Что, если Сноук просто хотел избавиться от него? – вдруг подумал Бен, - разочаровался и понял, что из него не выйдет ничего путного? Или, напротив, учитель вовсе не хотел иметь рядом кого-то настолько могущественного, хотел быть единственным обладателем таинственной силы. Он сам периодически втягивал Бена в дискуссии об антихристе и появлении того, кто перепишет историю человечества? Что, если Мариус считал себя именно тем самым избранным? И вовсе не нуждался в конкуренции. К несчастью, чтобы узнать ответ, нужно было выбраться отсюда. Поэтому Бен попробовал сосредоточиться на влажных ветках перед собой и воспользоваться полыхавшей внутри обидой на учителя.

Ничего не происходило. Хакс уже совсем отчаялся.

- Не думал, что умру так, - запричитал он, - да я вообще не планировал умирать. Я столько лет изучал военное дело, я…

- Да заткнись ты, - оборвал его Бен, которому все эти разговоры только мешали сосредоточиться.

- Нет, не заткнусь, - ощерился Хакс, - пока я говорю, я не замечаю того, насколько мне, блядь, холодно!

- Я тебя сейчас в пропасть скину, - пригрозил Бен, - ты мне мешаешь. Помолчи. Пожалуйста.

Но рыжий немец вовсе не планировал затыкаться. Он стучал зубами и стер ладонью о ладонь, в жалкой попытке согреться. И эта возня все сильнее выводила Бена из себя. Он даже всерьез начал размышлять над тем, чтобы придушить своего товарища по несчастью, когда тот вдруг сказал:

- А еще очень стыдно умирать девственником, - в голосе Армитажа прозвучали одновременно и насмешка и разочарование, когда он язвительно добавил, - но это вовсе не намек…

- Намек на что?

Бен так резко сжал челюсти, что чуть не откусил себе кончик языка. Чертов рыжий со своими идиотскими шутками!

- Ну… - многозначительно потянул Хакс, - ты не похож на человека, которому девки дают по доброй воле. Разве что, ты не принудил какую-нибудь с помощью своего колдовства.

Бен так разозлился, что не сразу понял, что огонь, вспыхнувший на ветках – его заслуга. Он растерянно моргал, стряхивая налипший на ресницах снег, и не решался повернуться к попутчику. Хакс довольно хмыкнул и потянул замерзшие руки к пламени.

- Ты меня специально выводил из себя? – догадался Бен. Армитаж кивнул с видом победителя. Даже сквозь липкий полумрак и снежный полог было легко заметить, что он выглядит довольным, как кот, выкравший соседскую курицу и сожравший ее в полном одиночестве. Кстати, об этом, рыжий торопливо полез в рюкзак за консервами. Конечно, ведь дело сделано – он разозлил Бена, найдя его очередное слабое место, да еще и добился появления спасительного огня. А он не дурак! Странно, но Хакс не стал дальше развивать свою мысль и пытаться уколоть товарища, а довольно дружелюбно сказал, хлопнув его по плечу:

- Да расслабься. Я тоже никому не нравлюсь. В этом мы похожи.

Бен легко уловил другой контекст, спрятанный за этими словами.

Меня тоже никто не любит. Даже семья.

Вероятно, если бы в этот момент не вмешались обстоятельства извне, между ними могла бы завязаться странная, но крепкая дружба. Однако, мир решил, что с задушевными разговорами нужно заканчивать. Кто-то приближался. Услышать это через метель было невозможно, но Бен почувствовал. Он рассеянно огляделся по сторонам, но видел только полную снега белую пелену, слегка потеплевшую от всполохов костра. Скорее всего, именно костер и привлек к ним посторонних.

«Кто-то идет» - сказал он Хаксу мысленно. Рыжий наморщился – все эти оккультные фокусы ему ужасно не нравились, а от ощущения, что кто-то влез в его черепную коробку, тут же начиналась мигрень. Однако, ситуация, была совершенно не подходящей для споров. Они были на практически открытой местности, отрезанные с одной стороны скалой, а с другой пропастью, падение в которую грозило неминуемой гибелью. Здесь негде было спрятаться, чтобы устроить засаду. Свои вальтеры они вытащили почти синхронно. Хакс ногой затушил костер.

