ГЛАВА о том, как Адель загадывает желание.

Знаете ли вы город Копенгаген? Это столица маленькой страны Дании. Там есть порт, есть башни, есть театры. А еще там очень чтут память доброго сказочника по фамилии Андерсен.

Да нет же, вы точно знаете Копенгаген! Ведь там, на узкой улочке под самой крышей меж двух высоких домов до сих пор не завял цветник Кая и Герды. В пруду у розового замка плавают белые лебеди и больше не обижают гадких утят. А у набережной смотрит в море мраморная русалочка. И, бьюсь об заклад, только в Копенгагене до сих пор можно принять добрую фею за торговку овощами или злого тролля – за управляющего городским банком! Башни отбивают время, но время в Копенгагене всегда одно и то же – сказочное.

Ну вот, теперь-то вы точно знаете Копенгаген так хорошо, будто прошлись по его каменным мостовым! Но, готов поспорить, есть кое-что, чего вы точно знать пока не можете. Почему? Потому что Копенгаген – это не только родина господина Андерсена. Это столица Рождества! Именно сюда ежегодно слетаются все рождественские волшебники – чтобы обсудить текущую работу и согласовать планы на будущее. Впрочем, в этой канцелярии перемен не бывает. Веками здесь все отлажено как часы.

А как думаете, сколько этих волшебников? Да столько, сколько стран на земле! И все зовутся по-разному. Наш – Дед Мороз. Американский – Санта Клаус. Греческий – Святой Василий, итальянский – Баббо Натале, китайский – Шо Хин, монгольский – Увлин Увгун. Норвежский – Ниссе, румынский – Мош Джерилэ, чешский – Дед Микулаш. Японский – Одзи-сан. Финский – Йоулупукки. Французский – Пер Ноэль… Долго можно перечислять! А вот самый главный из них – датский, и зовут его Юлеманден.

Так уж сложилось, что Ледовый дворец Юлемандена за сутки до Рождества собирает всех этих волшебников. И летят они с разных концов, кто на оленях, кто на метелках, кто собаках, а кто и на кенгуру. И все – такие разные: одни – здоровяки хоть куда, другие – на гномиков больше похожи. Ну да не о том речь.

А речь о том, что если уж в обычные дни в Копенгагене может случиться чудо, то что говорить о времени под Рождество! Без чуда точно не обойдется!

…Так думали испокон веков все дети. Так думала и маленькая Адель. Да вот же она, смотрите! Идет по людному городу, большие деревянные башмаки стучат по мостовой, а стук тонет в гаме голосов и шуме проезжающих карет. Да, да, карет! Ведь мы с вами оказались в сказке, где феи еще не притворяются торговками овощами, а тролли не носят пиджаки банкиров.

Ах, как хорош Копенгаген в сказочные часы перед Рождеством! Но я не буду описывать праздничный город! Лучше о нем расскажет Адель. Слышите? Вот ее песенка…

В эту волшебную ночь

Светят огнями дома.

И в каждом доме, под каждой крышей

Праздничная кутерьма.

Ну а в витринах всех магазинов –

Звезды, игрушки, куклы, хлопушки,

Шкатулки, корзины, а в них – мандарины,

Конфеты, печенье, и в банках – варенье…

Елки в гирляндах, в шарах и бантах,

В золотых нитях – просят: купите!

Платья и шляпки, туфли, перчатки!

Шубки и муфты, ух ты…

Ах, эти витрины – мечта за стеклом.

Я лишь полюбуюсь чужим рождеством.

В эту волшебную ночь

Можно желанье шепнуть

Тайком на свечку. Носок – на печку,

И – помечтать чуть-чуть.

Как бы я хотела иметь настоящее Рождество!

Чтобы в камине – дрова!

Яркий огонь и свечи!

Чтоб о любви слова

Произносить весь вечер!

Чтобы был щедрым дом,

Вот пироги, вот – индюшка!

Чтобы веселье в нем:

Кружка чтоб билась о кружку.

Чтобы большой семьей

Все в этом доме жили.

Чтобы не быть одной,

Чтобы меня – любили.

Грустная песенка, не правда ли? И пока мы ее слушали, Адель из пятилетней девочки превратилась в юную девушку. А что вы хотели – сказка! Но и в жизни так бывает: изо дня в день поешь одну и ту же песенку, глядь, а десяти лет как не бывало…

Видно, у нашей Адель ничего не изменилось за эти годы, даже башмаки все те же. Как несправедливо! Ведь на то и Рождество, чтобы происходили счастливые перемены!

