Она наконец-то позволила себе рассмотреть комнату, которая ей досталась. После койки в приюте в общем помещении, просторная светлая спальня казалась настоящей роскошью. Неужели все это принадлежит теперь ей? У нее есть даже свой умывальник, свой санузел с душевой кабиной, широкий шкаф, который нечем особенно было наполнить. И Рей поддалась искушению и решила проверить гипотезу, услышанную от других девушек в приюте: комната должна быть безопасной, ведь многие служанки пытались наложить на себя руки. Рей не понимала этого – жизнь, какой бы она не была – уже подарок, уже стоит борьбы, даже с собственными демонами. Она бы никогда не стала, не подумала о подобном исходе, или…
Окно не открывалось до конца, выбраться в него оказалось невозможным. Да и был ли какой-то смысл в этом, когда прямо под ним разверзлась бездна нескольких этажей без единого уступа или карниза. Высокие стены, словно у средневековой неприступной крепости.
Осмотрев все ящики и закутки, Рей не смогла отыскать ни одного острого предмета или хоть чего-либо, что могло представлять малейшую опасность. Даже легкий светильник под потолком был подвешен на крюк настолько маленький, что при всем желании, продеть в него веревку или простыню оказалось бы невозможным. В спальне и примыкающей к ней ванне не было зеркал. Это обстоятельство показалось девушке чрезвычайно забавным.
В приюте и красном центре тоже не было зеркал. На самом деле она плохо представляла, как выглядит на самом деле, складывая это представление из случайных обрывков образа, подсмотренного в отражающих поверхностях во время визита в медицинский центр. Она видела свои плечи и руки, усыпанные веснушками, но их наличие на лице было только предположением. Волосы в косе были темно-русыми, скорее каштановыми. А вот о цвете своих глаз Рей имела очень смутное представление. Спрашивать о таком тетку Маз или других воспитанниц, с которыми отношения у девушки складывались не лучшим образом, не имело смысла. Но именно сейчас, сидя на широкой кровати с идеально-белоснежным постельным бельем, сложив руки на коленях, обтянутых алым платьем, она пыталась представить себя со стороны. Себя в своем новом доме. Себя в своей новой комнате. Момент показался Рей достаточно важным для такой глупой фантазии. В конце-концов у нее впервые за несколько лет жизни наконец-то появилось что-то свое, конечно, не до конца. И тут же девушка одернула себя: как у нее может быть что-то свое, когда у нее самой то себя нет? Нет прошлого, нет воспоминаний, нет представлений о собственной личности, интересах, вкусах и взглядах? Если она не знает даже цвет собственных глаз? Все, что у нее было, одно лишь имя. Короткое и простое, словно более длинного она не заслужила. Так, вероятно, могли бы звать породистую собаку или любимую лошадь хозяев, в любом случае, эти несколько букв скорее напоминали кличку животного.
Ты и есть животное для них, - горячо и насмешливо прошептал каверзный голосок в ее голове, - новый питомец, маленькая милая зверушка. Только знают ли они, что у пушистого крольчонка смертоносные когти?
- Заткнись! – взвизгнула Рей и зажала уши руками, словно это могло сберечь ее от голоса, жившего внутри черепной коробки, - заткнись, заткнись!
Когда она отняла ладони от головы, то уловила смутный шорох снаружи – вероятно, любопытная марфа так и не ушла, решив послушать под дверью, чем же станет заниматься новая служанка и наконец-то дождалась хоть чего-то интересного. Рей нахохлилась, как воробей, обняла себя за плечи, потому что ей тут же стало холодно и неуютно даже в этой красивой комнате.
Нужно было как-то сгладить ситуацию и Рей подумала, что стоило бы спуститься вниз и попробовать побеседовать с этой Роуз, осторожно расспросить что именно слышала девушка и какие сделала из этого выводы. А главное, не собирается ли она доложить строгой великанше о том, что их новая подопечная, вместо молитв, оставшись наедине с собой, бормочет себе под нос какую-то ерунду. Да, верно. И ведь ничего плохого не будет, если она установит условно-дружеские отношения хоть с кем-то из обитателей дома. Общение между служанками и марфами не возбранялось, а значит, никто Рей за это не осудит. Все-таки она повела себя крайне грубо, захлопнув дверь у новой знакомой прямо перед носом.
