— У нас не войско за спиной!

— Не войско, — кивнул Руссандол. — Только лучшие воины Амон Эреб и Долмед, которых выбрали мы сами. Но если ты против, я поеду один.

— Что!? — Амбаруссар тихо вскрикнули и тут же шикнули друг на друга.

— У нас больше не будет такого шанса, братья. У меня. У вас.

— Ты хочешь?.. — Карнистиро запнулся.

Макалаурэ спокойно продолжил за Старшего:

— Исполнить Клятву так, чтобы хоть немного исправить сделанное прежде. Все сразу. Майтимо, я с тобой.

В наступившей тишине Карнистиро растерянно оглянулся — и встретился с горящими глазами близнецов.

— Вы не вернете этим никого, — повторил он. Его конь злился и шумно грыз удила.

— Никого, — согласился Руссандол. — Но быть может, после этого нам не обожжет руки наследие отца.

— Если выживет хоть кто-то!! — в голосе Карнистиро, наконец, прозвучало то, что он прятал. — Не смей, Старший!.. Это будет конец! Мы поляжем там все, вряд ли останется хоть кто-то, чтобы предъявить права на Сильмариль, если еще будет, кому! Нас никогда не впустят в этот город, и орки еще до рассвета прибьют наши трупы к стене!

— Не ты ли упрекал меня в отказе от Клятвы?

Карнистиро опустил голову, затем упрямо вздернул подбородок.

— Желание разбить себе голову о войско орков или стены Сириомбара, да ради серых и гондолинцев за этими стенами — еще не исполнение Клятвы!

— Поверь, — Руссандол едва справлялся со странным воодушевлением, — меньше всего я хочу просто так разбить себе голову. Но я хочу, чтобы к этому свету больше не притронулись грязные лапы! Брат, другого случая не будет! Ты понимаешь, что произошло? Что все эти годы Враг выжидал и думал, что мы придем за Камнем и снова прольем кровь сородичей?

Он задохнулся от волнения — но не как последнюю дюжину лет. Напротив, страх удушья исчез, как не бывало. Просто Руссандол не успевал дышать, так колотилось сердце.

— Мы отказались — и тогда он пришел за Камнем сам! Мы скудоумные болваны! Ждали его к себе, считали себя еще опасными для него! Да плевать Моргот на нас хотел! Ему нужен лишь Камень! Свет, который смеет быть неподвластным ему… Да, я сошел с ума достаточно, чтобы встать против него здесь, даже если придется сделать это в одиночку! А выполню я этим Клятву или нарушил… Умрем — тогда разберемся. Мы клялись именем Единого, пусть он и рассудит. Но он далеко, а нам надо спешить!

Амбаруссар единым движением тронули коней, обошли Карнистиро с двух сторон и подъехали к старшим братьям вплотную. Один из них при этом пихнул Карнистиро в бок, и тот впервые за много, много лет не смог различить, кто из двух.

— Мы с тобой, Нельо, — решительно сказал братец слева. — А тот из нас, кто выживет, украдет Сильмариль, как мы собирались.

— Дубины! — прошипел Карнистиро, дрожа от ярости. — Болваны безмозглые! Драконы их всех сожри, безумцы, драугами рваные! Я не хочу потерять вас сразу всех, слышишь, ты!

Руссандол коснулся каблуками лошадиных боков, подъехал вплотную и обнял Среднего. Карнистиро вцепился в него на несколько мгновений, как маленький.

— Я тоже не хочу потерять тебя, братишка.

— Не смей предлагать мне вернуться!! — рявкнул тот.

— Нет, Морьо. Я предлагаю идти с нами. Если мы вместе убивали сородичей в Дориате и Гаванях, то здесь мы встанем за Сильмариль и за них тоже вместе.

Руки легли сзади на плечи Руссандолу с Карнистиро, и Макалаурэ обнял обоих. Поверх его рук возникли руки близнецов, стиснули старших. Дыхание Карнистиро перехватило, казалось, он едва сдержал слезы — но запретил их себе.

— В этом нет смысла, — прошептал он. — Но я вас одних не отпущу!

— В этом есть смысл, Морьо, — выдохнул Руссандол, чувствуя разом тепло рук близнецов, плечо Макалаурэ и бешеный стук под ребрами Карнистиро. И впервые за очень долгое время осанвэ далось ему без усилий. Он отдал им всем то, что не мог сейчас выразить словами.

