– А ты хочешь проверить? – в ответ бросает Рон через плечо, в это время его брови хмуро сходятся на переносице.

– Не представляешь насколько, – с ледяной ухмылкой отвечает Сэм, пряча руки в карманы черных брюк.

– Неужели это опасно? – с волнением задает вопрос Грейс.

Наконец, Рон отпускает край моего подбородка, и кожа в буквальном смысле начинает неметь после неожиданного и прерванного контакта его теплых пальцев. Секунда и его рука добирается до моего запястья, которое еще вчера было поражено ожогом от браслета корпорации. Прозрачно-серые глаза на долю секунды находят мои, в них читается скрытое волнение и неподдельный интерес к развернувшейся ситуации.

– Не думаю, – тихо бросает он, отходя от меня в сторону стола. – Разберемся с этим позже, сейчас отправляемся на вылазку.

– Пока ясно лишь одно – ее можно бить сколько угодно, – ухмыляется Ханна, наматывая светлые волосы на указательный палец. – Один хрен завтра проснется как новенькая.

– Тоже об этом подумала? – усмехается Сэм, натягивая на спину рюкзак камуфляжного оттенка.

В ответ девушка подавляет смешок, расплываясь в широкой улыбке, а ее брат в этот момент тут же легонько прикасается кулаком к ее плечу.

– Я пойду с вами, – заявляю я, подаваясь вперед вслед за парнями.

– Исключено, – отчеканивает Рон, скрываясь за скрипучими дверями холла.

– Заприте ее в той мелкой комнате до нашего прихода, – командует Сэм, останавливаясь на пол пути. Его грозный взгляд на долю секунды касается моего лица. – И только попробуй оказать сопротивление, Роберт и Джеймс быстро приведут тебя в чувство.

Проведя пять дней в небольшой квартире Лесли – я познакомилась с новым чувством.

Во-первых, я никогда не была готова к тому, что моя подруга детства превратится в ледяной и смердящий труп, пытающийся меня загрызть. Ее шипение, раздающееся из соседней комнаты, сводит меня с ума уже целых три дня, и я не понимаю, не понимаю, не понимаю не могу ее убить.

Во-вторых – я познала, что такое настоящее одиночество.

Оно незаметно подкрадывается в темноте: сначала осторожно усаживается возле порога и выжидающе смотрит в твою сторону, затем, когда ты не обращаешь на него никакого внимания, устраивается на краю дивана и смотрит, смотрит, смотрит прожигает тебя взглядом до тех пор, пока ты не сдашься. Оно гладит тебя по волосам, пока ты пытаешься заснуть и кричит, кричит, кричит шепчет тебе в ухо, что ты не одинок. Оно еще долгое время сопровождает каждый твой шаг, целует тебя в мочку уха, оставляя на твоей коже ложные надежды на спасение. И под конец обволакивает тебя изнутри, устраиваясь поудобней, с силой отбирая у тебя последние мысли о спасении.

Каждый раз я ложусь спать и убеждаю себя, что, наконец, проснусь в другой реальности.

Но этого не происходит, не происходит, не происходит.

Мне кажется, я схожу с ума.

Вокруг меня лишь четыре стены, за пределами которых разворачивается кровопролитная и ожесточенная война. Квартира Лесли находится на пятнадцатом этаже и только благодаря этому я все еще жива, находясь под защитой дверных замков. Я провожу все время, сидя на полу, и устремляю взгляд в витражные окна, отражающие весь масштаб происходящих событий, а по ночам там мелькает мое одутловатое лицо от беззвучной бесконтрольной истерики. Время от времени стекла дрожат от очередной взрывной волны или же от оглушительных выстрелов, пули от которых разрывают хлипкий череп зомби на несколько частей. И каждый раз в моей голове проскальзывает безумная мысль о том, чтобы эта пуля промахнулась и попала мне в лоб.

Не хочу ощущать страх, подкрадывающийся на цыпочках и кровожадное одиночество, заползающее под ногти и нагло оседающее на задворках сознания.

