Комментарий к Глава четырнадцатая. Еще больше перспектив

Спасибо за обратную связь, котики)

Потолок в комнате был отделан резными деревянными панелями. Шестнадцать квадратов, оплетенных причудливой виноградной лозой. Впрочем, это мог быть не классический, винодельный виноград, а девичий, не имеющий съедобных плодов. Ирония того, что потолок спальни украшало растение, носящие имя презренного в Галааде пола позабавила бы Рей, но не сейчас. Она отметила последние мелкие трещинки на потемневшем дереве, рядом с люстрой, возможно, оставшиеся от старой проводки и завершила разглядывать то, что находилось наверху. Теперь была очередь паркета. Если внимательно изучать окружающий интерьер, можно хоть на какое-то время отвлечься от присутствующих.

Стандартное положение вещей для церемонии: сидящая на кровати служанка, пытающаяся хоть куда-то спрятать свой взгляд, свои руки и саму себя; отстраненно топчущийся у окна командор; Фазма, отстукивающая на своей изящной фляжке ей одной известный ритм длинными аристократичными пальцами. Впрочем, изрядно пригубленное содержимое, не оказывает должного эффекта. Фазма уходит, прикрыв дверь и шурша полами длинной юбки своего изумрудного платья.

Ветер раскачивает ветки дерева за высоким французским окном. Сквозь узкую щель в неплотно прикрытых шторах это движение кажется по-настоящему зловещим. Словно чья-то гигантская костлявая рука пытается проникнуть внутрь и стучится в стекло.

- Сегодня у твоего острого языка выходной? – первым не выдержал затянувшегося молчания мужчина. Рей сдалась и посмотрела в его сторону.

- А вам не терпится вступить в очередную перепалку? – откликнулась служанка.

- Вовсе нет.

Над крышей дома разнесся оглушительный грохот грома, и дождь забарабанил по черепице и оконным стеклам. Яркая вспышка молнии на мгновение осветила комнату и погасла, а вместе с ней и электрическое освещение. Рей не боялась грозы, но интуитивно вскочила на ноги, застигнутая врасплох внезапно начавшейся бурей.

- Есть бесчисленное количество причин, по которым мы с вами не можем сидеть здесь и вести милые беседы, - обреченно начала она, вглядываясь в мокрую темноту за окном, - вы должны сделать то, что должны. Это первое…

Продолжить она не смогла, потому что почувствовала прикосновение холодной кожи перчаток к своим губам, вынуждающее ее замолчать.

- Только если ты этого хочешь, - сказал командор.

- Я хочу, - на выдохе призналась девушка, осторожно отводя в сторону от своего лица его руку, - но…

Но Фазме все это чертовски не понравится, как и ее приятельницам в зеленых плащах. Рассказать об этом Рей не могла, потому что это была уже не ее тайна. Да даже будь ее, не имела бы права.

- Чего ты хочешь? – она едва различила слова, почти заглушенные шумом нарастающего с каждым мгновением ливня.

- Я хочу, чтобы вы сняли маску, - нашлась девушка. Если уж сегодняшний ненастный вечер оказался тем моментом, когда поезд, давно разгонявшийся на пути к обрыву, наконец-то слетит с рельс. Бурю можно было счесть судьбоносным предзнаменованием. Ведь слова, сказанные в бурю, не имеют силы в ясную погоду, верно?

- Закрой глаза.

И Рей послушно закрыла, хотя и понимала, что тем самым ввязывается в навязанную ей игру. Лишившись зрения, пусть и ненадолго, она получила возможность тщательнее сосредоточиться на других источниках информации из окружающего мира. Тактильных. В щели на оконной раме пробивался легкий сквозняк, который она не замечала прежде. Он заставлял прядки, выбившиеся из-под чепца легонько щекотать разгоряченную от волнения кожу. Обоняние вплеталось в эту симфонию темноты, поведав своей хозяйке о том, что если во всем доме пахло пылью, то в этой комнате до сих пор витал аромат духов Фазмы, таких же морозно-свежих, как и она сама. Вместе с ним запах того напитка, который она держала во фляжке, жженого сахара, тростника и корицы все еще волочился в пространстве, впрочем, все больше растворяясь с каждой минутой. И более ощутимый и близкий запах Командора. Кожа перчаток, жесткая до скрипа вступала в диалог с сандаловым деревом, последней чашкой выпитого кофе и порохом. Так пахнет огнестрельное оружие и Рей не хотелось даже задумываться о том, откуда ей известно.

