- Нет, нет, я хочу остаться с вами. Они могут опять прийти за мной...
- Но вы ранены!
- Ничего, у меня есть знакомый врач, я ему позвоню...
Путь до Мирафлорес показался бесконечно долгим. И Моника Перес, и Малко были в каком-то оцепенении. Молодая женщина даже не поблагодарила своего предполагаемого спасителя. В холле "Эль Кондадо" служащие удивленно косились на них. Войдя в свой номер, Малко увидел, что там был произведен обыск - все было перевернуто вверх дном.
Он устремился в ванную и встал под душ, с наслаждением ощущая, как стекает вода по его истерзанному телу. Вскоре пришла и Моника. Она забралась в ванну и села, подставив лицо струям воды, машинально намыливаясь. Когда Малко коснулся ее груди, она вскрикнула.
- Прости, мне еще больно...
Они долго стояли под душем. Говорить ни ему, ни ей не хотелось. Наконец оба вышли из ванной.
- Хочешь позвать врача? - спросил Малко.
Моника в ответ пробормотала что-то нечленораздельное: она уже спала в своей любимой позе, на животе, уткнувшись лицом в подушку. Малко умирал от жажды. После двух бутылочек "Пепси" и рюмки джина он почувствовал себя лучше.
* * *
В дверь постучали. Завернувшись в простыню, Малко пошел открывать. Стоявший на пороге человек в штатском протянул ему пакет.
- От полковника. Ваша машина внизу.
Малко запер дверь. В пакете оказались его кредитные карточки, револьвер, паспорт, деньги, часы и ключи от "тойоты". Моника, приподнявшись на локте, испуганно смотрела на него. Он улыбнулся ей, успокаивая:
- Ничего страшного.
Голова ее бессильно упала на подушку. Малко вытянулся рядом с ней, и они уснули.
Много позже - было уже темно - он проснулся от острого желания. Рука его сама собой потянулась к бедру Моники. Молодая женщина вздрогнула всем телом. Малко вспомнил, что ей пришлось пережить, и ему стало стыдно.
Моника повернулась к нему, сжала пальцами восставшую плоть и пробормотала:
- Прости меня, я не могу...
Он успокоился и снова провалился в сон. Время от времени они просыпались, озирались, щурясь, и снова засыпали. Когда Малко взглянул на часы, оказалось, что под действием снотворных и успокоительных они проспали больше суток. Потом врач, которому позвонила Моника, осмотрел их обоих. Наконец Малко заставил себя встать и принять душ. Когда он вернулся в комнату, Моника сидела в постели, пристально глядя на него огромными черными глазами. Он с облегчением отметил, что страха в них больше не было.
- Ты спас мне жизнь, - тихо сказала она. - Если бы не ты, они бы меня еще долго пытали, а потом убили бы.
- Ты в этом уверена?
Она кивнула.
- Да, усатый лейтенант мне так и сказал. Когда они пытают людей, но собираются их потом отпустить, они прячут лица под капюшонами. С открытым лицом работают только тогда, когда знают, что допрашиваемый уже не сможет никому о них рассказать.
- Лейтенанта зовут Франциско Каррас, - сказал Малко. - Это садист.
И он рассказал ей о трех кастрированных крестьянах.
- Они отправят их на вертолете якобы домой, в деревню, - вздохнула Моника. - И бросят на скалы где-нибудь в Сьерре.
Затянутый в эту пучину ужаса, Малко уже не мог понять, кто же прав. Моника наблюдала за выражением его лица.
- Ты не очень на меня сердишься?
Он притянул ее к себе и поцеловал.
- Ты не виновата. Это просто чудовища...
- Виновата, - перебила она. - Я сказала тебе неправду. Это были не просроченные лекарства для бедняков.
- А что же?
- Редкий препарат. Для человека, который очень болен и не может раздобыть его сам.
- Для Мануэля Гусмана?
Она молча наклонила голову.
- Ты член "Сендеро Луминосо"?
- Вообще-то нет. Я им только помогаю... По-моему, они правы. Эта система насквозь прогнила, ты сам мог убедиться.
- Но и те не лучше...
Она пожала плечами.
- Не знаю. Всегда хочется верить в лучшее... Скажи, как тебе удалось добиться, чтобы меня отпустили? Они были злы, как черти.
В ее голосе Малко послышалась тень подозрения, и он поспешил его развеять:
- Это все мой посол. Он был просто великолепен. Я должен был обедать у него, и он забеспокоился. Благодаря своим связям, он выяснил, где я нахожусь, и позвонил самому президенту, пригрозив международным скандалом в случае, если меня не отпустят. Ну, а я поставил условием, чтобы ты вышла вместе со мной. Президент Белаунде дорожит своей репутацией. Он приказал "Диркоте" освободить и тебя.
Монику Перес, казалось, удовлетворило его объяснение. Она встала. Тело се было все в синяках, но она вновь обрела свой обычный уверенный вид.
- Куда ты? - спросил Малко.
- Мне надо повидаться с друзьями, - ответила она, - успокоить их. Никто не знает, где я.
- Не боишься? Ты ведь не хотела возвращаться домой.
- Жизнь продолжается. Надо еще написать статью для "Вашингтон пост". Я должна зарабатывать на хлеб.
Вот неугомонная!
Она натянула джинсы и футболку.
- Возвращайся потом сюда, - предложил Малко, - так мне будет спокойнее.
Она поколебалась.
- Ладно.
- Возьми мою машину, - сказал Малко.
Он дал ей ключи от "тойоты", а когда она уходила, у него мучительно сжалось сердце. Дважды из когтей "Диркоте" не вырваться...
Малко в свою очередь оделся, взял такси и поехал к генералу Сан-Мартину. Тот встретил его с распростертыми объятиями. Прелестницы Кати не было видно.
- Вы еще легко отделались, - сказал генерал. - Это война не на жизнь, а на смерть.
- В "Диркоте" творятся немыслимые гнусности, - заметил Малко.
- "Сендерос" начали первыми, - возразил его собеседник.
Он достал из ящика письменного стола пачку фотографий и положил их перед Малко.
Это было омерзительно. Изрезанные на куски тела, отрубленные руки и ноги, выпущенные кишки... Вывернутая наизнанку пилотка на размозженном черепе солдата...
- "Сендеро Луминосо", - только и сказал генерал Сан-Мартин.
Он помолчал немного и продолжал:
- Они убивают темных крестьян, женщин, детей. Это безумцы. Если Гусман будет у нас в руках, мы не дадим им потопить страну в крови... Вы готовы лететь в Тинго-Мария?
- Готов, - кивнул Малко. - Но, может быть, прежде я сумею кое-что узнать от Моники Перес.
