Потом смотрю, а у меня же мультиварка. Тьфу ты. А чем она отличается от пароварки? Лезу гуглить и понимаю, что мультиварка и пароварка – это как эпидемия есть, но Парад Победы тоже… Ну, вы поняли. Короче, я просто хренакнул овощи и нажал кнопку. Через 10 минут вытащил. Ну, скажем так, овощи вышли на плато…

Добило меня то, что, как оказалось, пароварка 10 минут только разогревается. То есть я съел неприготовленные овощи. То есть да, овощное плато. Тут я чуть не заплакал. Почему я, гений, должен тратить на это время, почему еду нельзя напечатать, как в сериале «Upload». И то может закончиться картридж с жирами… Короче говоря, я немного Божена Рынска: мне нужно пол-ярда и слугу.

Все это меня так расстроило, что я съел сырники о-т-д-е-л-ь-н-о от сметаны. Это как секс в ковид-скафандре. Как танцевать под песню, которую поешь. Фак.

Я ел чистую сметану и смотрел ютуб. Включилась реклама, где бородатый мужик сидит в тачке и говорит: хватит ныть, включи голову, сделай что-то прямо сейчас. Знаешь, в чем секрет жизни, Печейкин? Это слово из 8 букв. Первая «к», последняя «д». К******д. Коооовид? Кандидоз? Нет, там «д» не в конце. Коммммод? Нет, скорее «казнокрад». Или даже «конезавод».

В общем, сижу как кот: рот полон сметаны, а голова – мыслей.

Я не пью алкоголь уже много лет. Все мои коллеги знают об этом. Они не едят мясо и пьют. Я ем мясо, но не пью алкоголь. И первый вопрос на банкете: «А почему?»

Одни считают, что можно есть убитую курицу, другие – можно убивать себя. Я просто лучше отношусь к себе, чем к курице.

Я не пью и не считаю это событием. Я ведь не рассказываю вам об этом каждый день – правда? Вы знаете, что я ем дошик и сырок. Но я не отчитываюсь в фейсбуке: не пью месяц, не пью два, посмотрите на мою кожу.

Я принял решение не пить – для себя. Что делать вам – я не знаю.

Лет пять назад я (еще в ЖЖ) отругал алкоголь. И тогда мои комментарии завалили друзья-гуманитарии – мне присылали селфи со всяким Château Margaux. И сообщения в духе «пью этот яд прямо сейчас», «привет от алкоголика», «попробуй пить, станешь добрей» и проч.

Говорить об алкоголе так же трудно, как о гомосексуальности. Я не «алкоголефоб, но…», «У меня есть знакомые алкоголики, и я к ним нормально отношусь…»

Но разница вот в чем. Гомосексуальность не гомосексуализм. А алкоголизм – это алкоголИЗМ. Не алкогольность.

Важный признак алкоголизма – это его отрицание. Я давно признал: если я не пью алкоголь, это не делает меня не-алкоголиком. Алкоголики – все. И я тоже. Давайте здесь успокоимся, отшутимся и пойдем дальше, ок?

Алкоголь больше похож на оружие, чем на секс. И это оружие часто промахивается. Комментарии: «А у меня всегда в яблочко!», «Может, у тебя просто не стоит?», «Проверь ствол».

Да, алкоголь оружие. Просто один им защищается от стресса. Хватает бутылку и – бах! Другой алкоголем нападает и убивает. Человек имеет право делать с собой все, что угодно. Проблема в том, что он делает это с другими. Это оружие промахивается.

«Гитлер не пил алкоголь». «Лев и Валера против!» «Сырки – тоже зависимость».

А еще мы все пьем воду. И хорошие, и плохие. Только вода не дает такого эффекта. И жаль, что хорошая минералка стоит как плохое пиво. Я недавно возвращался ночью домой и на расстоянии 50 метров увидел две компании. И, друзья, они не напились пепси-колы. Одни кричали: «[Мужской половой член] в [фекалиях]!» Другие просто: «Беееээээ…»

Алкоголь – это керосин, вылитый в пламя дурака. Поэтому я аккуратно обошел эти компании. Как избирательные участки.

Когда я учился в Литинституте, то пил через вечер. Помню, как мы ходили в «Магнолию» ночью за водкой. «Может, не надо, мальчики?» – спросила нас продавщица. «На-адо», – сказали мы. Почему я пил? Потому что мне казалось, что литература и алкоголизм – это как орфография и пунктуация. Алкоголь помогает расставлять запятые в течение дня. Вот ты лежишь троеточием, потом накатишь, подпрыгнешь как восклицательный знак, потом… Потом снова троеточием…

А потом я решил, что буду писать сам.

