Оправдание Собственного (обнаружение, проживание и воплощение уникальности, «иметь право на свою собственную жизнь»).

Данные три «персональные предпосылки» являются необходимыми для обнаружения смысла – четвёртой фундаментальной мотивации – Смысла экзистенции.

В экзистенциально-аналитической теории эмоций, А. Лэнгле неоднократно подчёркивает, что «прорываться» к смыслу следует не минуя тело и чувства, не противопоставляя низшего высшему, но с их помощью, «в интеграции с телом и миром влечений»13; в разрезе нашего исследования, мы можем экспансировать данную логику на период перинатального развития: экзистенция не может не присутствовать (формироваться и проявляться) на этом отрезке жизненного пути. Сама же эмоциональность, по мнению А. Лэнгле, должна быть «вплетена в обнаружение смысла», это является ключом к переживанию исполненности и постижению экзистенциальной структуры смысла.

***

Прямое (поцифровое) сопоставление рассматриваемых данных, как мы полагаем, будет неверным и для постижения экзистенциальных аспектов матриц и психологического содержания перинатального периода правильным будет следующее соотнесение:

Далее представлено экзистенциальное содержание соотнесённых базовых перинатальных матриц и фундаментальных мотиваций.

Основы первой фундаментальной мотивации – бытие в мире закладываются в первой базовой перинатальной матрице. Человек пришёл в этот мир: «Я есть!» – это безотносительная самоценность жизни как таковой. Бытие в мире – это онтологическая основа нашей жизни, занимать жизнь как пространство при любых обстоятельствах, жить дальше несмотря ни на что – чудо в себе (к слову, не лирический вопрос к нам: «когда вы последний раз удивлялись тому, что вы есть?»).

Не получив защищенности этого фундаментального пространства бытие человека будет пронизано страхом, поскольку нет контакта с основой – самой жизнью. Всякое, путь даже самое маленькое страдание, превращается в сознании человека в угрозу бытию, радости переживаются как сомнительные, необходимость сделать шаг за рамки привычного вызывает волны страха (как механизм психологической защиты часто используется нивелирование значимости: «мне это незачем, и так сойдёт»).

Согласно А. Лэнгле, «первое, что движет человеком, – это желание мочь-быть-здесь, в-этом-мире»14. В целом ряде (если не во всех) эзотерических изысканий напрямую, в мировых религиях косвенно, в проекциях разума на древнюю мифологию эта мотивация экспансируется за пределы зримого мира в тонкие вибрации души. Что, в частности, означает, что человек желал прийти на землю (воплотиться) ещё до своего рождения и прерывание этого, например, в аборте, отразится на поле рода и будет влиять на следующих детей.

Прямая связь этой мотивации (занимать собственное жизненное пространство) ребёнка с матерью – чувство, что меня принимают. Мы и во взрослом возрасте не можем быть полностью удовлетворены только самопринятием (хотя никто не запретит это провозглашать), нам хочется/нужно чтобы и другие/близкие принимали наши потребности, желания, идеи, не отказывали нам в пространстве бытия. У плода свои желания, потребности, чувства, пространство (а может и идеи?), это его бытие, и оно должно быть (но не в смысле обязанности) принято, любимо, желанно и одобрено мамой (которая, напомним, выступает за всю вселенную).

Сужение жизненного пространства на физическом уровне ребёнок будет встречать/защищать агрессией что, как и во взрослой жизни, является здоровым импульсом; на психологическом уровне при нарушении первой фундаментальной мотивации («твоё бытие не желательно, мы не хотим тебя здесь») силы плода истощаются и ведут к заболеваниям и даже к гибели.

Основы второй фундаментальной мотивации – стремление к ценности жизни, как мы полагаем, так же закладываются в первой базовой перинатальной матрице «Амниотическом раю» (биологическая основа: от зачатия до первых схваток). Ребёнку нужно чувствовать, на самом деле это глубоко волнует каждого из нас, что это хорошо, что я есть, что я жив. Ребёнку для всей последующей жизни, и, вероятно, на всю последующую жизнь, хватит этого первоначального огня, чтобы жизнь и человек был тёплым. В этом огне (или его отсутствии), начиная с самого начала перинатального периода мы переживаем себя как Я по отношению к своей жизни в зависимости от количества и качества получаемого тепла (от мамы и ближнего окружения: «Как хорошо, что ты есть! Мы тебе очень рады!», безусловно, это не только и не столько слова, ребёнок и так нас прекрасно «слышит», здесь уместно говорить о «культуре экзистенциальной близости» с ним15).