Четыре стены и огромный шкаф с красным кожаным диваном. Они нагнетают и давят на меня еще больше постоянного и преданного одиночества. Расположение мебели в квартире подруги начинает меня откровенно раздражать: разложенный диван стоит посреди гостиной, мешая наворачивать нервные круги вокруг него проходу, плоский плазменный телевизор собирает клубы пыли, а противное, надоедливое тиканье часов – единственный звук, раздающийся в моей голове. «Тик-так», «тик-так», «тик-так». Время от времени я ощущаю взрывы на собственной шкуре: вибрация пола, бренчание люстры и дрожь, поражающая все тело. Такие небольшие отдаленные взрывы, словно их и не существует вовсе.

Быть может, они всего лишь плод моего воображения. Быть может, я действительно сошла с ума. Но время от времени они возвращают меня к опасному ощущению реальности. К чудовищному осознанию того, во что все превратилось.

Душа разрывается в клочья, волосы обессиленно опадают на пол, сердце вырывается из груди, уставшее от бесконечных рыданий, а рассудок… рассудок угрожает вот-вот покинуть меня.

Но у меня есть ты. В смысле, ты вроде, как и есть, а вроде, как и нет. Сейчас тебя нет, и вчера тебя не было и завтра тоже не будет.

Но ты со мной, я это чувствую. Я хочу тебя чувствовать.

Спаси меня.

Только ты в силах это сделать.

Глубоко в сердце я все еще храню надежду, что ты спасешь меня. Не смотря на безысходность и безвыходность положения. Я знаю, что это должно произойти, я чувствую это.

Я еще никогда не ошибалась…

Не хочу ничего чувствовать. Хочу лишь одного – чтобы прямо сейчас природа сошла с ума. Чтобы небо мгновенно рухнуло на землю, водная гладь внезапно встретилась с сушей, а южный и северный полюса по щелчку пальцев поменялись местами. Хочу замерзать, ощущая, как сердце леденеет и перед тем, как скукожиться, словно изюм, пропускает последний удар, на веки веков застревая в глыбе льда.

Отправляясь на задание от корпорации «Нью сентори», я даже и не подозревала, что оно затянется на неопределенный срок. Ребята оказались на удивление крепкими и очень скрытными, чем и усложнили мое задание. Они практически не похожи на инфицированных, о которых мне рассказывали в корпорации. Все свое время я стараюсь проводить с вожаком стаи, но иногда у меня складывается такое впечатление, будто он специально избегает меня, словно дожидается момента, когда я дойду до последней строчки дневника Евы Финч, будто найду в нем что-то эдакое, что перевернет мой мир, что-то, благодаря чему я познаю себя.

Но мы оба прекрасно понимаем, что этого не произойдет.

Иногда мне кажется, что Рон даже боится лишний раз взглянуть в мою сторону. Он настраивает свою сестру против меня, но в тайне от него Кэти приносит мне еду и холодными лондонскими ночами беспокоится о моем самочувствии. За прошедшие несколько недель ко мне пару раз заходила Грейс и обеспокоенно спрашивала все ли у меня в порядке. По ее дрожащему голосу и беспорядочно бегающему зрачкам можно легко предположить – она боится меня.

Все, абсолютно все в группе боятся меня. И их страх подкрепился еще больше после моих внезапных исцелений и ужасающего серебряного браслета, который в любой момент может обезвредить меня током.

Они не могут контролировать меня и это ужасает их, как и мое абсолютное спокойствие там, где любого инфицированного буквально разрывает на части от эмоций.

Но во всей сложившейся ситуации я до сих пор не разобралась в одном – на данный момент я не нашла ни одного человека, подходящего под описание хакера, который орудует в группе.

Только что я испытала самое худшее разочарование в жизни.

Пару минут назад за дверью были слышны шаги и приглушенные голоса. Они предали мне невероятных сил, и я что есть мочи помчалась в сторону двери. Но страх, который преследует на каждом шагу, заставил меня посмотреть в глазок, чтобы отыскать твои глаза и удостовериться, что это действительно ты.