— Здесь не было разведчиков, — сказал Белег, — потому что все, кто были, уже присоединились к нам на обратном пути.

Он выслал вперед двоих, остальные спускались чуть медленнее, плотной группой, по извивающейся тропе среди огромной россыпи гранитных обломков. На последнем повороте тропы один из молодых стрелков невнятно вскрикнул, указывая на камни, и Белег поспешил взглянуть.

Следы босых окровавленных ног отпечатались на камнях — эльда мчался напрямик по этим жутким обломкам. Белег коснулся рукой каменной поверхности, покрытой бессчетными мелкими выступами. Стешут все, живое и неживое.

Новые восклицания донеслись впереди – из бледной, прозрачной рощицы, куда вели темные следы на траве. Не надеялся же беглец найти защиту среди этих детенышей берез?..

— Должно быть, нашли тело, — вздохнул он. — Храбрец и упрямец. Надеюсь, мы сможем похоронить его… если орки и гаур что-то оставили.

Послал коня вперед – и издали удивился лицам следопытов, выходящим из второй чахлой рощицы.

…Гаур сдыхал долго, туша еще не остыла до конца. Зверь бился здесь, нанизанный на косо срубленный стволик березы, скользя лапами в луже собственной крови из пробитого горла. Следы орков были вокруг, но никто и не подумал освободить зверя или прикончить его – просто постояли возле него и побежали дальше.

Прикоснувшись к надрубленным корням березы, Белег почувствовал эхо уже знакомой ярости.

— Это не эльда! — В голосе Саэроса было непривычное напряжение, его рука невольно легла на оружие. — Это рауг в облике эльда! Не бывает таких беглецов!

Молодые охотники переглядывались, казалось, слова Саэроса их изрядно обеспокоили.

— Это нолдо, — возразил Белег хмуро. — Если он недавно пленен, если в ярости и отчаянии – они способны на многое.

Из-за таких страхов беглецы и покидают Дориат, подумал он.

Саэрос тоже коснулся деревца – и отдернул руку.

— Недавно пленен? — переспросил он. — Этой ярости много лет, он давно обезумел! Я боюсь, милосерднее будет убить его, если этого не сумеют сделать оставшиеся орки!

— Вот как? – Бросил Аргил, помрачнев. Саэрос опустил глаза.

— Убить того, кто сражается с Врагом? За то, что дерется до конца и из последних сил? – раздался голос Лутиэн, и Саэрос окончательно смешался и отступил к своей лошади.

— Вперед, — сказал Белег. — Готовьте оружие. Если допустить, что они бегут дальше, мы нагоним их у подножия Аглона, за рекой или перед ней, до того, как разбегутся. Если этот эльда бежит столь же упорно, как здесь – быть может, мы застанем его живым. Спешить стоит в обоих случаях.

Еще двоих живых орков они слету стоптали и срубили на тропе — и только потом поняли, что те уже поднимались, а не задержались при спуске.

Все-таки мертв, подумал тоскливо Белег. За что бедняге это все, Валар? Бежать, сопротивляться до последнего, победить гаура, убить еще нескольких врагов – и не дожить до помощи какой-то несчастной свечи-другой времени…

Ему стало горько, словно он опять потерял одного из своих. Как над телом Хитуэна.

— С ними не было вожака, — сказал Аргил задумчиво, бросив последний взгляд на трупы. — Это мелкие сошки.

Белег встрепенулся.

*

Шатаясь, он отошел немного от трупа, обернулся.

Вожак орков далеко на склоне шел уверенным шагом, стук его сапогов уже различался без труда.

Я догоню тебя, говорили эти шаги без слов и осанвэ. Беги, голуг, пока не упадешь, а потом я приду. Ещё восход разгореться не успеет.

Дагмор невольно сравнил свое оружие и ятаган в руке свежеубитого орка, но металл был схож, а рукоять прежнего лежала в руке уверенно. Снова попробовал пальцем заточку.

Долго бежать поздно. Пора выбирать место драки с главным. Ему пригодится немного времени, чтобы поточить меч и перевести дух.

Он двинулся вниз, стараясь дышать ровнее. Лучше бы иметь под ногами мягкую землю, но чутье твердило, что эти зелёные склоны — худшее из здешних мест для последней драки.