Впрочем, всему свое время. И, кто знает, что может случиться с бедной девушкой, которая сейчас зябко кутается в старую шаль и мечтательно рассматривает нарядные витрины магазинов.

Ох, вы только посмотрите на нее! Адель так увлечена витринами, что не заметила ни парня в шляпе менестреля, который играл рядом на лютне, ни несущейся по улице кареты с кучером, который лихо стегал длинным кнутом лошадей, да и прохожим доставалось!

–Берегись! – кричит кучер.

–Эй, разиня!

Менестрель вовремя схватил Адель за руку и дернул в сторону. Она даже испугаться не успела. А менестрель приподнял шляпу, достал из-под нее мандарин и протянул Адель:

–С рождеством!

–Спасибо, сударь! – Адель смутилась… и ушла, быстро-быстро перебирая ногами в больших деревянных башмаках. Даже имя своего спасителя забыла спросить.

А спасителя звали Этьен, и был он не простым менестрелем, а, как бы это мягче сказать, …мастером на все руки.

Давайте-ка рассмотрим его хорошенько. На вид лет семнадцать, а, может, и восемнадцать. Льняные кудри, лучистые глаза. Ловкий, шельмец, как обезьяна! Да где же он? Только что был тут и исчез!

А! Вот… идет между рыночными рядами, играючи крадет гуся у зазевавшегося продавца. Гусь и гоготнуть не успел, как оказался в корзине тощей вдовы, за которой тянутся голодные ребятишки. Этьен щелкнул по носу младшего и развернул перед ним ладонь с мандарином.

А что же сейчас делает Адель? Бедняжка поднялась в свою комнатку, скинула башмаки. Впрочем, можно ли назвать комнатой чердак старого придорожного трактира? Этот трактир, наверное, до сих пор стоит на въезде в Копенгаген.

Адель вынула из кармана купленный лист бумаги, разложила на табурете, поставила тут же чернильницу и перо, присела на корточки, вздохнула и стала писать. Ветхая шаль обвязана вокруг тонкой талии, тонкая рука старательно выводит пером красивые буквы: «Святой Николай, вновь, как и во все прошедшие годы, прошу тебя. Исполни мое единственное желание. Пусть у меня будет семья на Рождество…».

Написав это, Адель тихонько подула на чернила, поднесла письмо к печурке и бросила в огонь.

Зачем же она это сделала?

А разве вы не знаете, что письма с рождественскими желаниями нужно сжигать? Почему? Сейчас поймете.

Дым из придорожного трактира поднялся в небо. И вовремя – на дымоход трактира как раз присел Черный Пит, такая уж у него служба. Из года в год он облетал трубы Копенгагена и собирал рождественские желания, чтобы доставить их в канцелярию Юлемандена. Так что просьба Адели, как и все прочие, попали по адресу – в мешок Пита.

О, предвижу ваш вопрос: кто же такой Черный Пит?

Существо. Маленькое. Волшебное. Неопределенного возраста. Но точно мужского пола. С руками, ногами и очень ворчливой головой. Пит – помощник Юлемандена. И, поскольку он имеет дело с дымом из труб, то за долгие годы службы стал черен, как трубочист. Работает Черный Пит очень исправно, и, уверяю вас, ни одно письмо с рождественской просьбой не пропало, как это бывает иногда с обычной почтовой службой. Я говорю «письмо», потому что, хоть и ловит Черный Пит лишь дым, в канцелярию все равно попадает бумага. Как? Не знаю! Но мало ли необъяснимых вещей происходит, когда затевается сказка.

Только вот порой даже волшебнику не исполнить некоторые желания. Вот потому-то Юлеманден, прочтя очередное письмо Адели, лишь вздохнул и кинул его в мешок с надписью «невыполнимое». Бедная Адель…

Она полезла под свою железную кровать, на которой спать было так жестко и холодно, и достала из дальнего угла коробочку. В ней лежало единственное сокровище девушки – новогодний шар. О, это был роскошный шар! Большой – он едва умещался на ладони. Художник очень постарался, разрисовывая его, потому что изображенная тройка лошадей, несущих карету, была как живая! Как часто Адель всматривалась в шар, гадая, кто же там внутри, за бархатными шторками, и почему кони мчат так быстро?