– Нет… Нет… Нет… ― слова вырывались из горла отрывками, не желая складываться в предложения, а голова моталась из стороны в сторону, как у умалишенного.

Генри взял его за плечи и слегка встряхнул.

– Сильвестр! Ты должен успокоиться! Ты должен прийти в себя!

Лёгкая встряска и отцовские слова подействовали на Сильвестра отрезвляюще, так что вскоре он снова обрёл возможность нормально разговаривать.

– ЭТОГО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! ― вдруг закричал Сильвестр. ― ЭТО КАКАЯ-ТО ОШИБКА!!! ЭТОГО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!

Он пытался вырваться из рук отца, но от этого хватка Генри становилась только сильней. Генри понимал, что нельзя сейчас оставлять сына одного, иначе он мог наделать глупостей. Ведь он тоже был таким. Тоже однажды чуть не наделал глупостей.

Он обнял кричащего сына, и в его голове всплыли воспоминания событий, произошедших примерно семнадцать лет назад.

Алиса. Да, ее звали именно так. Они любили друг друга больше всего на свете, и он готов был сделать ради нее все, что угодно. Он готов был сдвинуть горы, если понадобится.

Она была чертовски красива, и он долгое время не мог свыкнуться с мыслью, что такая красивая женщина появилась в его жизни. С ее появлением все поменялось. Он стал более успешным, более уверенным в себе. С ее появлением он почувствовал, что способен на большее. Именно после того, как он встретил ее, он смог заработать свои первые хорошие деньги на продаже домов. Она подталкивала его в правильное русло, стимулировала его.

Мда, это было хорошее время, и вспоминать о нем было одно удовольствие. Но только тот случай до сих пор не давал ему покоя. Тот странный случай, омрачивший всю его оставшуюся жизнь. Тот случай, обрекший его воспитывать сына в одиночестве.

Это произошло, когда их сыну не было и года. Его жена недавно вышла из декретного отпуска и принялась за старую работу, которую оставила, когда забеременела. Она работала юристом, и эта работа ей очень нравилась. Во время декрета она очень скучала по ней. Ей очень не хватало этого ощущения, когда помогаешь кому-то. К ней приходили с совершенно разными вопросами, и она всегда старалась сделать все, что было в ее силах, чтобы помочь своим клиентам.

Прошло всего лишь несколько дней после того, как она снова взялась за работу. Генри даже помнил, что это была пятница. Он пораньше закончил все свои дела, сам забрал сына из детского сада и ждал свою жену. Но у Алисы неожиданно прибавилось работы, которую она никак не могла отложить на потом. Она позвонила ему домой и сообщила, что задержится. Обещала, что завтра они обязательно побудут вместе. Он в ответ обещал обязательно ее дождаться.

Но проходил час за часом, а его жена все не появлялась дома. Генри уже начал беспокоиться, и ему казалось, будто что-то случилось. Он не вытерпел и позвонил ей на работу, хотя она не любила, когда он отвлекал ее таким образом. Да только трубку никто не брал. Кажется, в офисе уже вообще никого не было. А раз так, то по логике его жена уже должна была ехать домой. Генри очень надеялся, что любимая Алиса, его милая жена, скоро будет дома.

Беспокойства у Генри только прибавилось. Сердце начинало пошаливать от волнения, а руки то и дело почему-то тряслись. Минуты тянулись и тянулись, а жены все не было дома. Прошел еще час, и Генри снова позвонил в офис. Но трубку снова никто не взял. Это уже было совсем не смешно. Трясущимися руками он положил трубку обратно. Маленький сын крепко спал в кроватке, даже не подозревая, что его отец сейчас испытывает страшное беспокойство за его мать.

Больше терпеть было просто невозможно. Заботливому отцу пришлось вытащить свое драгоценное дите из кроватки и начать аккуратно одевать. Маленький Сильвестр сладко спал, лишь один раз за всю процедуру издав звук.

Вскоре Генри с сыном на заднем сидении, сладко спавшем в автолюльке, уже мчался в сторону офиса своей жены. Офис этот как назло находился в другом конце города, и самый быстрый путь туда проходил по объездной дороге. Генри знал, что Алиса ездила к себе на работу именно здесь, и был уверен, что одной из встречных машин может оказаться именно ее. Поэтому он с надеждой всматривался в каждый встречный автомобиль, расстраиваясь каждый раз, когда машина была не той.