«Может пройдут мимо? Кого сюда вообще понесло ночью?» - также про себя ответил он Бену. Бен не отреагировал, пытаясь настроиться на поток мыслей, исходивший от незнакомцев и хотя бы предложить сколько их. Говорили и думали незваные гости на каком-то местном языке, ему не знакомом. Вероятно, это мог быть тибетский или какой-то диалект китайского. Последний вариант не сулил ничего хорошего.

«Китайцы?»

«Что они тут забыли?»

«Да черт их разберет!»

Пока они готовились к обороне, группа людей внезапно свернула куда-то влево, вероятно, на другую тропу, известную только им, проходившую выше по склону горы. Судя по отдаляющимся шагам и голосам, они направлялись к монастырю. Бен насчитал семерых, но не был уверен, потому что их мысли спутались в один клубок. Он смог уловить только визуальный образ из чьей-то головы – золотую статую из храма.

- Черт, - уже вслух выплюнул он, - они, похоже, хотят ограбить монастырь.

Он торопливо накинул рюкзак на спину и поднялся на ноги. Хакс нахмурился, всем своим видом демонстрируя, что идея защищать мирных монахов ему совершенно не нравится.

- Это не наши дела, - сказал он, - пусть разбираются сами.

Конечно, он прекрасно понимал, что ему придется тащиться обратно по обледенелой тропе, чтобы помочь своему товарищу. Поэтому Бену не пришлось тратить времени на бессмысленные споры, он уже уверенно шагал в обратном направлении. Дорога была ужасно скользкой, и одно неверное движение грозило риском свалиться вниз и переломать себе все ноги в ущелье. Но Бену было не до этого. Он мучительно соображал, вспоминая устройство монастыря и пытаясь придумать план, чтобы ночная разборка обошлась наименьшими жертвами среди монахов. Перед его глазами стоял тот самый старец, который предложил им остаться в древних стенах навсегда. Вернее, ему. Возможно, это был хороший вариант, чтобы как следует познать свою истинную суть и усмирить рокотавшее где-то на задворках сознания безумие. Вдалеке от всех внешних раздражителей. Среди молчаливо-прекрасных гор и вечных снегов. Оставить сомнительные порывы к власти и могуществу, навязанные Сноуком. Достигнуть зыбкой гармонии.

Бен злился. Они двигались слишком медленно, хотя сопевший сзади Хакс не был с этим согласен. Гонки по обледеневшей тропе по своей самоубийственности напоминали прогулку канатоходца. Ускорить шаг значило вовсе не добраться до цели. Поэтому к тому моменту, когда они наконец-то добрались до монастыря, массивные ворота уже были распахнуты настежь. Они опоздали.

Внутри царил полнейших хаос, и слегка припорошенные камнем древние камни были местами обагрены кровью. Не помня себя, Бен бросился в храм, в надежде отыскать еще хоть кого-нибудь живого, но выстрел, пронзивший его плечо, заставил его сбавить шаг. Хакс оказался куда проворнее и тут же повалил незадачливого стрелка. Незваные гости услышали выстрелы и разгруппировались, приготовившись к обороне. Их было куда больше семи, что далеко не в лучшую сторону влияло на успехи на победу товарищей.

Бен все-таки добрался до храма и забежал внутрь в тот самый момент, когда двое разбойников, обмотав веревками статую Будды, невозмутимо стаскивали ее с пьедестала. Бен воспользовался их увлеченностью процессом, и выстрелил. Один из противников успел спрятаться за колонну, а второй мертвым грузом повалился наземь. В действительности, у Бена было пока слишком мало практики, чтобы быть достаточно метким стрелком и в большей степени его действиями руководила хорошо развитая благодаря способностям интуиция. Но от волнения он терял концентрацию, что играло совсем не в его пользу.

Он быстро обнаружил того самого монаха. Бедный старик распластался возле стены с ритуальными барабанами. Его скромная яркая одежда была обагрена кровью. Бен бросился к нему и, поддавшись, внезапному порыву, опустился на колени рядом и хотел накрыть свежую рану ладонью, но монах перехватил его руку. Тяжелые веки приподнялись, выпуская наружу теплый, умиротворенный взгляд карих глаз. Старец слегка покачал головой. Его лицо было таким невероятно спокойным и даже счастливым, что Бен растерялся.