А, не было тогда еще соцсетей… но смысл тот же.

Насчет красот – всё верно. Насчет угрюмости москвичей – не очень. Правильнее было бы сказать – «сосредоточены и собраны». А всё дело в том, что «Новослободская» с чисто транспортной точки зрения – на какое-то время осталась последней станцией Кольцевой ветки, не имевшей своей «радиальной». Так что огромный район Москвы, и Дмитровское с Коровинским шоссе, и то, что называли общим словом «Бескудниково», и еще ряд местностей и «локаций» – все, все их жители так или иначе прибывали на «Новослободскую». Многие – протрясясь в битком набитом автобусе не менее получаса, а то и больше. Немудрено, что некоторая многолюдность наблюдалась на «Новослободской» постоянно, а пассажиры – волей-неволей имели вид собранный и сосредоточенный.

…И жил как раз в транспортном бассейне «Новослободской» один юный москвич. И была у него Мечта…

Конечно, в детстве различных мечт у каждого много, но среди прочих имелась и такая, на первый взгляд незатейливая: получить однажды вязаную шерстяную шапку, в просторечии именуемую «петушок».

А всё дело в том, что бытовало на их Северной рабочей окраине такое поверье, что ли… или традиция… Короче, кроличья шапка-ушанка – считалась в чем-то атрибутом совсем юных несмышленышей. Детей. А настоящий пацан – должен был ходить в шерстяной. С детей – какой спрос, а пацана уже можно попросить ответить на ряд системообразующих вопросов: «С какого-то ты, пацан, микрорайона, что здесь так смело гуляешь?», «За какой спортивный клуб ты, пацан, болеешь?» «Знаешь ли ты, пацан, Серого и Лысого?» То есть, шерстяная шапка – это был некий знак перехода на новую возрастную ступень, определенный авторитет, готовность отвечать за свои слова и поведение.

И однажды Мечта – сбылась. Мама Таня, конечно, долго упиралась на тему «Она же насквозь продувается, простынешь сразу, а тут ушки опустил, тесемочки завязал – и голове тепло!», но однажды шапка была куплена. По знакомству, у какой-то полуподпольной вязальщицы, за целых 10 рублей, и не просто обычная «Лыжня России-1982», а синяя, с белыми звездами, красным отворотом и надписью USA. Круче была бы только чисто красно-белая и с надписью «Спартак Чемпион!» или, к примеру, «Iron Maiden», но совсем начинающему пацану ходить в такой было бы уж слишком рискованно.

Но и без того: о качестве шапки убедительно свидетельствует тот факт, что в первую же зиму ее трижды пытались с юного москвича снять молодые жители других микрорайонов. Причем если в первых двух случаях удалось справиться своими силами, то в третий – пришлось прибегнуть к недостойному в чем-то приему. Оповестить претендентов на головной убор, что его текущий обладатель – проживает в одном подъезде с самим Тасиком Сорокиным, и если что…

Ну это да. Вся округа хорошо знала, что Тасик бьет на самом деле крайне, крайне редко, но если уж доходит до этой крайности – то бьет он всегда ровно один раз, после чего оппонента неизменно уносят на носилках. Конечно, призывать на помощь «брата, кума и свата», а также авторитет старших товарищей – в какой-то мере было «не комильфо», но не возвращаться же было домой с непокрытой головою! А информация о соседстве с Тасиком возымела должное действие.

В хорошей истории все линии повествования неизменно сходятся в одну пространственно-временную точку – и сейчас именно это и произойдет.

Однажды привычно шел юный москвич по станции «Новослободская», а интуристы восторженно фотографировали архитектурные детали, и юный москвич даже любезно ускорился, чтоб не загораживать их собой. Щёлк, щёлк, еще вспышка. И вроде москвич отошел уже далеко, а как будто все равно вспыхивает прямо в лицо ему…

И тут страшная мысль буквально пронзила его молодые мозги. Шапка! Это его самого фотографируют интуристы! Среди которых, возможно, находятся и представители стран блока НАТО и вообще вероятного противника… а у него на башке – буквы USA!