Позже это «Да-жизни» человек уже должен произнести сам, уже сам для себя утвердить фундаментальную мотивацию – «Это хорошо, что я есть!» и это сделать безмерно проще имея основания полученные от матери («хочу, чтобы ты жил») и отца («важно, что ты есть»). Если мотивация нарушена, то человек говорит жизни нет («Нет-жизни»), в этом случае бытие воспринимается холодным, человек не способен встретить красоту снегопада за окном, ощутить любовь, насладиться произведением искусства, поскольку на самой заре жизни прерваны отношения с мамой (равно со всем миром), что вызвало дефект способности к переживанию ценности; в мире его переживаний звучит депрессия, он «страдает от отсутствия ценности своего Бытия»16. Во взрослой жизни неспособность ухаживать за переживанием ценности (мои чувства и восприятие не хороши сами по себе) ведёт к эрзацу ценностей в виде авторитетов, забытье (предательство) себя в соответствовании бесконечным нормам, предписаниям, требованиям, что истощает, неминуемо приводит к стрессам и эмоциональному выгоранию.

Основы третьей фундаментальной мотивации – иметь право на свою собственную жизнь, как мы полагаем, закладываются во второй и третьей базовой перинатальной матрице «Изгнание из рая (ад)», «Матрица борьбы (чистилище)» (биологическая основа: начало схваток, до прорезания головки). Каждый из нас, как сущность имеющая духовную составляющую (Person – человеческое в человеке, наше ноэтическое измерение), глубоко нуждается в личностном признании, индивидуальном уважении и глубоко задевается уничижением нашего персонального достоинства (презрением, высмеиванием, осуждением).

Поэтому нам нужно отделить свою неповторимость, наше индивидуальное Бытие из коллективности (нас как вида), т.е. прежде всего Person требует отграничения собственного от другого; что биологически имеет старт при начале рождения (позже, в норме, должна произойти психологическая и социальная сепарация). В этих матрицах происходит формирование умения отстаивать свою единственность, способность выдержать давление (оценки других, взгляд социума), познание/понимание границ в целом и своих границ в частности. В этой матрице жизнь, в ситуации родов, впервые бросает человеку вызов, не позволяя ему просто быть, выталкивая его в становление собой; в этой борьбе он либо получает признание, либо нет – «тебя таким (приносящим боль и страдания) не хотят».

Нарушение третьей фундаментальной мотивации (например, когда воля ребёнка не «успела сформироваться», «проигнорировалась», границы не прочувствовались из-за применения кесарева сечения) позднее проявляется либо в неумении позволить быть себе, проявить себя; либо к «вседозволенности» из-за неспособности к признанию индивидуальности других, их инаковости, их достоинства. Человек становится неспособным прорваться к ответственности и стремлению собственной, персональной жизни, уважению своей воли.

Полученный пресс страха лишиться родительской любви (чаще всего выраженный формулой «ты любим, пока послушен») учит приспособлению вместо того, чтобы учиться мужеству и ценности быть самостоятельным, проявлять и нести ответственность за право на свою собственную жизнь (в крайности страхом даже съедается само желание это право иметь). В сознании человека формируются цепочки, что право на существование (счастье, радость) нужно купить за достижения; ты достоин, пока полезен; ты нужен, пока хорошо функционируешь. Здесь (в неприятии ребёнка разным, в том числе приносящим боль, страдания, разочарование) находится корень рыночного отношения к человеку, человек как товар, просто инструмент, валюта. Таким людям всегда нужно оправдание чтобы быть (не редко оно так и проявляется – лишнее, непрошеное стремление оправдаться), оправдать чужие ожидания (во внутреннем мире это вина, за то, что я есть, такой, какой есть), постоянные усилия сохранить чужое признание (может проявляться как избыточная любезность).