- Ладно, - легко согласился Монстр и легко, совсем невинно поцеловал ее в висок, - спи…

Рей выдохнула облегченно и снова принялась бороться со сном. Куда сильнее было искушение снова притронуться к нему, изучать его тело, словно она была ребенком, впервые обнаружившим различия между мужчиной и женщиной. В какой-то степени это было правдой. Она росла среди мусульман с их весьма своеобразными взглядами на подобные вопросы. О таких вещах там никто не говорил. Женщин выдавали замуж, когда они достигали хоть какой-то относительной половой зрелости, а дальше им предстояло самостоятельно разбираться с вопросами человеческой физиологии. Сирот же, болтавшихся под присмотром Платта, такие вещи и вовсе не должны были волновать. Рей, выглядевшая как мальчишка и знавшая только то, что от арабских мужчин лучше держаться подальше, никогда не думала о том, что может стать чьей-то женой или любовницей. Оттого она не знала и не хотела знать что скрывают под одеждой представители противоположного пола.

- Я… тебе не было больно? – снова заговорил Кайло. Рей с трудом сдержала тяжелый вдох, сердясь на то, что из-за этих бесполезных разговоров они теряют бесценное время. Она теряет бесценное время.

- Нет, - сказала она и постаралась прикинуться спящей. Теперь она слушала тишину и стук сердца Монстра под собственной щекой, надеясь, что он больше не решиться с ней заговорить. И дело было вовсе не в стремительно уходящих мгновениях, каждое из которых могло повлиять на исход их отчаянной авантюры с Кайдел, а в том, что ее снова начинали душить слезы.

Постепенно дыхание и пульс Кайло выровнялись, но Рей подождала еще какое-то время, чтобы убедиться в том, что он достаточно крепко спит. Она выбралась из его объятий и судорожно стала разматывать скомканный ворох одежды на полу, пока не отыскала свой ботинок. Шприц был на месте и, к счастью, пережил все ее ночные приключения.

Рей скользнула обратно к кровати, присела на краешек и наклонилась над Монстром. Во сне он совершенно не заслуживал этого прозвища, таким беззащитным и невинным делали ночные тени его лицо. Морщинки на лбу разгладились, пухлые губы были нежно приоткрыты в легкой полуулыбке, а горящий, тяжелый взгляд был безопасно спрятан за густыми ресницами. Рей поймала себя на том, что уже несколько минут любуется его чертами, словно пытается впитать их, создать отпечаток на сетчатке глаза. Вместо того, чтобы найти подходящее место для укола.

Та самая пульсирующая жилка на шее сразу привлекла ее внимание. Девушка аккуратно прицелилась и глубоко всадила иглу в мраморно-белую кожу.

Кайло дернулся. Ресницы затрепетали, выпуская на волю темноту его глаз. Он как-то неловко взмахнул руками, словно пытаясь защититься, но, не зная откуда ему угрожает беда, пока его расфокусированный взгляд не остановился на лице Рей.

Она не выдержала этого, быстро отвернулась и зажмурилась. Ее пальцы знали свое дело, выпуская все содержимое шприца без остатка.

Ее трясло сильной, болезненной дрожью, словно она подхватила горячку. Рей изо всех сил пыталась справиться с собой, но не могла.

Легче ей стало только после того, как она решилась посмотреть на Монстра. Он снова провалился в забытье, но теперь на его лице застыло совсем другое выражение. Вероятно, именно оно войдет в число тех вещей, которые будут сниться ей в кошмарах до конца своих дней. Она бы предпочла, чтобы смерть стерла с его черт гримасу невыносимой боли. А заодно и из ее памяти.

Но дело было еще не закончено. Рей потратила несколько минут на то, что просто смотрела в стену остекленевшим взглядом и заторможено жевала уже неоднократно за ночь прокушенную губу. Кровь уже успела запечься и она чувствовала во рту только ее железное послевкусие. Потом она одевалась, все также отупело разглядывая кирпичную кладку. Также сомнамбулически обшаривала ящики и шкафы, пока не отыскала спрятанный под бумагами «Вальтер» и коробку предназначенных для него патронов. Странный изогнутый меч стоял в шкафу, поразившем девушку своей аскетичностью – одна пара обуви, рейховский мундир, тот самый черный плащ и злополучный шлем. Даже у нее, бедной оборванки с конца света, было куда больше вещей, чем у потомственного европейского аристократа, да еще и представителя военной верхушки СС.

