Поспать им удалось недолго. Взошедшее солнце залило пустырь светом, сделав дальнейшее почивание невозможным.

Толстяк с трудом поднял голову, кости и мышцы ныли от того, что пришлось ночевать на жесткой земле. Он огляделся. Готрик неподвижно сидел на том же самом месте, что и накануне. Лицо следопыта ничего не выражало, глаза смотрели куда-то в пустоту. Складывалось впечатление, что Тихий обратился в каменную статую.

– Эй, дружище, проснись! Пора идти искать корабль! – весело окликнул приятеля Бо.

– Я не сплю, – медленно повернул голову следопыт.

– Эх, горло бы промочить… – толстяк осторожно ощупал языком высохшее небо.

Раньше не любивший много спать Готрик частенько доставал пищу и воду к пробуждению спутников. Одначе в последнее время, в связи с постоянными отлучками перестал этого делать.

Бо поднялся, встряхнулся и замер, уловив голодное урчание в животе. У него еще имелись деньги на то, чтобы почти месяц обретаться в какой-нибудь дешевой харчевне. Тем не менее, купец не собирался заглядывать в корчмы Финхара, разумно полагая, что там его узнают очередные соглядатаи Фанджали.

Отправиться в порт и найти корабль – так же являлось не лучшей идеей. Слишком уж сильно выделялся торговец среди местных. Вряд ли в городе сыщется еще один рослый белобрысый толстяк. Впрочем, послать на поиски судна Готрика купец не мог. Поскольку следопыт совершенно не умел договариваться с людьми, как, впрочем, и с представителями иных рас. Надеяться на Хилмо тем паче не стоило. Рыжий болван мог только ухудшить положение. К тому же ушедший ночью гном до сих пор не вернулся.

В задумчивости Бо окинул взглядом окрестное пространство.

– Одолжи мне плащ, Готрик, – взор торговца уперся в компаньона.

– Это еще зачем? – нахмурился Тихий.

– Я хочу стать менее заметным, – слабо улыбнулся толстяк.

Немного поразмыслив, следопыт медленно стянул с себя одеяние, оставшись в рваной льняной рубахе.

Торговец набросил на плечи тяжелую ткань, подивившись, как это его компаньон умудряется целыми днями таскать на себе столь тяжелую ношу.

– Пойдем, – молвил торговец и развернулся в том направлении, где находился порт.

– А как же Хилмо? – не двинулся с места Готрик.

– Я думаю, он без труда найдет нас, – снова улыбнувшись, произнес Бо, несмотря на то, что ему зело хотелось обратного: чтобы набивший оскомину карлик сгинул безвозвратно.

– Я останусь здесь и дождусь его, – твердо сказал следопыт.

Бо лишь сокрушенно вздохнул. Узкими темными переулками он добрался до порта. Не желая выбираться на открытое пространство, торговец украдкой выглянул из-за угла полуразвалившейся хибары.

Как и вчера, пирсы запрудила разношерстная толпа. Прямо посреди колыхающегося потока дунфаев, имаров и гномов, торговец увидел двух альги в золотой чешуе и с глевиями в тонких руках. Остроухие воители застыли бездвижно, так что представителям иных рас приходилось увиливать, дабы не врезаться в хаджиров.

Бо не думал, что эльфы разыскивают именно его, но высовываться из укрытия все же не решился. Через четверть часа к паре воинов присоединился еще один – с алым султаном на шлеме и в изумрудном плаще, после чего вся троица отправилась к срединной части города.

Торговец еше раз внимательно окинул взглядом причалы, дабы окончательно убедиться, что опасности нет. Одернув плащ, он вышел из укрытия. По большей части у пирсов стояли каракки и бригантины дунфайских купцов, кои привозили или увозили товары в поселения, расположенные на островах Великого Моря. В нескольких местах чернели темные силуэты крутобоких гномьих галер. В полуденном направлении к окоему тянулся ряд разношерстных посудин, – преимущественно рыболовных баркасов, но встречались и суда совершенно непонятного назначения, возле коих ошивались разбойчьего вида личности. Несоменно в порту стояли пиратские шхуны, одначе хозяевам города – эльфам не было до этого никакого дела. Их корабли никто не решался грабить. Морские головорезы охотились только на купеческие суда дунфаев.

Каракки и каравеллы остроухих располагались в северной части порта, ныне сокрытой от торговца колышушимся занавесом толпы.

