- Командор, серьезно? – откликнулся слегка раздраженно Рен, в его планы явно не входили жалкие попытки мухи вырваться из умело сплетенной паутины, - сбежите, только из-за того, что вам что-то померещилось? Ситуация не позволяет нам проявлять слабость духа. Наши люди пребывают в смятении, мы не имеем права еще больше подрывать их боевой настрой.

Манипулятор. Чертов кукловод, досконально изучивший свою жертву и наметивший ниточки, за которые стоит дергать для получения желанного результата. Конечно, слова коварного демона возымели должный эффект. Прайд оскорбился. Его то, его!, обвиняли в слабости духа и трусости. Он свое звание командора не за красивые глаза получил точно.

- Вы правы, - нехотя согласился он, хотя, вероятнее всего, готов был на самом деле обделаться на месте от страха, - и что это я? Мы справлялись и в более сложные моменты, а я слишком легко позволил себя напугать. Скорее всего, какой-то свихнувшийся революционер вообразил себя умершей легендой. Даже если чертов говнюк Бен Соло сам выполз из ада, мы отправим его обратно.

- Не сомневаюсь, - подытожил Рен. Больше к этой теме они не возвращались, перейдя к обсуждению каких-то своих насущных командорских дел. Девушка бы задремала от скуки в неудобной позе в своем укрытии, если бы не сочла кое-какую из прозвучавшей информации крайне полезной. Это даже заставило ее взбодриться и навострить уши.

Дела у «сынов Иакова» и их сторонников сейчас шли плохо как никогда. Теракт и бойня в местном штабе не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось буквально повсюду. Участившиеся вооруженные стычки, взрывы в магазинах и общественных центрах; МайДэй поднимался с колен, отрастив на месте срубленной головы несколько новых, не менее кровожадных и алчущих. Помимо раздражающе-успешной деятельности подпольщиков сопротивления, в игру включились еще и хаотичные группировки протестующих, сформированные из тех, кому Галаад отвел роль прислуги: марфы и водители брали в руки оружие; жены и служанки убивали своих командоров, не боясь расплаты. Рабочие оружейной фабрики бастовали уже несколько дней. Заключенные в колониях бросались на охрану с голыми руками и лопатами, чтобы бежать. Бежали и мирные люди, особенно в северных районах, где границу Канады пересечь было легче всего, а хранителей не хватало, чтобы помешать нескончаемому потоку беглецов, ищущих лучшей жизни. В столице, в генеральном штабе, всерьез задумывались о поисках политического убежища для управления; вроде как даже отправили запрос в Россию, местному диктатору, но пока не получили ответа. Царек с края света не спешил брать под свое крыло порцию самовлюбленных, властных вояк, обеспокоенный тем, как бы лучше обеспечить аппетиты своих таких же. Помогать «сынам Иакова» никто не собирался и надеяться оставалось только на самих себя.

Прайд всем этим был чрезвычайно угнетен и вскользь упомянул о том, что если что, если Рен все-таки надумает, у него налажены кое-какие связи с человеком, владеющим частным самолетом. Куда лететь неизвестно – перспектив пока было катастрофически мало, но вдруг… На что более командор лишь в очередной раз ответил отказом, поставив старика на место словами о его трусости.

Сидя в шкафу, практически в обнимку с виолончелью, Рей слушала их и размышляла о том, что история не знала режима, прошедшего проверку временем. Вопрос заключался лишь в сроках, когда вроде как отлаженный и исправно функционирующий механизм даст сбой. Пусть лишь на долю секунды, но этого хватит, чтобы жернова человеческого властолюбия перемололи в порошок тех, кто еще вчера занимал место на троне. Рекордсменом пока оставалась лишь Римская империя, разлагавшаяся долго и мучительно. Остальные сгорали спичкой на ветру, одной ослепительной вспышкой. Стрелка на циферблате часов уже сдвинулась на момент крушения Галаада. Принимал ли в этом участие коварный демон или нет. Это была часть потрясающей, ясной, как день закономерности событий.