Рей накрыла волна грусти и стыда, словно она протрезвела от алкогольного морока и снова вынуждена была столкнуться лицом к лицу со всеми жестокими реалиями окружавшего ее мира. Повинуясь минутному порыву, она стянула с пальца перстень, уже так привычно обосновавшийся там, и положила его на гладкую и пустую поверхность стола.

Затем она приблизилась к постели и занесла меч, стараясь не смотреть на неподвижно распластавшегося на смятых простынях человека. Человека, чью жизнь должна была отнять, чтобы спасти много других невинных жизней.

Это война – напомнила она себе. И вытерла слезы, стекавшие по щекам тыльной стороной ладони.

Он – Монстр – напомнила она себе. Он не сможет регенерировать с отрубленной головой. Только так он наконец-то перестанет представлять ту смертельную опасность, которой является.

Ты же убивала раньше. Ты убивала.

Но не тех, чей запах впитался в твои волосы.

Не тех, кто говорил тебе “ты лучшее, что со мной было”. И проклятое “я тебя никогда не брошу”, в которых она так нуждалась в минуты позорной слабости.

Пока Рей уговаривала себя сделать то, что должна была, во дворе прозвучал одинокий выстрел.

Все, что происходило дальше, Рей помнила очень смутно. Она выскочила во двор, каким-то образом столкнувшись с Кайдел, которая протягивала ей винтовку без лишних слов. Выстрелы гремели со всех сторон, но их было куда меньше, чем Рей ожидала.

- Что происходит? – пробормотала она опухшими, ватными губами.

- Трусы, - рявкнула Кайдел и тут же пригнулась, ринулась за какие-то ящики, из-за которых без лишних промедлений открыла огонь куда-то в темноту, в кого-то, заметного только ей. Рей по-прежнему пребывала в состоянии какого-то оцепенения и ее непослушные пальцы никак не могли совладать с доверенным ей оружием. Она куда-то стреляла, куда-то бежала.

- Я рассчитывала, что будет больше людей, - отдаленно и глухо, словно из-под воды донесся до нее голос американки. Их, и еще нескольких арестантов, продолжавших неистово палить в темноту спящего лагеря, теснили к хозяйственному блоку. Измотанные и уже порядочно уставшие, они оказались в западне, когда врубилась аварийная сирена и по двору поползли всполохи света прожектора на вышке.

Следом за ними заскрежетали главные ворота и на территорию лагеря въехало несколько черных бронированных автомобилей.

Последнее, что Рей запомнила из той безумной ночи, это рыжие волосы Хакса, возникшего словно из ниоткуда, «Вальтер» в его руках разрывающийся от выстрелов. А потом кто-то крепко приложил ее прикладом по голове, и она окончательно провалилась в забытье, умоляя всех известных ей богов о том, чтобы больше никогда не открывать глаза и так и остаться здесь, на этой холодной земле, разметав руки, словно в полете. Где-то близко звучал голос Кайдел, постепенно растворяющийся в общей какофонии звуков.

Как же она устала! Она, черт возьми, смертельно устала. За одну только ночь, как за целую жизнь.

========== Глава семнадцатая. В пустоте ==========

Где-то, август 1944 года.

Поезда были переполнены настолько, что даже в грузовых составах, невозможно было найти место. Они также были забиты чумазыми, голодными, отощавшими людьми, со всех уголков страны устремившимися в Париж или на север. Кто-то, кому посчастливилось помнить свое прошлое и иметь дом – надеялся туда вернуться, кто-то, потерявший все, рвался к американцам, в поисках новой лучшей жизни. Некоторые и вовсе не знали, куда направляются, но желали только одного – оказаться подальше от войны. Навстречу этим поездам мчались другие – также набитые людьми, запахами, грохотом, голосами, песнями и шепотом. Рей и Кайдел удалось отыскать местечко только с третьего раза, пропустив несколько составов на пустынной, разрушенной немцами станции.