Сабина решила не передавать Роберто эту новость. Дело приняло неожиданный и очень интересный оборот, но этот виток в расследовании уводил далеко от уже принятой гипотезы преступления, ради которой запрашивали разрешение на прослушку. В следующие дни она ограничивалась короткими ответами на его сообщения с Балеарских островов, регулярными, но довольно холодными, и старалась не входить в рабочие подробности. После почти двух недель отсутствия Роберто нехватка физического контакта с ним, а прежде всего эмоциональной поддержки начинала ее тяготить, но она старалась не подавать виду ни ему, ни всем остальным. Сабина касалась этой темы только с Кармен, офицером карабинеров, когда обе выходили в мороженицу или выпить чего-нибудь. Кармен была женщина приятная, дружелюбная, не исключено, что лесбиянка. Ее общество, несомненно, приносило пользу, ибо разделить с кем-нибудь свои секреты помогает, хотя и ничего не решает. Они должны были увидеться через несколько дней, и Сабина не могла дождаться этой встречи.
Чтобы придать надлежащий вид делу, порученному прокуратурой, она попросила Джимонди параллельно ходу расследования организовать слежку за подозреваемым, надеясь, что новых разрешений запрашивать не придется и дело можно будет закрыть.
Эта надежда рухнула, с оглушительным грохотом разбившись о землю, как раз в последний день, когда можно было подать еще один запрос на телефонную прослушку. Виной всему был странный случай, произошедший почти в то же самое время и очертивший контуры настоящего кошмара, апокалипсиса, который трудно себе представить даже холодному рассудку, при всем пессимизме и негативном взгляде на вещи, которые Сабине удалось собрать воедино.
Около семи утра ее поднял с постели звонок Джимонди, известного «жаворонка», который сообщил, что нарыв наконец лопнул, причем лопнул на редкость болезненно. Местные, да и некоторые национальные газеты вышли с броскими заголовками на первых страницах о «Детективе в Париоли», выдвигая гипотезы одна невероятнее другой: и о таинственных серийных убийцах, и о том, что следователи намеренно всё замалчивают, чтобы не тревожить население. Они пронюхали о пропавшей гильзе, о том, что у супругов уже были прецеденты со сталкингом, об отпуске в Хорватии, об автофургоне, о том, что заместитель прокурора дважды заходил к жертвам в дом. Помимо этого, появилось множество самых невероятных сведений, щедро напичканных подробностями.
Сам комиссар полиции позвонил из Южной Америки, где проводил отпуск, причем его звонок опередил звонок Джимонди. Звонок был вежливый и тактичный, но Сабина почувствовала, что ее обвиняют: прежде всего, в утечке информации, и еще в том, что до сих пор не найдено доказательство отсутствия состава преступления. Что-то ведь надо бросить в лицо журналистам, которым любой ценой нужна сенсация. Она срочно информировала высокое начальство о неожиданном повороте дела, связанном с Нардо Баджо, хотя бы для того, чтобы комиссар осознал объем проделанной работы. Но его это, видимо, не впечатлило, и он быстро свернул разговор, пожелав ей успехов в работе и скорейшего разрешения неприятных инцидентов с прессой, которые, естественно, бросали тень на деятельность полиции всей столицы.
Не обращая внимания на звонки доктора Мильорини, начальника мобильной бригады, наверняка уже готового взять ситуацию под личный контроль, чтобы потом посылать ей очередные фантасмагорические указания, Сабина принялась просматривать непрочитанные сообщения в вотсапе. Она сидела в туалете на единственном седалище и пи́сала, а у ног терся кот. Ей хотелось найти хоть весточку от Роберто, чтобы стало чуть полегче. Конечно, надо будет позвонить ему чуть погодя, в надежде, что этот разговор сможет рассеять тоску перед грядущими неприятностями, как часто случалось в прошлом.
Долгожданное письмо нашлось, и она с надеждой принялась читать:
Сабина, я считаю, что настал момент сказать тебе одну вещь. Думаю, неправильно скрывать это дальше. Маддалена беременна. Мы пока не знаем пол ребенка, еще рано. Мне очень жаль, но давай поговорим об этом, когда я вернусь, осталось всего несколько дней. Знай, что я все время думаю о тебе, я рядом с тобой. Твой Р.
