Вайхслер проглотил резкий ответ, который в последний момент был у него на кончике языка. Неуважение, с которым Нериг говорил о мертвых, разозлило его, потому что это было так банально и ненужно.

  Но он ничего об этом не сказал, просто спросил: «Почему их не забирают?» Вопрос, который он задавал себе почти непрерывно в течение двух дней.

  «С каких это пор солдат спрашивает о значении его приказов?» - сказал Нериг вместо ответа. Он улыбался, но что-то в его глазах противоречило этой усмешке. Через мгновение оно тоже погасло, и он продолжил: «Все уже организовано. Эвакуация начнется завтра вечером. А до тех пор позаботьтесь о том, чтобы никто не встал и не убежал отсюда, хорошо? "

  Вайхслер оставался очень серьезным. Замечание Нерига нисколько не развеселило его, но дало новую пищу пронизывающему ужасу в его мыслях. «К чему вы?» - прямо спросил он. Звуки. Были шумы, постоянный треск и шелест, как будто что-то двигалось в черных пластиковых мешках, ползло и беспрерывно. Ему объяснили, почему это так: мертвые не молчали. Было гниение, брожение. Они могли газовать и отрыгивать, а иногда даже могли двигаться даже через несколько дней. Но это было научное объяснение, и в тот момент от него было мало пользы. Звуки были там, и они все еще были там, даже сейчас, даже в этот момент, даже если он думал, что не слышал их в данный момент.

  «Что?» Нериг посмотрел на него с неубедительным непониманием.

  «Вы боитесь, что это действительно может произойти?» - спросил Вайхслер. «Я имею в виду, ты встаешь и убегаешь?» Нериг еще секунду смотрел на него, на этот раз с непревзойденным удивлением, затем он начал смеяться. Через мгновение к смеху присоединился Вайхслер, но это было связано с качеством песни, когда вы громко насвистываете, прогуливаясь по кладбищу ночью. Это продолжалось недолго.

  «Нет, серьезно», - сказал Нериг. "Обращать внимание. Всего час назад они подобрали поблизости двух репортеров, которые каким-то образом проложили себе путь через кордон. Так что держите глаза открытыми и сообщайте обо всем необычном ».

  Если и есть что-то здесь и сейчас лишнее, подумал Вейхслер, так это это замечание. В любом случае, ему было приказано каждые тридцать минут явиться на командный пункт, который находился в пятидесяти ярдах по другую сторону школьного двора, и он скрупулезно выполнял приказы.

  «А что мне делать, если здесь появится ... журналист?» - настойчиво спросил он. "Пристрели его?"

  «Просто держи глаза открытыми», - ответил Нериг. "Это все. Спокойной ночи."

  Он заткнул сигарету каблуком ботинка и ушел. Вайхслер закрыл за собой дверь, но не совсем. Через узкую щель, которая оставляла столь же узкую, но очень неприятную полосу ледяного холода на его лице и левом глазу, он наблюдал, как Нериг наклонился сквозь дождь и сел в один из двух грузовиков, которые все еще ехали с двигателем, стоявшим впереди. спортзала.

  В этом зрелище было что-то странно странное. Тяжелые машины и мир, через который они двигались, внезапно перестали соответствовать друг другу. Вселенная вокруг погасла. Это был самый черный час

  Ночь и тьма накрыли территорию бывшей начальной школы, как крышкой. Дождь был настолько сильным, что даже освещенные окна в здании школы исчезли. Единственный свет исходил от фар двух машин, которые теперь медленно пятятся назад, чтобы развернуться на как можно меньшем пространстве, хотя Бог знает, что на школьном дворе было достаточно места. Со своими громоздкими формами, огромными шинами и запотевшими прямоугольными окнами они выглядели как странные стальные животные; и они выглядели древними, как последние представители давно вымершего вида. В этом зрелище было что-то определенное. Когда два фургона исчезли в развевающихся завесах от дождя, врата времени, казалось, тоже закрылись за ними.

  Сумасшедший. И все же в этой мысли не было ничего смешного или нелепого - наоборот. Это напугало его сильнее и сильнее, чем он хотел признаться себе; как будто он прикоснулся к какой-то скрытой истине внутри себя, о существовании которой он даже не подозревал раньше.

  Он собирался прогнать эту мысль и уже собирался отвернуться от двери, когда ему показалось, что он видит движение снаружи. Он не был вполне уверен - он шел слишком быстро, и вид был слишком плох, чтобы что-то разглядеть наверняка, - но на короткое время у него создалось впечатление, что он разглядывал ... фигуру среди серебряных завес дождя. Она просто стояла там, высокая, стройная, в какой-то странной мантии, и смотрела на него. Затем он моргнул, и когда он снова открыл глаза, привидение исчезло.

  «Нет, - подумал Вайхслер. Никто не будет достаточно сумасшедшим, чтобы стоять там в такую ​​погоду и пялиться на него; даже репортер, гоняющийся за историей. Он начал видеть призраков - неудивительно, после последних двух ночей.

  Вайхслер понял, что вот-вот получит самое странное обморожение за всю историю, поэтому он толкнул дверь и обернулся. Его лицо онемело от холода, а левый глаз сильно слезился. Он потянулся к выключателю и потянул его назад, не касаясь его. Аварийного освещения ему хватило на время с полуночи до прибытия Нерига, но он оставил лампы включенными на оставшиеся два часа, даже если белый неоновый свет обычно ему был неудобен.

  Вайхслер полез в карман, вынул предпоследнюю сигарету и поджег. Дым был на вкус хуже, чем раньше, но он так глубоко втянул его в легкие, что почувствовал головокружение.