Давай-давай, разыгрывай хорошую, славную девочку, пресмыкайся даже перед прислугой.
Рей уже успела спуститься на первый этаж, когда назойливый голосок настиг ее и вынудил остановиться. Она заторможено уставилась перед собой и принялась нервно разминать шею в том месте, где заканчивался закрытый воротник платья. Кожа горела, словно к ней только что приложили раскаленную кочергу и этот простенький ритуал хоть немного вернул девушке ощущение реальности. Нет никакого голоса. Она здесь. Она в своем новом доме. Стоит посреди просторного красивого холла, прямо под сверкающей хрусталем люстрой, окруженная дорогими предметами и портретами неизвестных людей. В витражное окошко над входной дверью пробивается тусклый солнечный свет с улицы. Если как следует сосредоточиться на собственных ощущениях, можно уцепиться за них, как утопающий за соломинку и все-таки удержаться на плаву. Мягкая кожа ботинок слегка жмет большие пальцы ног, не потому что мала, а потому что модель универсальна и вне зависимости от строения стопы, сужается к носу. Правый чулок слегка растянулся и сполз, болтается где-то в районе колена и хорошо, что прикрыт плотной юбкой и никто не заметит этого несовершенства. Платье очень узкое на ребрах, если вдохнуть поглубже, можно ощутить как ткань окольцовывает кожу.
Рей проделала все эти маленькие фокусы, и ей стало легче. В голове снова была кристальная ясность, никаких посторонних голосов. Даже настроение девушки слегка улучшилось – вот, ее новый дом, можно изучить его, ведь, вроде как, ограничения на ее передвижения по нему никто не накладывал, а в нем так много разных увлекательных деталей. Поэтому она легко смогла отыскать кухню и шагнула туда, готовая начать дружескую беседу. Однако, Роуз, уже, вероятно, утратившая надежду на сближение с новой служанкой, не готова была к ее появлению и от неожиданности резанула большим кухонным ножом себе по пальцу. Морковка на деревянной носке тут же окропилась созвездием красных капель. Марфа тоненько пискнула и притянула палец к губам, зализывая ранку.
- Извини, - Рей потупила взгляд, тут же пожалев о своем намерении в момент показавшемся самой глупой затеей за последние сутки, - не хотела тебя напугать.
- Ничего, - миролюбиво сказала Роуз, вынимая палец изо рта и осматривая повреждения, - до свадьбы заживет.
- Ты выходишь замуж?
Несколько минут они тупо смотрели друг на друга, погрузившись в неловкое молчание. Затем марфа улыбнулась и слегка наклонила голову.
- Это такое выражение, - пояснила она, - было… до войны.
Рей кивнула. Роуз торопливо вытерла кровь о свой фартук и обошла столешницу, чтобы взять за ручки красивый поднос из благородного метала, на котором красовалась фарфоровая чашка в компании дымящегося чайника из такого же сервиза. Марфа собиралась уже уйти, но заметила, что кровь из свежей ранки испачкала глянцевое металлическое покрытие и застыла в нерешительности.
- У тебя кровь, - заметила Рей. Марфа хмуро дернула плечами.
- Нужно отнести чай госпоже, - сказала она деловито. Рей вдруг посетила замечательная мысль, показавшаяся ей отличным способом загладить свою условную вину перед новой знакомой. Она сделала несколько шагов к марфе и выдавила из себя улыбку.
- Я могу отнести, - предложила она, - а ты пока обработаешь свое ранение.
Роуз несколько минут оценивала ситуацию, нахмурившись и скривив слегка курносый нос, прежде чем расслабилась и одобряюще кивнула. Вероятно, предложение Рей пришлось ей очень по душе, и она приняла протянутый кубок мира, или, вероятно, просто не горела желанием лишний раз попадаться на глаза статной великанше. Вряд ли ее похвалят за то, что она была неаккуратной в приготовлении пищи и приправила будущий обед собственными биоматериалами.