Звуки. Дождь. Ветер. Капель таящих вчерашних сугробов. Скрип половых досок, перекрытий, гудение труб, легкий перезвон стекляшек в люстре – так звучал дом. Щелчки, следующие один за другим, пока Рей не досчитала до трех. Так звучала надежда.

- Обещай не открывать глаза, - прошептал командор. Судя по тому, как близко прозвучал его голос, он оказался совсем рядом. Голос! Человеческий голос, не искаженный маской. Такой незнакомый и знакомый одновременно. Мягкий, располагающий к себе, почти бархатный. Девушка почему-то подумала о том, что в том далеком мире, который существовал на месте Галаада когда-то, ее нынешний хозяин вполне мог быть психотерапевтом. По крайней мере, она убеждена, что у врачей, лечащих душу должен быть именно такой голос. Успокаивающий и завораживающий одновременно. Голос из-за которого перед его обладателем хочется обнажить душу. И не только душу.

- Это нечестно! – возмутилась Рей.

- Ты просила снять маску, - усмехнулся магистр Рен, - а не показать, что скрывается под ней.

Служанка бы еще поспорила, в жалких попытках добиться желаемого, если бы ее рот не оказался занят поцелуем. И сначала Рей хотела подвергнуть сомнению то, что это действие в Галааде не пользуется особой популярностью и не особо поощряется, прежде чем поцелуй не стал глубоким и жадным. Греховным. Даже половой акт во время церемонии вряд ли мог сравниться с ним по чувственности. Подумаешь, соединение тел во имя великого блага, полное холода и притворства.

Рей почувствовала себя пьяной, хотя имела слабое представление об этом. Жар мужчины, находящегося так непростительно близко, кружил ей голову. Она провалилась в омут своих ощущений и даже не заметила, как они оказались на кровати. Быть вдавленной в мягкий матрас было до невозможного приятно.

- Нет… - пролепетала служанка, каким-то невероятным образом найдя в себе способность говорить между поцелуями, а главное, сохранить хоть чуть-чуть благоразумия, - госпожа узнает…

Командор погладил девушку по щеке тыльной стороной ладони. Он улыбался. Даже с закрытыми глазами Рей была уверена в этом.

- Есть много способов сделать так, чтобы она не узнала, - сказал он. И служанка вообще пожалела, что заговорила об этом. Тепло и тяжесть чужого тела оставили ее, предоставив на растерзание прохладе, царившей в комнате. «Он передумал» - успела испугаться Рей, но ошиблась. Мужчина отстранился лишь для того, чтобы присесть на колени между ее ног. Он бережно, но при этом властно, откинул подол широкой юбки из плотной ткани и принялся покрывать поцелуями внутреннюю сторону бедер девушки.

Черт. На ней же нет белья. Его полагается снимать для удобства перед церемонией.

«Вот она и состоится наконец-то» - мрачно усмехнулась Рей не без странного, зловещего торжества. Впрочем, у нее не было возможности удариться в рефлексию. Губы командора переместились на крошечный узелок нервов между ее ног, а пальцы огладили вход. Служанка не смогла сдержать шумного выдоха. Все звуки, запахи и прочие ощущения кроме этого перестали существовать. Она оказалась наглухо заперта в кромешной и бесконечной темноте, которую наполняли лишь запретные, сладкие прикосновения. Больше не было Рей. Не было служанки. Не было того, кем она была. Не было личности. Не было человека. Только одна лишь кожа и нервные окончания. Кожа, плавящаяся воском от пламени свечи.

- Сколько, говоришь, у тебя было мужчин? – поддел Рей командор, ненадолго заставив ее вернуться в реальность. Девушка с трудом разобрала слова и не готова была вступать в полемику. Максимум на что она была способна, это умолять его продолжить и вернуть язык на место между влажных складок.

- Я соврала, - кое-как выдавила служанка, - у меня никого не было… Только вы.