Бо неторопливо шагал по набережной. Никто не обращал на него внимания. В сутолоке мелькали и другие фигуры в темных плащах – скорее всего, полуэльфы. Толстяк покрутился возле сходен нескольких купеческих кораблей. Впрочем, рассчитывать на то, что зажиточные дунфаи возьмут его на борт особо не приходилось. К тому же скаредные гоблины запросят за подобную услугу громадную сумму. А ныне у торговца имелся лишь десяток медяков да несколько бесполезных артефактов.

Бо привязался к крутившемуся неподалеку мальчишке-дунфаю, но тот лишь яростно мотал головой, повторяя:

– Ниш кахал ирн тхизу, шиллам, – что вероятно, означало «я не понимаю».

Толстяк отпустил паренька, но тот спустя несколько секунд дернул его за рукав.

– Хайа марни афун-тха шарут, – узловатый палец огольца указывал на стоявших в двадцати шагах гномов, что караулили подъем на крытую, без мачт и парусов, галеру, донельзя походившую на исполинский гроб.

В ответ на призыв сорванца Бо лишь досадливо покачал головой. Связываться с подгорными сумасбродами он не алкал. Парень недоуменно пожал плечами, не разумея, отчего человек отказывается от помощи. Торговец все равно дал мальчишке монету, поскольку толстяку дюже не хотелось, чтобы обиженный пройдоха привлек к нему ненужное внимание.

Болур пошел по набережной на юг – туда, где находились суда поплоше. Среди рыболовных посудин, кои вряд ли могли отплыть дальше ста локтей от берега, встречались и вполне благообразные корабли, одначе на палубах и сходнях оных неизменно мелькали круглые физиномии гномов.

Покумекав, Бо остановился. Он решил, что, дабы сбежать из города, ему надлежит тайком пробраться на одну из купеческих шхун. Пусть та отвезет его не на Гатвал, а на один из ближайших островов. Выбравшись из Финхара и сбив Фанджали со следа, можно будет спокойно заняться поисками подходящего судна.

Обрадованный внезапно снизошедшим озарением, толстяк выложил половину оставшихся денег за несколько сомнительного вида пирожков, кои ему продала согбенная старуха-гоблинша, сухая и морщинистая, словно провалявшийся в пустыне несколько недель труп.

Болур пожалел о покупке сразу же, как почувствовал на языке вкус прогорклого теста. Начинкой оной снеди служило жесткое мясо неизвестного существа, обильно сдобренное зловонной пряностью. Почувствовав, что его вот-вот вырвет торговец сплюнул на землю неразжеванный кусок, а затем размахнувшись, швырнул куда подальше остававшиеся в руках харчи.

Вестимо, при других обстоятельствах, он бы обязательно разобрался с бурокожей плутовкой, продающей порядочным людям всякую дрянь. Одначе Бо решил не поднимать ор и, зло фыркнув, будто рассерженный кот, засеменил к ожидавшему его Готрику.

Петляя между горками глины и щебня, беспорядочным кольцом окружавшими городскую свалку, толстяк вернулся к биваку. К его вящему изумлению следопыта возле потухшего костра не оказалось.

– Готрик! – негромко позвал Бо, оглядывая обступившие его серо-бурые конусы.

Не получив ответа, купец склонился, силясь по следам сообразить, куда делся Тихий. Ему почудилось, что на земле возле стоянки прибавилось отметин, будто здесь недавно протопала какая-то ватага. В нижней части груди шевельнулось нечто – еще не страх, но уже предчувствие неприятностей.

Бо сделал несколько шагов, всматриваясь в усеянную грязно-желтой галькой землю.

– Привет, Бо Хартсон! – раздалось глумливое справа.

Торговец едва не подскочил от неожиданности, но спустя миг, совладав с собой, нарочито медленно повернулся к говорившему, чей хриплый голос показался ему знакомым.

У основания песчаного холма в десятке шагов от купца стоял приснопамятный Айдан, сын Залмара. Седобородый капитан «Бардагамара» гадливо улыбался. Облеченные в толстую кожу перчаток ладони карлика мяли толстое древко бердыша. Справа от коротышки застыл его первый помощник – Арим. В лучах солнца тускло поблескивало изогнутое лезвие широкой сабли, кою бородач сжимал в руке. Левую часть тела человека прикрывал круглый щит со стальным умбоном, а на голове красовался мятый кабассет.