Тошнота. Головокружение, гнев, отчаяние… Не может быть!.. Снова тошнота.
Рвота.
Уничтоженная, сломленная, оглушенная, выблевав всю желчь в унитаз, Сабина появилась в офисе без всякой косметики, надеясь, что коллеги, увидев ее, не схватятся за стоящий в приемной дефибриллятор, чтобы вернуть ее в мир живых. Однако по глазам Джимонди она поняла, что новости не кончились и что ее психоэмоциональное состояние быстро отойдет на второй план. В некотором смысле все это принесло ей даже видимость облегчения.
– Здравствуйте, доктор. У вас был с кем-то боксерский поединок и вы проиграли?
– Ага. Нокаут в первом раунде… Ну и черт с ним. Какую еще скверную новость ты мне приготовил?
– Нардо Баджо едет сюда с адвокатом, чтобы дать свидетельские показания.
Сабине вдруг стало легче – точнее, согласно теории доминантной боли, известие отвлекло ее внимание.
– Что? А зачем? А самое главное, откуда ты это узнал?
– Он сам сообщил мне на автоответчик, мы только что прослушали запись. Сегодня рано утром он, как и все, просмотрел газеты, позвонил своему адвокату и назначил ему встречу в комиссариате в восемь утра. Невиданное дело, доктор, я просто не знаю, что сказать…
– О господи, уже восемь без пяти!
– Доктор, ну вы же знаете, что надо сделать, и сделать быстро. Если доктор Плачидо вам не ответит, звоните дежурному магистрату и запрашивайте инструкции. Если мы тут проявим собственную инициативу, нарвемся на неприятности.
– Боже, ну и денек, Джимонди… Ну и денек!
* * *
Роберто ответил после долгих гудков притворно спокойным голосом. Сабина надеялась, что телефон будет выключен, но доктор Плачидо был слишком серьезным профессионалом, чтобы в отпуске забыть о своих обязанностях, тем более относящихся к работе.
– Доброе утро, доктор Монделло. Я так полагаю, что у нас есть новости по делу Брульи?
Голос у Роберто был бодрый и деловой, но при появлении номера Сабины на дисплее он никогда не умел сделать вид, что ничего не случилось. Судя по голосу, ему не удалось отойти от жены подальше. А имея рядом Маддалену, тоже магистрата, Роберто уже не мог отговориться служебной тайной, чтобы избавить ее от разговоров о работе. К тому же он, вероятно, боялся, что Сабина заведет речь о содержании утреннего сообщения.
– Доброе утро. Прошу прощения, что тревожу вас во время отпуска с семьей, но мне очень нужны неотложные указания по текущему делу.
– Видимо, указания, которые дежурный коллега дать не может?
– Нет, доктор, нет!
– Ну, тогда я вас слушаю.
Сабина и сама удивилась, насколько точно, исчерпывающе, а главное, хладнокровно все изложила. Как только Роберто понял истинную причину звонка, он тут же переключился на рабочий лад и дал указания, пунктуальные и точные, как всегда. Сабина услышала в трубке чьи-то шаги, которые постепенно удалялись. Видимо, Роберто удалось отослать жену и сына. Когда деловая тема была исчерпана, он понизил голос и заговорил с чисто отеческими интонациями, словно хотел ее утешить. И в эту минуту впервые предстал перед возлюбленной жалким идиотом.
– Как ты, Сабина?
– Прекрасно, спасибо, доктор. А как вы? Как ваша большая семья?
Она ненавидела себя за то, что под конец не смогла удержаться от колкости, но такая смена тона снова погрузила ее в болота эмоций, из которых она с трудом пыталась выплыть с той минуты, когда прочла проклятое сообщение.
Роберто не ответил. Сабина сжалась и коротко отрезала:
– Если у вас всё, доктор, то я прощаюсь и бегу выполнять ваши блистательные указания.
– У меня всё. Удачи тебе, и держи меня, пожалуйста, в курсе. В курсе всего…
Сабина отсоединилась, не прощаясь, и сразу позвала Джимонди, может быть, слишком громко:
