Существо ползло, добиралось туда-сюда черными слизистыми щупальцами, время от времени останавливалось и, наконец, достигало опушки леса. Его руки раскололись, превратились в бесчисленные пуговицы из тонкого волоса, которые жадно тянулись во все стороны, ища жизни; Пища, которая не могла утолить голод две тысячи миллионов лет. В лесу осталась широкая, обожженная огнем тропа, полукруглый, фрезерованный туннель, отмечавший тропу, по которой пошел шоггот. Наконец он добрался до поляны и снова остановился, опустил в землю тонкие, как волос, щупальца и терпеливо искал и исследовал, пока не нашел то, что ему было нужно: пещеру в безветренном и безвоздушном пузыре, в тридцати или сорока футах под лесной подстилкой, Создано много веков назад по произвольной воле природы. Несмотря на огромную массу тела, это не доставляло ему никаких трудностей при проникновении в землю: его тело превратилось в губчатую студенистую массу, которая медленно, как вязкая нефть, текла по земле и, глубоко под лесом, воссоединилась, образовав абсурдное чудовище, которое он выполз на берег.

Он снова лежал так долго и неподвижно, казалось бы, бессмысленное скопление черных клеток и бездумная и бессмысленная масса протоплазмы, которая периодически пульсировала. Затем, через несколько часов, он снова послал щупальца, маленькие тактильные ручки, в сто раз тоньше человеческого волоса, которые проникли в землю на большое расстояние и, невидимые человеческому глазу, начали создавать огромную подземную ткань. , что-то вроде гигантской паутины, в центре которой сидел гигантский шоггот. Он почувствовал жизнь вокруг себя, и снова в нем вспыхнула жадность, желание есть и впитывать все, что он мог достичь, как это было его способом.

И все же он этого не сделал. Его щупальца достигли корней деревьев и травы, соединились с паутиной грибов, которая пронизывала лесную подстилку, как живой ковер, и соединились с ней, чтобы создать что-то новое, ужасное …

Стемнело, когда я, бегая от двери к двери и от тени к тени, как вор, поспешил дальше в город и, наконец, свернул на восток вместо того, чтобы идти по главной дороге, которая могла бы привести меня к гавани. Я встречался с несколькими людьми, но никто не обратил на меня внимания. Падающая тьма и пожар в гавани защищали меня, и хотя Дернесс был совсем не большим городом, он не был таким маленьким, чтобы все его жители знали друг друга. Тем не менее, я старался не снимать шляпу и даже не смотреть прямо в лицо никому из мужчин или женщин, которых я встречал.

Я не был уверен, что снова найду этот дом, но - как бы абсурдно это ни звучало - темнота помогла мне. В первый и единственный раз, когда я был здесь, было темно, и, хотя я даже не обратил особого внимания на дорогу, я подсознательно запомнил ту или иную выдающуюся точку, и менее чем через полчаса я стоял перед обшарпанный дом и почти испуганно огляделся по сторонам. Теперь я был ближе к гавани, и то и дело, когда ветер менялся, я слышал потрескивание пламени, крики и крики пожарных. Полгорода пришлось встать на ноги, чтобы потушить пожар, и казалось, что им придется бороться с ним большую часть ночи. Достаточно времени для нас …

Я внимательно осмотрелся во всех направлениях, затем решительным движением распахнул дверь и вошел в дом. Коридор с крутой деревянной лестницей казался еще более убогим и потрепанным, чем в первый раз, и после холодного, очищенного от дождя воздуха на улице у меня возникло ощущение, что я едва могу дышать здесь. Я закрыл дверь, натянул шляпу чуть ниже на лоб на случай, если кто-то неожиданно подойдет ко мне, и поспешил вверх по лестнице.

Я снова остановился перед узкой дверью в конце коридора. Внезапно я вспомнил тысячу вещей, которые могли пойти не так, и на мгновение я был близок к тому, чтобы просто развернуться и убежать так быстро, как только мог. Где-нибудь я найду повозку или хотя бы лошадь - зачем я провел большую часть своей жизни среди воров и головорезов?

Но я этого не сделал. Дело было не только в получении машины. Нам просто нужна была помощь, если мы хотели хоть малейший шанс. Вместо этого я положил руку на дверную ручку, какое-то время прислушивался, затем решительно толкнул ее и вошел в комнату за дверью.

