— Да, сэр, — кивнул я и взял его за руку.

— Министерство Магии, Атриум, — сказал Снейп-сенсей.

Он бросил щепотку порошка, и из камина на нас, на меня в первую очередь, полился ярко-зелёный огонь. Хорошо, что он предупредил, а то бы я всё-таки дёрнулся. В отличие от того, который был дома у сенсея, камин в Министерстве высотой в полный рост, из него мы и вышагнули.

— Тергео, — взмахом палочки почистил нас от сажи сенсей.

Мы вышли в Атриум. Здесь я уже однажды побывал с Гарри. Всё те же мрамор, статуи, фрески и позолота. Народ ходил туда-сюда, на нас никто особо не обратил внимания. Не размениваясь на разглядывание достопримечательностей, мы вышли в тупик, как раз из той самой красной будки, через которую в прошлом попали в Министерство. Да, помню, Отдел Тайн, Комната Смерти. И та Арка, в которую провалился крёстный Гарри — Сириус.

— На два слова, Северус, — попросила сенсея тётя Петунья.

Мы встретились в условленном месте. С дядей и тётей были Дадли и его приятель Пирс с почти не выговариваемой фамилией — Полкисс.

— Пирс, подойди к нам на минутку, — позвала его тётя. Издалека я видел, как сенсей посмотрел приятелю Дадли в глаза.

— Круто быть магом, — покосившись на отца, тихо вздохнул Дадли и прошептал мне: — Нас с Пирсом мама предупредила, что ты типа был с нами в лагере, но ты сам знаешь, какой Полкисс болтун. Она сказала мне, что твой волшебник немного заколдует Пирса, чтобы он помнил тебя в лагере и не трепался всему Литтл-Уингингу о всяком. Так что ты тоже при нём не рассказывай ничего. Я тебе про лагерь расскажу, а ты мне про волшебника, ладно?

— Замётано, — пожал его руку я, и Дадли просиял.

Пирс вернулся к нам.

— Миссис Дурсль разрешила попить нам газировки в автоматах, — он показал несколько монет. — Идём?

— Ага, пошли, — махнул рукой Дадли. Я оглянулся на сенсея, он мне кивнул и, попрощавшись с тётей, развернулся и ушёл вниз по улице.

— А клёво же мы в лагере ловили рыбу и мистер Хаттинг нас застукал. Ты, Гарри, ещё чуть из лодки не вывалился, — вдруг вспомнил Пирс.

— Ага, попались, — хмыкнул я.

— А я же тебя и Большого Дэ предупреждал!.. — взахлёб начал говорить, размахивая руками, Пирс.

— Большой Дэ? — тихо повторил я и украдкой посмотрел на Дадли, тот услышал мой вопрос и чуть смутился.

— Так меня прозвали в лагере. Потому что… Большой.

Я наблюдал за Пирсом, иногда ему поддакивая, и размышлял. Скорее всего, то, что сделал с ним сенсей, похоже на одну ментально-психологическую технику шиноби. Когда тебя как бы с кем-то путают. Образ лучшего друга или хорошего знакомого подменяется твоим.

Наверное, возле Пирса и «Большого Дэ» крутился кто-то, возможно, и не один, и теперь этим кем-то стал я.

Пока остаётся лишь кивать и улыбаться, а после надо тщательней изучить легенду. Тётя молодец, здорово, что подумала об этом. Если предположить, что у директора Хигэканэ всё же есть какие-то планы на Избранного, то есть меня, то в нашем городке будут его шпионы. А ещё, возможно, всякие чары-заклинания, которые отслеживают гостей и магию в доме, что-то такое Гарри рассказывал. Так что всё предстоит выяснить и вычислить, кто следит за мной.

25 сентября, 1988 г.

Англия, Литтл-Уингинг, Тисовая улица, дом 4

— Тётя Петунья, помочь? — заглянув на кухню, спросил я воскресным утром.

— Да, Гарри, помоги смешать тесто для вафель, — кивнула тётя. — Для начала потри картофель.

Я вымыл несколько крупных клубней и принялся их чистить. Английская еда довольно забавная. Тут ели совсем мало риса и почти во все блюда добавляли картошку, правда, местная разновидность какая-то несладкая.

Начальная школа, в которой мы с Дадли сейчас учились, вызывала смешанные чувства. Я вообще очень удивился, когда узнал, что Гарри начал ходить в эту школу с пяти лет, а после её окончания в одиннадцать надо поступать в среднюю школу, в которой учили с одиннадцати до восемнадцати лет. Причём до шестнадцати лет, по местным законам, надо учиться в обязательном порядке.

