небом. Огни городка внизу в таком освещении навеивали легкий флер далекого уюта. Словно светлячки прятались в густых кронах деревьев.
- И я уже знаю, что вы с По не вместе и это не его ребенок, - продолжила Роуз и Рей не стоило особенного труда догадаться, что именно ради этого она и увела ее подальше от мужчин, увлекшихся очередным спором за столом. Рей ждала вопроса, но его не последовало. К счастью, Роуз по-своему интерпретировала все события, снова потянувшись к подруге, чтобы обнять ее и утешить. – Его отец – тот швейцарец? Которого убил…
Да, пусть думает так, решила Рей, и это показалось ей отличным выходом из ситуации. Все-таки по документам она супруга Рудольфа, и никто не заподозрит ее ни в чем, если она вернется с ребенком обратно в Люцерн. Проблема заключалась в том, что она совершенно не представляла себя матерью в этой умилительной картинке альпийской пасторали. Вообще не представляла себя матерью. Тем более, зная, чья кровь и чьи гены будут в этом ребенке. Она слишком растеряна, слишком еще сама наивна, чтобы подавить дурные наклонности в этом новом человеке и не подарить миру еще одно чудовище.
- Я была уверена, что он погиб, - тем временем продолжала Роуз, и ей не нужно было уточнять о ком идет речь, - в тот день… тела под завалами не было, но и в Гюрсе он больше не появлялся.
