Сухо треснул выстрел, Ваня оттолкнул сумасшедшего и, быстро отталкиваясь ногами, отполз от него на несколько метров.

Неизвестный замер, но уже через секунду дернулся и пополз на локтях к Ване.

— Су-у-у-уки, фашистские… — тихо хрипел он, пуская изо рта розовые слюни. — Найду-у-уу, всех найду-уу и съем… за Сережу…

Покрытое струпьями черное лицо кривилось в страшной гримасе, а пустые глаза смотрели сквозь Ивана.

— Блядь!!! — с перепугу выругался Ваня, немного поколебался, прицелился и нажал на спусковой крючок.

Вальтер громко бабахнул, над островком пронеслось эхо, во лбу сумасшедшего появилась аккуратная дырочка, а из затылка выплеснулся алый фонтанчик.

Неизвестный ткнулся головой в мох и застыл.

— Блядь, блядь… — Ваня быстро встал и, держа на прицеле неизвестного, отскочил еще дальше.

Он прекрасно понимал, что с простреленной головой сумасшедший уже ничем не сможет навредить ему, но совершенно иррациональный страх не давал собраться и напрочь забивал разум.

Наконец, взяв себя в руки, Ваня осторожно подошел и перевернул ногой тело неизвестного.

Под шинелью обнаружилась почти истлевшая форма, на сохранившейся петлице поблескивал одинокий кубик и эмблемка с двумя скрещенными винтовками.

— Ф-фух… — Ваня с силой провел ладонью по лицу, покрутил головой и наткнулся взглядом на воткнутую в землю ржавую винтовку СВТ* с обломанным прикладом.

Подойдя к винтовке, Иван сразу же зажал рот и нос — из ямы под корнями дерева невыносимо несло смрадом тухлятины.

Заметив там белеющую человеческую кость в ошметках человеческого мяса, Ваня отбежал в сторону, сорвал с пояса флягу и влил в себя несколько больших глотков воды.

Осматривать логово сумасшедшего сразу расхотелось, но заметив около винтовки торчавший из мха краешек командирской сумки, Иван все-таки вернулся, схватил ее и ушел к самому краю островка.

В сумке нашелся лишь только блокнот со слипшимися страничками из тонкой бумаги и обернутая в целлофан фотография.

С фотографии смотрела полная, молодая женщина в простеньком белом платье. На обратной стороне просматривалась едва различимая надпись: «Моему любимому Сашеньке от Валечки…».

Блокнот сильней пострадал от воды, но аккуратно разделив странички ножом, Ваня все-таки удалось прочитать несколько строк.

«…восемь атак, сейчас пойдем в девятую, в моем взводе осталось всего одиннадцать человек… если понадобится, я пойду в атаку сам, но выполню приказ…»

Ваня невольно поежился и перешел к следующему фрагменту.

«… я устал, я очень сильно устал… — писал так и оставшийся неизвестным младший лейтенант, — в голове постоянно стоит страшный гул, а вчера я слышал, как меня зовет Сережка. Голос был очень живым и настоящим, я на мгновение даже поверил, что он выжил, хотя сам видел, как его разорвало на куски немецкой миной…»

Последний кусочек текста был самый короткий.

«…простите меня если можете, но я ухожу с Сережей, мама нас ждет…»

— Твою же мать… — ругнулся Ваня, выронив блокнот на землю. — Тут немудрено и самому свихнуться…

С момента попадания Иван уже успел огрубеть, обрывки страшной истории неизвестного младшего лейтенанта почти не тронули его, но Ваня все-равно постарался как можно быстрей уйти с острова. Наскоро выжал портянки и на ходу жуя галеты, опять вошел в болото.

Выбрался он из него только к вечеру, насквозь мокрый и похожий на образцово-показательное болотного чудовище.

Впрочем, радость от того, что под ногами твердая земля, слегка смягчило раздражение от мокрых подштанников

Выбрав место поудобней, Ваня стащил с себя сапоги, вылил воду из них воду, развесил портянки на кустах и начал задумываться об горячем ужине.

Но только начал складывать костерок из веточек, ветерок донес до него немецкую речь.

