Ряд голов повернулся к нему и тут же отпрянул, переводя взгляд по цепочке вперед.

Как по сигналу, навстречу показалась парочка охранников. Первым шел тот самый, с самодельной кобурой. Его сопровождал парнишка, ровесник девушки. Он держался со старшими на равных. Но при каждом шаге по жопе его шлепала полуметровая заточка – нечто среднее между тесаком и мачете.

Поравнявшись с начальником, он первый зачастил, так что даже слов не разобрать. А Хозяин и не разбирал. Он склонился ухом к Кобуре и слушал только его, спокойно излагающего суть вопроса.

Выслушав доклад, он вдруг повернулся на девушку. Почувствовал её взгляд, что ли.

Она сразу смекнула, что будет. И когда он двинулся к ней, не удивилась. Только чуть отпрянула, когда наклонился. Упёр ногу и положил локти на колено. Чуть-чуть – и мысок встанет на ее вытянутой перед собой ноге.

– Пойдешь со мной.

Он откинул руку назад и отточенным движением снял с пояса связку ключей, блеснувших на солнце.

Чтобы только не почувствовать снова ту боль, она уже протягивала к нему запястья.

Утробный щелчок внутри механизма, и две стальные челюсти распахнулись, выпуская добычу Хозяина.

Почувствовав свободу, девушка помассировала накрученное на руках тряпье. Хозяин сделал еще одно неуловимое движение и продемонстрировал ей наручники.

Изящные вещицы – почти браслеты с руки городской модницы. Пахнущие оружейным маслом и начищенным металлом.

– Справишься без них? – спросил он.

Она бы и рада вздернуть подбородок. Но вместо этого жалобно взглянула на патлатого здоровяка. И кивнула.

Все вместе пошли вперёд.

Сначала Хозяин и Кобура. Потом пыхтел и мешался под ногами Молокосос. Последней тащилась девушка.

Кобура докладывал:

– Один из передового. Остальных никого нет.

За поворотом оказалось поживее.

Цепных прижали к горе и не выпускали. Те и не лезли. Отупевшие от боли и усталости, привалились к камню и дремали.

Зато зашевелились охранники. Столько обнаженных ножей, пистолетов, ружей и тесаков девушка не видела с первого дня, когда обозники проверяли экипировку перед восхождением.

Взгляды – и те обнажились. Молодняк посверкивал глазами по блёклым кустам, выискивая повод себя проявить; старшие не суетились – им и без поисков достанутся все шишки.

Миновав первую повозку, девушка резко остановилась.

Чуть поодаль она увидела Незнакомку, сидящую на стуле у отвесной скалы. Ее длинное серое платье опадало складками в дорожную пыль. Подобное к подобному. Женщина смотрела в сторону, а ее руки покоились на коленях, словно она удумала почитать.

Только ее нелепый, нездешний вид, не дал девушке закричать в голос.

На скале висел человек.

А рядом на таком же стуле, очевидно взятом из повозки Незнакомки, стоял мужчина и ритмичными ударами то ли приколачивал, то ли выбивал из камня гвозди.

Державшие тело на весу.

Дзыб! Дзыб! Дзыб!

Правую половину лица скрывало кровавое пятно. Удар пришелся в район виска, но, к несчастью, не смертельный.

Сильно же он удивился, когда очнулся, прибитый к скале. Руки расправлены и подняты кверху, – похожие на крылья лебедя, взлетающего ввысь.

Девушка ненавидела каждого из охранников. Все они казались ей настоящим отребьем, только и пригодным – стать лодочниками для новых партий заблудших душ.

Но обнаженный до исподнего юноша предстал величавым созданием с белыми крыльями, запачканными у самых кончиков. Не по своей воле, как и все они, а попавший в силки, повредившие оперение.

Он водил головой на шее, ставшей от бессилия по-лебединому длинной. На рту темнел кусок материи – тряпка, повязанная товарищем, чтобы боль раньше времени его не прибрала. Он поднимал голову и одновременно распахивал уставшие мудрые глаза; доводил макушку до самого верхнего положения, оглядывая с укоризной свободных собратьев; и клевал подбородком грудь – единственное место, куда мог дотянуться в бессильной попытке высвободиться.

