Я делаю шаг вперед в сторону рыжеволосого парня, собираясь садиться на предложенный им стул, но в один момент мое тело с грохотом летит вниз, а в воздухе раздается звонкий, оглушающий смех окружающих. Джеймс убрал стул настолько быстро и незаметно, что я попросту не успела среагировать и ухватиться за стол, чтобы не свалиться на пол.

– Сэм, подменишь меня на крыше после полуночи. Всем спокойной ночи, – сухо произносит Рон, громко отодвигая стул. Его невозмутимый взгляд игнорирует раскатистый смех собравшихся, а приглушенные шаги еще некоторое время продолжают раздаваться в моем сознании.

– Да ладно тебе, Рон, – усмехаясь, отвечает Сэм, глядя в сторону уходящего друга.

Я с непроницаемым выражением лица быстро поднимаюсь на ноги, с силой отбираю стул у Джеймса и спокойно усаживаюсь под ухмылку парня. По левую руку от меня Ханна продолжает бренчать металлической крохотной ложкой об стеклянную баночку с детским питанием. Замечая, что я глазею на нее некоторое время, она вопросительно вскидывает брови, кивая в мою сторону.

– Что? Это вкусно, – ухмыляется она, запихивая в рот последнюю ложку густого пюре зеленоватого оттенка.

– Для таких травоядных животных, как ты, конечно, вкусно, – усмехается Сэм, направляясь к двери.

– Иди к черту, Сэмми! – вопит она в ответ, выбегая вслед за братом, предварительно захватив с собой шоколадный батончик.

В помещении остаются только Питер и Джеймс, а Роберт, очевидно, остался сторожить вход библиотеки в двухэтажном автобусе. Питер не прекращает пускать на меня хмурые молчаливые взгляды, а Джеймс резко привстает со стула, угрожающе медленно наклоняясь в мою сторону. В нос мгновенно ударяет запах обыкновенного мыла, вперемешку с железом. Очевидно, совсем недавно он держал в руках оружие.

– Мы не дадим тебе здесь жизни, – сквозь зубы процеживает рыжеволосый. – Как ни старайся.

На последних словах он громко хлопает по столу, отчего все его содержимое нервно вздрагивает. Не находя в моих глазах ожидаемого страха, он поджимает губы в плотную линию и со вздохом раздражения покидает небольшое помещение, именуемое столовой.

– Не пойми меня неправильно, но нам всем интересно, что с тобой… то есть с Евой, сделала корпорация зла, – мрачно заявляет Питер, сжимая в руке прозрачную пластиковую бутылку с водой. – Мы ничего не знаем о тебе, а неизвестность пугает.

Я молча доедаю питательный шоколадный батончик, напрочь уничтожая две небольших бутылки с водой. Краем глаза я замечаю, как Питер все это время с интересом продолжает наблюдать за мной со стороны, не решаясь прерывать тишину.

– Но если ты будешь сотрудничать с нами не в пользу корпорации, то мы примем тебя, – наконец, проговаривает он, кивая в мою сторону. – Как тебе такое предложение?

Я в тот же момент направляю на него непроницаемый взгляд, некоторое время встречаясь с горящими темно-карими глазами. На его устах образуется едва уловимая вызывающая улыбка, брови вздернуты вверх, но спустя некоторое время он не выдерживает такого длительного напора и запускает всю пятерню в темные вьющиеся волосы.

Он явно опасается меня. Об этом буквально кричит каждый его жест.

Я продолжаю молчать, глядя на него пристальным взглядом, и, в конце концов, он сдается. В воздухе раздается громкий скрип стула, и Питер со вздохом раздражения покидает помещение, оставляя меня в полном одиночестве.

Я осушаю очередную прозрачную бутылку с минеральной водой, она громко скукоживается под моим давлением, и с грохотом приземляю ее на стол.

Я должна быть рядом с главарем. Именно по этой причине я быстро покидаю столовую и трачу еще несколько минут на поиски лестницы, ведущей на крышу. Открывая массивную темную дверь, я встречаюсь лицом к лицу с вечерней прохладой и малиновым закатом, распластавшимся по всему горизонту. Но это не единственное, что я улавливаю, делая первые шаги по крыше, открывающей вид на ближайшие многовековые лондонские постройки.

– … и не смей меня игнорировать! – раздается разъяренный голос Ханны по всей округе. – Ты что думаешь, тебе одному трудно?!