Друзья, если коротко и прямо: пожалуйста, постарайтесь отказаться от алкоголя. Хорошо, это слишком резко. Постарайтесь пересмотреть свои отношения с алкоголем. Конечно, он помогает вам быть веселей, остроумней и делать селфи. Поблагодарите его за это. Но однажды он может вас убить. Или кого-то – вами.

Не знаю, было ли у вас такое – любовь с первого звука. Не взгляда. Слышишь голос и понимаешь – это твой человек. Готова родить. Жениться. Украсть в ковре.

Звоню в маркетплейс, чтобы уточнить детали заказа. В трубке голос молодого человека: «Здравствуйте, меня зовут Сергей…» И все – я понял, что это он. Мой губернатор. Фургал моих ушей.

И он тоже, кажется, понимает, что я его избиратель. Мы все друг про друга понимаем, но сказать не можем. У меня – заказ, у него – алгоритм.

Сергей начинает подробно перечислять детали моего заказа. И по заказу все про меня понятно.

– У вас… капсулы для стирки с ароматом Lenor…

– Да… – я хотел сказать «да, я такой», но сдержался. Сережа, жги.

– Саше для белья «Орхидея»…

– Да…

– Саше «Весенний жасмин»…

– Да……

– И… саше… последнее… «Пробуждение чувств».

Тут я чуть не заплакал: что ж ты делаешь-то, Сергей?!

– Вы сказали, саше «Последнее пробуждение чувств». Но оно не последнее. Будет еще…

– Я в том смысле, что оно последнее в заказе…

– А…

Мы молчим.

– Ваш заказ подтвержден и будет доставлен 1 августа.

– Хорошо…

– Я чем-то еще могу вам помочь?

– Ничем.

– Тогда я желаю вам доброй ночи.

– И вам.

Я зашел в гардеробную, взял в руки саше: старое и выветренное. Встряхнул, вдохнул. Прочел надпись: «Шелковые объятия». Повесил обратно. Стоял в темноте. Всё.

Зашел в продуктовый магазин забрать ароматические саше с маркетплейса. Пока кассирка искала заказ, я оглянулся – на магазин, на очередь, на мужика сзади. Три банки крепкой «Охоты» и консервы «Жаркое». На фото оно выглядело как гангрена для пачек сигарет.

Несколько человек, выпучив глаза, разглядывали ценники. Трехсоткилограммовая женщина вертела в руках упаковку с мишками Барни. Несколько мужичков зависли в отделе алкоголя – вечер пятницы, час до закрытия, надо успеть.

И вот смотрел я на людей и думал, кого же они мне напоминают. И понял.

Накануне я посмотрел «Самый лучший день» Жоры Крыжовникова. Это были они. Только они не пели. Не танцевали. Не Нагиев.

Им дали Конституцию, заасфальтировали радугу, скидки на пиво – а они. А что – они? Они напоминали персонажей в поисках автора. Электрических кукол с погасшими батарейками. Будто кто-то обещал вдохнуть в них жизнь и пустить ток. Но они перегорели и задымились.

Тем временем у меня в наушниках зазвучал «Transgender Dysphoria Blues» Against Me! Слова: «And you know it’s obvious But we can’t choose how we’re made».

Мне принесли коробку с саше. Сквозь картон пробивался запах орхидеи и жасмина. Искусственный. Но запах супермаркета был сильнее. И естественней. Как будто жаркое в банке стало мыслить. И верить, что, когда откроется крышка, оно встретит бога.

Саше ни во что не верит. Просто висит. Просто благоухает. Как память о настоящем жасмине.

*эмодзи цветка*

Я очень люблю игру «Растения против зомби».

И люблю ставить ее в пример студентам-драматургам. С точки зрения киноредактора, эта игра абсурдна. В чем конфликт растений и зомби… в природе? Или «Angry birds» – в чем биологический конфликт птиц и свиней? Это же не кошки и собаки, не мужчины и женщины. Никакой биологии или социалки. Даже шахматы и те понятней – черные и белые. Только белые, сволочи, ходят первыми. «Растения и зомби» объясняют важную идею, что важен не открытый конфликт, а абстрактный. Он обнажает саму суть игры – желание играть.