— Держать строй… — громко рычал пока невидимый офицер. — Не растягиваться…

А еще через пару мгновений, послышались немецкие команды уже с другой стороны и Ваня сообразил, что у него остался только один путь — обратно в болото…

Иван пригнулся и хлюпая сапогами по черной воде, метнулся обратно в болото, где присел за огромной корягой, сплошь залепленной тиной и мхом.

Долго ждать не пришлось, однако первыми Иван увидел наших солдат. Правда пленных — которых конвоировали два немецких солдата. Пленные выглядели ужасно: подавленные, истощавшие, грязные и заросшие, они напоминали собой живые трупы, особенно на фоне своих конвоиров, свежих, выбритых и даже благоухавших одеколоном.

«Какого черта? — удивился про себя Ваня. — Два конвоира и десяток пленных? Делов-то, кинутся разом — и все…».

Однако, пленные не предпринимали никаких попыток освободится. Чувствовалось, что они полностью подавлены и деморализованы. Девять из них, были красноармейцами, десятого, с забинтованной головой, судя по трем треугольникам на петлицах, сержанта, вели под руки.

Как назло, немцы выбрали место для привала, на пригорке, в десяти метрах от коряги, где спрятался Иван. Остальные немцы прошли стороной — их голоса постепенно удалялись.

— Привал! — скомандовал рослый, белобрысый немец в новенькой каске и маскировочной куртке, после чего жестом продублировал команду пленным.

Пленные сразу безвольно попадали там же, где и стояли.

— Господин гауптштурмфюрер[24] приказал вести эту сволочь прямо на сборный пункт, — недовольно забурчал второй солдат, молодой, слегка сутулый парень в круглых очках. — Ни о каких привалах речи не было.

— Не понял? — первый на него насмешливо покосился. — Тебе что, устроить веселую жизнь, Людвиг?

— Не надо, Карл… — сутулый сник на глазах. — Я больше не буду.

— Не понял…

— Как прикажете, господин штурмманн[25] Мюллер!!! — молодой вытянулся в строевой стойке.

— Так уже лучше, но к званию фамилию не добавляют, салага, — Мюллер растянул губы в снисходительной усмешке. — Слушай папашу Мюллера, салага, может и выживешь. Чем быстрей мы доставим этих бедолаг в сборный пункт, тем быстрей нас опять отправят на прочесывание этих сраных болот. Соображаешь? Оно тебе надо, Ганс? Отдыхай, пока я добрый.

Белобрысый неспешно примостился на валун и достал пачку сигарет. На пленных он даже не смотрел. Его напарник, совсем наоборот, устроился так, чтобы держать русских под наблюдением, свою винтовку он тоже держал наготове.

— Расслабься, Циммерман, — хохотнул Мюллер. — Не видишь, они не уйдут, даже если их прогонишь. Эти болота кого хочешь доконают. Прямо высасывают жизнь, чтоб их. Гиблое место, как вся эта сраная Россия.

Сидевший в воде Иван полностью согласился с немцем.

— Не скажите, господин штурмманн… — Циммерман настороженно зыркнул на пленных. — Эти недочеловеки злобны и хитры от природы. Как звери. Они и есть звери, а не люди.

— Они же сами в плен сдались, зачем им тогда бежать? — белобрысый затянулся и выпустил колечко дыма. — Впрочем, как знаешь, тащи службу дальше. Одобряю. Кстати… что ты там говорил о недочеловеках? Расскажи подробней.

Ваня зло выругался про себя. Вившееся над головой облачко гнуса могло выдать его немцам. Да и ледяная вода тоже удовольствия не добавляла.

— Как прикажете… — было начал сутулый, но Мюллер его оборвал.

— Обращайся ко мне, как вне службы, салага. Разрешаю.

— Как прика… — Циммерман запнулся. — Хорошо, Карл. С чего бы начать…

— С самого начала начни. Но кратко и содержательно.

— Хорошо-хорошо… — заторопился молодой эсэсовец. — Так вот… как было написано в брошюре, цитирую дословно. «Недочеловек — это биологическое существо, созданное природой, имеющее руки, ноги, подобие мозга, с глазами и ртом. Тем не менее, это ужасное существо является человеком лишь частично. Оно носит черты лица подобные человеческим — однако духовно и психологически недочеловек стоит ниже, чем любое животное. Внутри этого существа — хаос диких, необузданных страстей: безымянная потребность разрушать, самые примитивные желания и неприкрытая подлость…».