Застываю возле массивной металлической двери, опасаясь, что меня заметят, и я не успею подслушать разговор, в котором может оказаться какая-то важная информация для корпорации.

Рон продолжает упорно смотреть в бинокль и проверять улицу на бесцельно подступающих зомби, будто не замечая грохочущую девушку позади него. Сейчас поверх головы накинута обыкновенная черная бейсболка, ветер слегка колышет его опущенные подтяжки в V-образной форме, на одном плече висит потрепанная винтовка, а на другой стороне красуется кожаная кобура с заряженным пистолетом.

Парень молчит еще долгое время, но, когда Ханна с рыком злости пинает ближайшие камни, он опускает бинокль и направляет на нее усталый взгляд.

– Что ты от меня хочешь? – наконец, звучит его стеклянный, хрустящий как гравий голос. – Ты слышала, что она сказала? Поняла, как эти ублюдки промыли ей мозги?! – он делает паузу и с раздражением отводит взгляд в сторону здания напротив с рыжими проблесками ржавеющей крыши. – Да, я сорвался, и ты прекрасно видела, как я сдерживал себя вчера и могла бы меня понять.

– Да я только и делаю, что пытаюсь понять тебя! Ты гребаный эгоист! – отчаянно восклицает в ответ Ханна, всплескивая руками. – Живешь только самим собой! Я все время что-то делаю для тебя, но тебе же… тебе же все равно. Ты никого не замечаешь в своей жизни, а я просто…

– Так может быть стоит направить свою заботу на кого-то другого? – уставшим голосом проговаривает Рон, оглядываясь в сторону девушки, и ровно в этот момент его глаза находят мои.

Я делаю несколько уверенных шагов в сторону ребят, сталкиваясь с разгневанным взглядом Ханны.

– Зачем ты сюда приперлась?! – кричит она мне в лицо. – Что ты от нас хочешь?

Продолжаю наблюдать, как ноздри миниатюрного носа Ханны гневно вздымаются, она громко дышит, а ее руки угрожающе зафиксированы на тонкой талии. Бешеный изумрудный взгляд некоторое время скользит по моему непроницаемому лицу и, не находя ответов на свои вопросы, девушка с рыком злости покидает крышу, громко хлопая дверью.

Парень невозмутимо принимается следить за улицей через бинокль, совершенно не обращая никакого внимания на мое присутствие, а я, в свою очередь, пользуюсь шансом понаблюдать за ним со стороны. На его лице мелькает едва заметная щетина, а желваки продолжают нервно пульсировать еще некоторое время. Судя по всему, он до сих пор переваривает разговор с Ханной.

– Я хочу кое-что проверить, – неожиданно произносит он хриплым голосом, не отрываясь от бинокля. – Можешь не волноваться, это никаким боком не касается корпорации зла.

– Я не вол…

– Надеюсь, читать тебя научили? – усмехается он, перебивая мои мысли. На мгновение сосредоточенный взгляд его светлых глаз направляется в мою сторону. Всего на мгновение, а затем возвращается обратно к наблюдению.

– У людей, прошедших процедуру санации, из памяти вырезается лишь прошлая жизнь, – констатирую я. – Полученные навыки, такие как ходьба, язык, чтение, письмо и много других навыков, которые были освоены в прошлой жизни – сохраняются.

Рон с неохотой отрывается от бинокля и направляет на меня цепкий взгляд ледяных глаз, пока свободной рукой из заднего кармана штанов достает миниатюрный блокнот, утопающий в его ладони. Он протягивает его мне, и я тут же без раздумий принимаю в руки блокнот из коричневой кожи с потрепанными краями и прикрепленной шариковой ручкой сбоку. На его корешке находится небольшая тянущаяся нитка, обволакивающая весь блокнот и, очевидно, служащая закладкой для ориентира нужных страниц.

– Что это? – следует очевидный вопрос от меня. Некоторое время я верчу записную книжку в руках, рассматривая ее со всех сторон, еще не до конца осознавая, что ответ на мой вопрос кроется внутри, а не снаружи.

– Этот блокнот исписывала Ева, когда в самом начале эпидемии провела две недели в полном одиночестве, – сообщает он, вновь приступая к отслеживанию муз. – Прочти его. Возможно, он ответит на некоторые твои вопросы.