Рей не заметила, как осталась одна и получила возможность покинуть свое укрытие. Она размяла затекшие ноги и спину и решила отправиться на прогулку в лес. Долгое сидение в тесном, темном пространстве, вызвало в ней непреодолимую тягу к свежему воздуху и потребность в просторе вокруг.

Воздух в лесу был прозрачным до звона в ушах; свежесть отрезвляла. Девушка медленно, с трудом шагала по глубокому, вязкому снежному покрову, раздвигая в стороны тяжелые ветки елей, пока не обнаружила чуть-чуть припорошенные свежие следы. Проследив их направление, она вышла на небольшую полянку, где ее взору предстал крупный квадрат голой черной земли. Не трудно было догадаться, что именно здесь нашли свой последний приют вчерашние незваные гости особняка. Поддавшись минутному порыву, Рей набрала небольшой букетик сухой травы и уложила поверх рыхлого чернозема, присаживаясь перед ним на корточки.

В ней не было сожаления или чувства вины, хотя она и имела непосредственное отношение к гибели одного из погребенных здесь людей. Она всего лишь… защищалась. В действительности, не будучи кровожадным от природы существом, маленькая богиня не испытывала удовольствия от мысли о чьей-то насильственной смерти, лишь принимала это как данность. В жестоком мире – жестокие правила. Выживает только тот, кто может постоять за себя. Но все же ей было… любопытно. Именно любопытно, кем были эти мужчины, пришедшие в их дом с дурными намерениями, что именно толкнуло их к выбору данного конкретного пути. Боялись за свою жизнь или семью, сообразив, что лучшая защита – нападение? Или были такими же извращенными садистами, как, допустим, Прайд. У этого пожилого господина, пусть и довольно интеллигентной наружности, внутри обитатели крайне кровожадные демоны. Роль палача, бесспорно, доставляла ему удовольствие. Он не стыдился этого, как, например, Фазма, вчера крайне смущенно признававшаяся в ошибках прошлого. Женщина не знала другого мира, другой философии, кроме порядка. А Прайд был рожден для жестокости; рожден таким. И потому заслуживал наказания.

- Не простудишься?

Рей закатила глаза и поднялась, на ходу отряхивая юбку платья от снега. В присутствии командора Рена ей точно не следовало проявлять слабость и демонстрировать мучительность собственной рефлексии. Мужчина стоял на противоположном конце полянки, привалившись к черному дереву, сам такой же черный. Только маска блестела своей холодной сталью.

- Какая забота, - буркнула служанка, раздумывая – уйти ли ей или остаться для очередной словесной перепалки, уже успевшей стать чем-то, вроде их с командором личной традиции. Кроме того раза, когда он вытряхнул перед ней душу, обнаженную и кровоточащую, как перебитые пальцы от игры на виолончели. Душу Бена Соло, - поправила себя маленькая богиня, - не его. Она была более чем уверена, что человек перед ней лишь умело эксплуатировал чужую печальную биографию в личных целях. Как и образ. К слову, едва ли человек. Демон мести.

- Ты сегодня тоже проявила заботу, - с раздражающей внимательностью напомнил мужчина, - и я крайне благодарен, хоть кофе и вылакал этот сыкливый уродец.

Рей присела в шутливом реверансе.

- Не стоит, - сказала она и не смогла сдержать любопытства, - тебе вообще нужна еда?

Командор щелкнул застежками шлема и стянул его с головы, растрепав волосы. Жадно наполнил легкие морозным, приятным лесным воздухом.

- Нет, - честно поделился он, - для меня на вкус она все равно пресная. Хотя кофе хотя бы пахнет приятно, - вроде как он даже погрустнел, - при жизни я пил его литрами. Иначе многочасовые репетиции было не пережить и я бы склеил ласты еще до Галаада.

Рей кивнула, потратив много сил, чтобы внешне остаться невозмутимой. Если, конечно, этот плут не вытащил тот образ из ее фантазий, то тот мальчишка-музыкант, которого она представляла в заснеженном Нью-Йорке в сопровождении приятного кофейного аромата, мог быть почти реальным.

- Ты обладаешь таким могуществом и не можешь вернуть себе возможность ощущать простые вещи? – спросила она.