Ниже и правее. Туда, где каменные кости ещё раз прорвали зелёный склон. Камень, порождение Ауле, внушал ему спокойствие. И Дагмор свернул с тропы, чтобы снова не терять лишнего шага на пути — и чтобы пройти мягкой травой хоть часть его.

Рассвет приближался к нижним склонам Аглона, мелкие звезды гасли, и он не мог надышаться здешним воздухом, с запахом цветов, которых не было ни на Ард Гален, ни на северных склонах. О которых давно не думал и не вспоминал, чтобы не огорчаться лишний раз.

Он шел в тишине, волоча ятаган, его пошатывало, а позади, выше по склону, с испуганными криками разлетались от орка мелкие птицы, перед тем с недовольным писком сторонившиеся него самого. Склон жил тихой сумеречной жизнью, и только там, позади, испуганно затихал.

Странно, что он видит и замечает это сейчас так ярко.

Подойдя к камням, Дагмор едва не вскрикнул от радости, увидев целый уступ шириной меньше десяти шагов, тянущийся неровной полосой вдоль базальтовой стены глубокого сине-серого цвета. Четырьмя ростами эльда ниже виднелся другой уступ, а главная тропа спускалась по старому большому обвалу, похоронившему когда-то часть этой стены.

Даже если вожак спрыгнет сверху… Неважно, он услышит. Впрочем, он и так слышит — вожак лишь немного отстал, потому что не торопился. Камень под ногами Дагмора едва ощутимо зазвучал эхом многих лет ветров и вод, точивших его снаружи и в трещинах — изнутри. Это многое значило, но пока стоило сосредоточиться на другом.

Подобрав подходящий обломок, Дагмор сел и провел им по лезвию ятагана. Вожак тоже услышит его издалека.

Отдых… Палка о двух концах. Тело отчаянно просило его — и могло подвести, если получит избыток. Он и без того подгонял себя как усталого, истощенного коня, и старался не думать, что за вожаком могут явиться отставшие.

Только ещё один. Все прочее сейчас неважно. Все прочее это лишь часть мира вокруг него. Как звёзды Варды над головой, ветер и камень под ногами.

Когда вожак спрыгнул на уступ, шваркнув сапогами по камню, Дагмор по-прежнему сидел и точил ятаган. И вожак ухмыльнулся во всю свою широченную рожу. Правый нижний клык его торчал немного выше левого и черкнул по щеке при ухмылке.

— Упрямый вожак голугов, — сказал вожак. — Побил слабых. Хорошая добыча.

Слово «хороший», мелькнула глупая мысль, неудачный способ передать это орочье понятие. Буквально это ближе к слову «съедобный» и возможно, от него и образовано, только называется им все, что вызывает довольство и неопасно.

Ты у меня сейчас узнаешь «неопасно»!

Дагмор оскалился в ответ.

— Упрямый орк, — ответил он на том же исковерканном языке. Сородичей от него корежило, от попыток что-то произнести — того хуже, а ему сейчас было все равно. — Уходи, будешь живой.

Глупость ведь сказал. Убить надо, иначе орк повернет назад, отыщет отставших своих, найдет других беглецов…

«Но, если он уйдет, в спину бить не буду. Меня могли уже тащить в Ангбанд обратно, а я сижу здесь и даже ещё не сдох».

Орк хохотал долго. Густым таким басом.

— Весёлый голуг. Бургаш ошибался. Стоящая добыча.

Бургаш, подумал он. Похоже на «бурз», темный, и «гхаш», «огонь», где «х» проглотили для удобства. А «стоящая» значит здесь «преодолеть, чтобы получить».

«Да заткнись уже!»

Вот и безумие подступает, споры с самим собой начались. Где мое боевое бешенство, слабо возмутился Дагмор, словно глядя на себя со стороны. Растратил на ветер и созерцание звезд?.. Он назвал меня «вожаком», может, даже узнал, а мне все равно?

Он встал, шатнувшись. От орка вовсе не веяло страхом. Он был доволен и весел, он отлично проводил время. По сравнению с ним те, другие орки казались злыми щенками рядом с большим довольным псом.

Жаль, ноги опять заныли, злость прикрывала от этой боли.

Умирать стало немного досадно, очень уж было здесь хорошо — под звёздами Элентари, в розоватом сумраке, стоять на каменных костях Арды на свежем ветру.

Ярость, державшая Дагмора, погасла, была только усталость. И что-то ещё, не дающее просто прыгнуть вниз с уступа.