Свет Сильмариля, заливающий мягкими волнами Каминный зал и долину Сириона, теплом касающийся сердца.

Невероятная горечь, что охватила его следом за жгучей болью от прикосновения к творению отца.

Не меньшая горечь отравляла его всю дюжину лет — понимание, каким оружием Врага они послужили, и как близко подобралась к ним Тьма в тот раз.

Ярость и спокойствие, что пришли после отказа.

«У нас один Враг. Мы будем сражаться с ним везде. Только с ним. Мы больше не станем его орудием. Больше никто из нас. Сколько бы крови родичей ни было на нас, повернуть и сразиться с настоящим Врагом никогда не поздно. Тьелкормо это понял первый».

— Никогда не поздно, — Макалаурэ первый сказал это вслух.

— Никогда!

— Никогда не поздно! — выдохнули два голоса как один.

Их руки разомкнулись посреди темноты.

Руссандол отъехал от перелома склона на несколько шагов — и оказался посреди отряда. Пока братья говорили, воины сомкнулись полукругом возле них, ожидая решения.

— Мы выступаем против войска Моргота, — сказал он просто, — это путь в один конец. Все, кто не согласен, убирайтесь. Смертные, как непричастные, остаются.

Несколько мгновений стояла тишина. Верные переглядывались, чуть скрипели доспехи и седла всадников, кто-то едва слышно обменялся несколькими словами.

— Обидеть меня хочешь, кано? — спросил Халлан первым. — Я твой верный не хуже прочих. Балрога с два я отступлюсь.

— Мы тоже сражались в Дориате, — спокойно ответил Фаньо. — Если вам не поздно встать за тех, кого мы убивали в тот раз, то и нам не поздно.

Раздались и другие голоса, говорили они примерно то же. Причем негромко и спокойно. Это удивило Руссандола больше всего — спокойствие, которое слышалось в этих голосах. Услышал теперь — и понял, как долго его не было.

— Хорошо. Отправляемся. Но Тэльо остается, — приказал он.

— За что?! Я не виноват, что младше всех!

— Ты легкий, и конь твой самый быстрый. Прячься в рощах и жди, чем все закончится. Смотри, запоминай. И береги себя.

— Кано!..

— Возможно, ты один принесешь вести в крепость. Никаких возражений. Времени мало. Стройтесь клином! — скомандовал Руссандол. Сомнениям места больше не было.

— Готовьте факелы, — продолжал он. — Зажечь после сигнала. Копья наизготовку! Сносим все, что на пути, к бешеным драугам! Потом рубить все, что шевелится! Если насядут, пробиваемся к стене — и занимаем оборону. А там будь что будет.

— По стене вскарабкаемся! — подал голос один из охотников Амбарусса. — Крюки-то мы брали.

— Славно, — кивнул Старший. — Побереги их.

Он снял с пояса турий рог. Оглянулся на братьев с улыбкой, чувствуя, как невидимая тяжесть уходит с сердца. И протрубил сигнал к бою. Низкий и гулкий, тот раскатился по долине и мерным дальним эхом расплескался от городских стен.

Позади всадники один за другим начали зажигать факелы, разгоняя темноту. И, прищурившись, Майтимо Руссандол увидел, как в ответ на его сигнал вспыхивают другие, крошечные факела на стене деревянного города.

— За мной! — крикнул он, пуская Черногрива в галоп по склону долины. Серая земля, дрожа, понеслась ему навстречу.

…Неожиданно яркий свет со стены прорезал мрак. Нечто сияющее, умножая огни сигнальных костров многократно, направило с надвратных башен два луча света в темноту. Лучи двигались навстречу отряду Феанариони, обшаривая пересохшие поля в поисках врага. В поисках войска сыновей Феанора, в своей гордости или наглости так торопливо раскрывших себя.

И огни эти чудесно высветили медленно одолевающие грязные каналы передние ряды орочьего отряда, а среди них — двух крупных троллей с каменными дубинами.

Руссандол засмеялся, пригибаясь к гриве коня. Вот уж славно подсветили, подумал он.

«Потом поблагодарю. При случае».

— На троллей!! — прокричал он. — На троллей! Вот наша добыча!

Они вломились в орочий строй, как копьё вламывается в доспех врага. Удар, копьё Руссандола тяжко отдает в руку — и строй перед ними превратился в мешанину орущих и машущих оружием тварей, а из-под ног коней понесся скрежет железа и глухой стук и треск ломающихся живых тел.