Два старших курса средней школы, которые уже сверх обязательного образования, относились к «подготовке к университету». После этого можно учиться ещё, получая какую-то профессию, чтобы зарабатывать деньги.

По моим подсчётам, получалось, что здесь обучались непонятно чему целых тринадцать лет, а потом следовало выбрать, кем ты хочешь стать. При этом очень мало преемственности. Например, сын горшечника мог стать поваром! Но это же и дураку ясно, что этот повар будет так себе, иначе — только если у него правда какой-то невообразимый талант или его мать была из семьи поваров. Взять того же Теучи-сана, который хозяин «Ичираку», он — из семьи великих поваров, и его дочь Аяме-чан тоже прекрасный повар, а его брат Теяки-сан делает самые потрясающие данго в мире. А если бы Теучи-сан захотел стать горшечником и не использовал опыт своей семьи, накопленный многими поколениями? Тогда бы я не смог есть самый вкусный рамен на свете. Эх, вот по какому блюду я очень сильно скучаю!..

В моём мире шиноби тоже могли стать сын или дочь крестьянина или горожанина, но тут огромное «но». У нас любой крестьянин или горожанин умеет драться, некоторые горожане в Конохе отлично владеют тайдзюцу. Взять того же Рока Ли — он как раз из такой семьи. Развитой системы циркуляции чакры у него нет для того, чтобы выполнять ниндзюцу, испуская чакру из себя, но он тренировался, напитывая мышцы изнутри. И добился потрясающих результатов. Особенно для такой структуры тела. Но в любом случае, лишь в следующем поколении таких ниндзя будет ребёнок, который сможет перешагнуть планку звания генина.

Картошка почищена и помыта, после я растирал её в кашицу на специальной тёрке.

Очень похоже, что школа магии «Хогвартс» — это средняя школа, куда я поступлю уже как волшебник. Следовало спросить у сенсея, сколько лет там учатся. Гарри, когда мы с ним познакомились, вроде бы говорил о пятом курсе, ему как раз шестнадцать должно было исполниться. Значит, тогда он либо заканчивал последний курс, либо ему оставалось ещё два года обучения. Хм… Если ему с его «избранностью» дали возможность учиться.

Надо бы записать всё, что я помню из его рассказа, а то через столько лет и событий могу и не вспомнить чего-то.

Занятия в местной школе своеобразные. Что-то интересно, а на каких-то предметах я чуть не засыпал. При желании я тут могу стать гением, особенно на математике. У нас образование более интенсивное и жестокое, что ли. Тут я половину предметов не понимаю, для чего они вообще нужны, а там я знал, что просто могу влипнуть по глупости и не выжить.

Я выпросил у тёти железные перья на палочках и чернила, когда мы были в Лондоне, решил, что раз птичьих перьев мне не достать, то буду учиться писать такими. Учитель милостиво разрешил мне заниматься английским с пером, а не шариковой ручкой, удовлетворившись моим ответом, что я хочу выработать красивый почерк. Тем более, это бы вполне объяснило изменение этого самого почерка. Вдруг бы кто-то нашёл старые задания Гарри и сравнил.

Н-да, у мистера Уайта было весёленькое выражение лица, когда он увидел мой первый диктант. Я же не знал, что даже своё имя пишу с ошибкой, проставляя «ай» вместо «уай» в конце. А ещё есть такие закорючки, как запятые, точки, тире, восклицательные и вопросительные знаки. И их надо проставлять во время пауз, окончания мысли или если что-то спрашивают. И буквы заглавные и обычные есть. В общем, куча дурацких правил, которые совсем не облегчают жизнь.

В итоге я решил, что пусть вполне себе знаю английский язык, неплохо подучить его грамматику.

Вязкое тесто замешано, и Петунья-сан разогрела вафельницу. Кухню наполнил вкусный запах хрустящих вафель.

После того, как я вернулся к Дурслям, мне выделили комнату на втором этаже. Там раньше всякие сломанные игрушки держали и просто как склад использовали. Теперь всё это переместилось в гараж или отдано в приют. Я договорился с тётей, что в той комнате буду делать уроки, читать и заниматься — там окна и хороший свет. А спать и дальше в чулане, чтобы в моей комнате было пространство. Без кровати места намного больше, а из диванчика в чулане я лет до одиннадцати точно не вырасту. Погода в Англии так себе, и чем дальше, тем больше дождей, сырости и туманов. Так что для физических занятий и растяжки нам с Дадли требовалось место.