Он проехал уже половину пути, а машины своей жены так и не заметил. Она словно куда-то запропастилась. Но вот, когда он проезжал возле леса, то заметил впереди на обочине машину, в темноте странно похожую на нужную ему. И каково же было его удивление, когда она ею самой и оказалось. Он резко сбавил скорость, и остановился на обочине, проехав от машины своей жены лишь ненамного дальше.

В его груди гулко билось сердце, не желая успокаиваться. Руки снова начали дрожать. А когда он вышел из машины, то у него к тому же подогнулись ноги. Да, волнение в нем просто зашкаливало, и он не мог с ним справиться, как бы ни старался. Все его существо прямо-таки кричало о том, что что-то случилось. Хотя на счет этого далеко ходить было не нужно. Стоило лишь сложить вместе все известные факты и этот вывод напрашивался сам собой.

На то и дело подгибающихся ногах Генри прошел к машине. В которой, конечно же, никого не было. Но ни крови, ни следов борьбы он, по крайней мере, не заметил. Тут он испугался собственных мыслей. Почему ему в голову пришло, что тут должны быть следы крови? Нет, конечно же никакой крови здесь не может быть, ведь Алиса просто отошла… Для чего? Для чего она могла отойти от машины вглубь леса? Когда до дома ей оставалось ехать минут двадцать?

У Генри почему-то не возникало сомнений, что его жена пошла именно в лес. В этом была и логика, и предчувствие, тяжелым грузом давившее на сердце. Генри начал оглядываться вокруг и вскоре увидел примятую траву. Приглядевшись немного повнимательнее, он увидел, что это были следы. И следы эти вели в лес. Что ж, это только подтверждало его догадку.

Несколько секунд Генри собирался с духом. А потом ринулся в глубь, стараясь не потерять след из примятой травы. Но высокая трава закончилась очень быстро, можно сказать, практически сразу, и под ногами осталась лишь хвоя. Но Генри удалось рассмотреть, что в некоторых местах хвоя словно сдвинута туфлей. В следующую секунду он понял, что это следы. Ее следы. Она бежала. Бежала на каблуках. Эта мысль была пугающей, и как только она пронеслась в его голове, он ринулся дальше.

Сначала след шел прямо. Но затем он стал петлять среди деревьев. И вскоре оборвался. Генри остановился, оглядываясь вокруг. Он вглядывался в темноту, освещенную луной, но не видел своей жены нигде. Он сделал несколько шагов, все так же продолжая оглядываться, и тут в овраге увидел ее. Она лежала мертвая, глядя в небо глазами, в которых застыл ужас.

Он скатился на дно оврага, и закричал что было мочи. Он кричал и бил землю. Он не понимал, за что такое горе свалилось на его плечи. Он кричал так долго, что вскоре охрип. Да и не было у него больше сил, чтобы еще кричать. На него свалилось сильнейшее отчаянье, от которого сжималось сердце. Он лег в траву рядом со своей мертвой женой и смотрел в ее лицо. Лицо, которое уже не выражало ничего. Он был в таком отчаянье, что даже слезы не могли вырваться из его глаз. И это было хуже всего. Сейчас бы он, наверное, отдал все на свете, лишь пролить хоть немного слез. А они не шли. Не шли. Не шли.

Он вспомнил о спящем в автомобиле сыне, наверное, через полчаса. Черт. Он мог проснуться и закричать, прося внимания. И Генри, как бы ему ни было плохо, при этой мысли поднялся на ноги и с тяжелым сердцем поплелся обратно к машине. В голове у него была какая-то вата. Он ничего не понимал, и был словно в каком-то вакууме. Ему очень хотелось верить, что все произошедшее не более чем сон. Не более чем глупый страшный сон.

Но опасения оказались напрасными. Когда Генри дошел до машины, маленький сынишка все так же сладко спал в автолюльке, закрепленной на заднем сидении. Генри смотрел в это совсем еще юное лицо, и думал, как же ему теперь растить своего сына… Он даже не представлял, что теперь будет делать один. Без жены он оказался как без рук. А в душе образовалась огромная пропасть.