Его приятель сопел над гвоздями, причиняя новую и новую боль. Но никак не справлялся. То и дело он оборачивался к Незнакомке с немым бессилием на лице.

Хозяин крикнул, не доходя до скалы:

– Ты бы еще пилу взял!

На лице старателя появилась растерянность. На мгновение показалось, он выронит молоток. Но Хозяин уже обратился взглядом к девушке.

– Давай, давай, – поторопил он.

Отец, подзывающий отставшую дочь.

Девушка прибавила шагу.

Подойдя к Незнакомке, Хозяин смутился. Видно, посчитал, что женщине нечего делать возле приколоченного к камню мужика.

За кого же он тогда принимал её – девушку?

В знак приветствия Хозяин кивнул Незнакомке.

– Вам не следовало покидать повозку.

Он больше не поворачивался взглядом к скале. Как будто рассчитывал, что она ничего не заметит, если и он не подаст вида.

Но Незнакомка сама подняла голову к раненному охраннику. Правда, хватило ее ненадолго. Женщина поморщилась: то ли от вида, то ли от запаха забродившей на солнце крови.

– Не буду утверждать, что видала и похуже. Это неправда. Но именно за этим я здесь.

Незнакомка перевела взгляд на девушку, словно только заметила ее появление.

– Как только снимете беднягу, мы сможем обработать раны. Я дала ему кое-какие снадобья. Он всё ещё чувствует боль, но должен справиться.

– Ну что ж, – коротко ответствовал Хозяин.

Из них бы вышла отличная парочка

Хозяин шагнул к скале и растерянному охраннику.

Жуткое зрелище из себя представлял этот камнетес. На расстоянии вытянутой руки вращал головой и глазами его приятель. Один из тех, с кем они отпускали шуточки во время привалов. А теперь он не мог ничего для него сделать. Стоял статуей на изящном деревянном постаменте, протягивая Хозяину молоток в перепачканных кровью ладонях.

Хозяин не обратил на инструмент внимания.

Приблизился к приколоченным ступням и, как в глазок, заглянул в окровавленные отверстия.

Результат осмотра его не удовлетворил. Он снял с пояса флягу, отвинтил крышку и щедро плеснул себе на руку, вдыхая крепкий аромат хлебного спирта. Посмотрел на Незнакомку с таким видом, будто переспрашивал: Должен справиться, говорите? А потом, не жалея пойла, щедро смочил ноги прикованного.

Глаза израненного охранника широко раскрылись. Вопрошали, но пока не знали, к чему еще готовиться.

Хозяин поморщил нос. Верхняя губа, обросшая щетиной, поднялась и обнажились зубы.

Девушка подумала, что сейчас он вопьется в ногу бедняги и станет рвать его плоть за людские грехи. И за собственные прегрешения.

Здоровяк запустил палец в отверстие и стал ощупывать. Его лицо обрело оттенок задумчивости, даже какой-то безмятежности.

Девушка отвела взгляд. И снова посмотрела на истязаемого. Его голова остановилась в одной точке. Он увидел её взгляд и зацепился за него. Их глаза соединились, и девушка поняла, что единственное, чем может помочь – не обрывать этот взгляд.

Его веки покрылись морщинками. Из-под ресниц сочились слезы. Кристально чистые на левом глазу, они проделывали борозду на его лице; а те, что выливались справа, смешивались с запекшейся кровью, делая глаз похожим на открытую рану.

– Без шляпки, – послышался внизу усталый голос.

Парнишка закрыл глаза. И тут же открыл снова, как будто очнулся другим человеком.

Крепко ухватившись за голень и пятку и упершись в скалу, Хозяин оторвал его ногу от камня.

#1

Всклокоченная кровью и дорожной пылью голова мальчишки покоилась на её коленях. Так что израненный висок смотрел в сторону. А девушка наблюдала за плавными движениями губ и век.

Он словно парил в забытьи далеко отсюда. А она… она чувствовала на голых коленях каждое движение его затылка, щекочущие кожу волосы. Она никогда не ощущала так близко мужского тела, его острого властного запаха. И не могла унять будоражившие её чувства.