Таня – моя младшая сестра и самый близкий человек. Она мало на меня похожа, но я люблю ее безусловно и рьяно. Таня идет в жизни по пути духовного и внутреннего развития. Теперь уже со своей семьей проводит много времени в Индии. Она красиво рисует и растит моего любимого племянника Косму самым добрым и осознанным человеком на планете. По Тане я тоже очень скучаю, но связь наша не боится километров. И мне есть с кем посоветоваться о том, как быть мамой мальчика, потому что она стала ею раньше меня.

Мой папа Виталий Викторович, к сожалению, уже несколько лет как не с нами. Для меня он все равно по-прежнему где-то рядом. На языке всегда крутятся его анекдоты и афоризмы, а в душе – отголоски его нонконформизма и любовь к независимости. Уже когда мы с сестрой выросли, папа часто повторял: «Дочки – самое ценное, что после меня останется».

В ходе этой истории ты увидишь, что семья – близкая и далекая, мои родственники, их судьбы и корни – много значит для меня. Не всегда очевидные на первый взгляд, связи поколений стали проступать для меня более четко и с переездом, и с возрастом, примерно после тридцати.

Alice in Wonderland[4], или Экскурс в начало

У нас дома до сих пор хранится одна аудиокассета, впоследствии переписанная на DVD, а потом и оцифрованная. Хотя и кассете этой предшествовала бобина[5], на которой была сделана оригинальная запись примерно в 1980 году. На ней родители записали некоторые первые мои слова. Там я четко произношу «Boy! Book!»[6], помимо какого-то лепета на русском. По словам мамы, к полутора годам я могла назвать большинство предметов вокруг по-английски.

Мама с папой оба очень интересовались английским языком и изучали его. Мама в МАИ, а потом на двухгодичных курсах на Новом Арбате в Москве. Еще она читала в оригинале много художественной литературы. В 1970-е были книги, которые не издавались официально, а были доступны только в фотокопии на пару суток, как, к примеру, роман Марио Пьюзо «Крестный отец». Папа вечно был обложен самоучителями со словарями и западными пластинками, которые в Советском Союзе было раздобыть адски сложно.

Кстати, помимо английского, у него были учебники польского языка, а также японского, но я не помню, чтобы на нем он сказал хоть пару слов. Тридцать пять лет спустя мы с Артемом выучили немного разговорного «нихонго» на шести уроках в лингвистическом центре в Лондоне. Дело было в 2016-м, и мы собирались посетить Страну восходящего солнца. Знание базовых фраз очень пригодилось в той части путешествия, которая проходила на острове Кюсю, где местные жители практически не владели английским. Но об этом путешествии когда-нибудь в следующий раз.

По рассказам родителей, на выбор моего имени повлияли одновременно два фактора и две литературные героини. Девочка из многочисленных фантастических романов Кира Булычева Алиса Селезнева к моменту моего рождения существовала уже 15 лет. И для меня она стала одной из любимых книжных подруг. Однажды в книжном доме «Москва» на Тверской я попала на встречу с писателем, и он подписал мне книгу: «Алисе от второго папы».

А за три года до моего рождения вышла потрясающая музыкальная пластинка со сказкой «Алиса в Стране чудес» с песнями Владимира Высоцкого. Она завоевала огромную популярность. И я слушала ее столько раз, что до сих пор могу процитировать некоторые «путанки на сухую тему» или напеть песню про «Орленка Эда». Льюис Кэрролл по понятным причинам мне книгу не подписал, но в моей личной коллекции книг про Алису около десяти редких изданий.

Итак, мои родители решили, что их дочка Алиса точно должна изучать английский с самого раннего возраста. Чтобы, видимо, и в будущее успешно попасть, и к стране чудес приблизиться.

Вторая группа воспоминаний (моих, а не родительских) по поводу английского переносит нас во второй класс школы. В конце 80-х иностранный язык начинался только в четвертом или пятом классе. Родители каким-то образом нашли возможность водить меня дополнительно два раза в неделю в совсем другую школу. Там у одного класса платные уроки английского языка шли с более раннего этапа, и я занималась с ними с семи лет.

Вела уроки прекрасная Галина Юрьевна Коршун – ей удалось пожить с мужем какое-то время за границей, что по тем меркам было уникальным жизненным и профессиональным опытом. С Галиной Юрьевной я занималась еще долго – в какой-то момент мы перешли на частные занятия в маленькой группе. Помимо меня там учились два брата: Дима и Сережа. Оба потом стали, как и я, лицеистами.

К тому моменту, как я дошла в своей основной школе до начала английского, я уже несколько лет его изучала независимо и могла многое сказать. Поэтому от уроков меня практически освободила наша учительница Афонина, у которой, по моде того времени, верхние веки были покрыты слоем красивых голубых теней. А я ходила для нее в это время в столовую за булочками.

Быстрая перемотка, и мы с тобой в наилучшем учебном заведении в моей жизни и жизнях многих его выпускников – в Красногорском лицее. К огромному сожалению, лицей закрылся несколько лет назад. Возможно, кому-то показалось уж очень лакомым здание в старом парке. А может, потому что первый запал и идея «лучших институтских учителей, преподающих в школе с маленькими классами», исчерпали себя.

Когда лицей открылся в 1992 году, собственного здания у него еще не было, и занимались мы во вторую смену в здании другой школы. В год открытия был набор в 7-й, 8-й и 9-й классы, по одному каждого. Хотя заведение было платное, но брали туда только после вступительного экзамена и собеседования. Лицей стал одним из поворотных моментов в моей жизни и дальнейшем развитии.

В Красногорском лицее были потрясающие праздники поэзии, и не только Пушкина (Царскосельский лицей, где он учился, был эталоном для нашего почти двести лет спустя). Для вечера Марины Цветаевой я выучила около десяти ее стихотворений, и таких выступающих нас было человек 15. К тому же в 90-е Цветаева еще не была настолько известна после забвения в СССР, поэтому вечер был интересен и родителям.

До сих пор помню это стихотворение наизусть и представляю вкус сладкой кладбищенской земляники.

В другой раз, лет в 14, у меня была длинная роль Демона из поэмы Лермонтова. Сохранилось фото: я вся в черном, с меланхолично-задумчивым лицом поднимаю вверх руку-крыло – видимо, «Ничтожной властвуя землей, / Он сеял зло без наслажденья». Над макияжем, правда, бьюти-гуру YouTube сейчас посмеялись бы – с контурингом там не все было ладно.

По всем предметам в лицее собрались лучшие преподаватели, многие из институтов. Большой упор делался на изучение английского языка. С приходом двух высочайшего уровня педагогов Татьяны Васильевны и Алексея Николаевича (к сожалению, некоторые фамилии стерлись из памяти) лицею удалось организовать обмен школьниками со школой города Мамаронек, в штате Нью-Йорк, на восточном побережье США.

Сначала, летом 1993 года, ребята из Нью-Йорка провели пару недель в Красногорске с практически ежедневными выездами в Москву. Потом уже сами поехали в Санкт-Петербург. Пока они гостили у нас и жили в семьях, лицеисты общались на английском и впитывали культуру сверстников. Было это на удивление легко – детская и подростковая непосредственность стирает многие барьеры, которые потом «прилипают» к нам с возрастом.