И тут же представились москвичу заголовки завтрашней империалистической прессы, какой-нибудь «Вашингтон пост» или «Нью-Йорк таймс»:

«Несмотря на самый разгар холодной войны, московские школьники практически не таясь демонстрируют свою приверженность идеалам свободы и демократии…»

«Невзирая на все усилия коммунистической пропаганды, бесстрашные юные москвичи с гордостью показывают свое стремление к светлому капиталистическому будущему…»

И тому подобное.

(голосом Данилы Багрова из к/ф «Брат-2») Зря вы так. Я Родину люблю…

Да, это на Северной рабочей окраине – и в самом деле круто. Но то – как бы наши внутренние дела и разборки. Кто за Спартак, а кто за ЦСКА. Кто за «итальянцев», а кто за «хэви метал». А тут – внешняя политика. Тут совсем другой разговор. Тут – да практически измена Родине!

Решение созрело мгновенно: тут же сорвал с себя юный москвич шапку и засунул в карман. И победоносно поглядел на интуристов. И даже показал им нечто вроде «среднего пальца», только жест этот тогда еще не был широко известен. «Накося-выкуси! Русские не сдаются!»

И опустили в печали свои объективы интуристы. Их можно было понять: такой пропагандистский материал сорвался, такой ведь «хайп» можно было поднять, такой «холивар» учинить… ан нет.

И неизменно с того дня москвич снимал в метро свою крутую шапку…

Прошло много-много лет. И страна стала совсем другая, и иные идеалы восторжествовали, и «Новослободская» обрела долгожданную пересадку и помощь в лице «Серой ветки». Неизменно одно: по-прежнему она – одна из самых красивых станций, и по-прежнему много на ней любопытствующих иностранных граждан. И глядя на них – бывший юный москвич, пусть и давно уже не юн, но все равно вспоминает давнюю историю. Вспоминает – и улыбается.

Возведение «платной Ленинградки» и входящей в ее состав эстакады радикально изменило не только транспортную ситуацию на Северной рабочей окраине, но и, не побоюсь этого слова, ее богатый внутренний мир. В частности, нарушено было плавное течение улицы Зеленоградской, ставшей мне родной за 15 лет на ней проживания, и теперь она состоит как бы из двух частей, Моссельмашевской и Ховринской, так сказать.

Теперь таких улиц у нас три. Смольная ведь тоже сначала упирается в Парк Дружбы, но затем благополучно и в чем-то символически вновь возрождается к жизни подле Аксиньинской церкви. Схожим образом ведет себя и улица Флотская, которая вроде бы втыкается в Онежскую, но затем продолжается в районе так называемого квартала «Чикаго». Таким образом, по данному показателю Северная рабочая окраина явно опережает все прочие районы Столицы, что, безусловно, является законным поводом для гордости всех ее жителей.

Но сейчас не об этом.

Пока трассу строили и крушили всё вокруг, я с некоторой тревогой поглядывал на одно неприметное здание на улице Талдомской, не угодит ли и оно под бульдозер. То есть, если бы и угодило, то ничего страшного, конечно, не случилось бы, но все-таки…

Когда-то давно, на заре еще «лихих девяностых» в полуподвале того здания располагался склад одной богоугодной организации частной формы собственности, а я на этом складе в летние каникулы трудился младшим грузчиком под началом великого человека Александра Тимофеевича Каравайцева…

Тимофеич был, конечно, персонажем ослепительной мудрости. Сколько жизненных уроков он преподал юному студенту – и не перечесть! И это помимо чисто практических навыков (вы умеете таскать пианино по лестнице? Я умею). А четыреста сравнительно честных способов спереть какую-нибудь полезную в хозяйстве вещь прямо из-под носа у приезжего экспедитора? (но об этом – в другое время и в другом месте).

А однажды…

А однажды к Каравайцеву приехал какой-то его дружок, коих у него было множество, после чего они долго о чем-то беседовали на детской площадке, а я сидел в сторонке на лавочке и любовался окружающим летним пейзажем, который был прекрасен, потому что отдыхать – не работать, особенно в условиях повременной оплаты труда.