Как я и надеялся, мисс Винден осталась наедине со своей дочерью. Она сидела на краю кровати Салли, слегка наклонившись вперед и держа чистое полотенце, которым, очевидно, смочила лоб дочери. Когда я открыл дверь, она без особой поспешности обернулась, подняла глаза - и застыла.

Я был с ней одним предложением. Когда ужас утих от нее, и она открыла рот, чтобы закричать, я резко поднял ее, зажал ей рот рукой и крепко сжал ее. «Пожалуйста, - поспешно сказал я. «Не кричите, мисс Винден. Я не причиняю тебе вреда! “

Какое-то время она боролась с отчаянной силой, но ее сопротивление уменьшалось так же быстро, как и вспыхнуло. Ее глаза расширились. Выражение ужаса, появившееся в нем, когда я вошел, внезапно превратилось в страх, а затем в ужас. Я немного ослабил хватку, но продолжал прижимать руку к ее губам.

«Обещай мне не кричать», - поспешно сказал я. «Я умоляю вас, мисс Винден. Все, что я хочу, это послушать меня на мгновение. “

Она кивнула, но я все еще не отпускал. «Вы пообещаете мне не кричать?» - снова спросил я. На этот раз ей потребовалось больше времени, прежде чем она ответила: закрыв глаза, что я интерпретировал как кивок. Я медленно опустил руку и в то же время отпустил ее запястье, хотя оно все еще было напряжено и готово схватить его снова в любой момент.

Темноволосая женщина отскочила назад с наполовину подавленным всхлипом, пока ее колени не ударились о кровать девушки, зажала рот рукой и уставилась на меня испуганными глазами. «Что … что ты хочешь?» - выдохнула она. “Что ты здесь хочешь?”

«Ваша помощь», - ответил я. «Нам нужна ваша помощь, мисс Винден».

«Мой …» Она замолчала, посмотрела мимо меня, ища помощи, на открытую дверь у меня за спиной и беспомощно заломила руки. «Почему ты здесь?» - пробормотала она. «Почему ты еще жив? Я думал, ты … ты … “

«Мертв?» Я покачал головой, повернулся и закрыл дверь. - Все так думают, мисс Винден, но это неправда. Мы смогли спастись. Но нам нужна помощь ».

“Помощь? От меня? - Ее слова звучали как крик. Она так сильно покачала головой, что ее волосы развевались. «Я не имею к вам никакого отношения. Вы идете. Уходите. Я просто беспомощная женщина. Я не могу помочь вам. И я тоже не хочу этого ».

Я смотрел на нее на мгновение, снова подошел к ней и подошел к кровати со спящей девушкой. Когда я был в двух шагах от меня, мисс Винден указала мне дорогу. Она дрожала от страха, но желание защитить дочь было сильнее. Я остановился и посмотрел через ее плечо на неподвижную девушку. Лицо Салли было таким же бледным и запавшим, как и прошлой ночью, и ее дыхание все еще было грубым и беспокойным, но теперь она боролась только с лихорадкой.

«Вы в долгу перед нами, мисс Винден», - мягко сказал я.

Она вздрогнула, как будто я ее ударил. Ее губы подергивались, и ее взгляд неустойчиво блуждал между бледным лицом дочери и моим. Она молчала.

«Вы в долгу перед нами, мисс Винден», - снова сказал я. «Без помощи Говарда твоя дочь была бы мертва. Теперь нам нужна твоя помощь». Я чувствовал себя более отвратительным и подлым, чем когда-либо прежде в моей жизни, и я видел их под каждым слогом, как будто начался удар. Но так должно было быть. У меня не было выбора, если я хотел спасти жизнь Роулфа.

«Пожалуйста», - добавил я более тихо и - поначалу даже не осознавая этого - почти умоляющим тоном. «Ненавижу это делать, но один из моих друзей умрет, если вы нам не поможете».

Она смотрела на меня. Слезы блестели на ее глазах, и ее пальцы бессознательно вцепились в тонкую ткань платья. Ее губы дернулись. Она посмотрела в пол, сглотнула несколько раз подряд, тяжело и судорожно, посмотрела на свою дочь, затем снова на меня и громко вдохнула. «Что ты хочешь?» - наконец спросила она. «Я не могу скрыть тебя, и у меня нет машины, чтобы отдать тебе». Чего ты хочешь от меня? Зачем ты меня мучаешь? “