– Я завтра приглашу офтальмолога, но думаю, что ничего страшного. На МРТ нет повреждений, нет гематом.
– Спасибо…
Я видел, видел, как врач вышла из палаты, видел, как в неё вошёл Женя, но что-то не так с фокусировкой. Глазная боль.
– Славка, неужели. Как же я испугался…
Друг рассказал мне о том, что со дня боя прошло уже четыре дня, что ко мне рвётся Серёжа, что у него новости, что он чувствует вину, раскаивается и сходит с ума. Так же, как оказалось, Вика не пришла ни разу. Разговор был коротким и сбивчивым. Через какое-то время я почувствовал страшную усталость, друг понял меня и ушёл.
Через три дня в больнице стало значительно легче, лекарства помогали, зрение восстановилось, правда осталась светочувствительность и усталость глаз. Головная боль тоже отказывалась утихать, как и боль в теле. Но целостное состояние стало лучше. Я даже начал подумывать о том, чтоб продолжить лечиться дома.
В этот день ничего не предвещало беды, но не тут-то было, ближе к вечеру пришёл неожиданный и неприятный сюрприз. Пришла Вика с потребностью продолжить ругань. Без банального приветствия и беспокойства о здоровье. Она начала крыть.
– Значит, мы разводимся, я хочу, чтоб ты понимал, что я буду претендовать на свою долю. Во-первых, я хочу часть квартиры, во-вторых – долю в твоём деле, акции это будут или должность совладелицы, меня не волнует. Я имею право на содержание, ты оставляешь меня ни с чем и на улице, как последняя мразь. А я ведь в тебе видела мужика, а ты – урод!
– Вик, слушай…
– Заткнись, не хочу слушать твои оправдания. Я хочу, чтоб ты понимал, что так просто от меня не избавишься. Я буду с тобой судиться. Ты оплатишь моего адвоката. – Она не давала мне и слова вставить, а мне становилось всё больше и больше обидно. Я живой человек, которому она клялась в бесконечной любви, мне плохо, и пусть я не идеален, но я заслуживаю хоть какого-то понимания. Я хочу человеческого отношения. Мне плохо, я не готов ругаться.
– Вика, тормози ты. В тебе вообще есть хоть что-то человеческое? Я сейчас с ума схожу от боли. Давай, мы отложим этот разговор хотя бы до того момента, когда меня выпишут.
– Не смей манипулировать своим состоянием. Ты просто конченый человек. А знаешь, я напишу заявление. Ты заплатишь мне за всё. Я расскажу всем, что ты меня избивал.
– Ты что несёшь, я тебя и пальцем не тронул. Тормози! Я понимаю, ты обижена, ты злишься, но не борщи.
– А кто тебе поверит? Все соседи слышали эти скандалы.
– Скандалы, что закатывала ты? Они слышали, как ты крушишь квартиру?
– У тебя нет доказательств.
Она меня добивала, пришла чтоб добить и насладиться. Нервы, что она мне сделала отозвались болью в теле. Подкатила тошнота и дикая головная боль. Она продолжала что-то кричать, а потом, залепив мне пощёчину, направилась на выход из палаты. Тварь, просто тварь.
Вот только она замерла возле двери, когда увидела там Женю. Мою Женю. Я сам не мог поверить своим глазам, может это галлюцинация? Последствие травмы?
– Знаете, Виктория, так получилось, что я всё записала. Весь разговор. А теперь можете бежать куда хотите.
Вика вылетела фурией, проклиная всё на своём пути, а я немного приподнялся на постели, чтоб разглядеть её, вновь встретиться взглядами с ней.
– Поверить не могу, как ты узнала?
– Тебе нужно отдыхать, Слав, не переживай. – Она села рядом со мной и взяла за руку. По всему телу разлетелось тепло её рук. Она гладила мою руку и проводила по волосам, сочувствуя, сопереживая моей боли, желая облегчить её и пожалеть взрослого мужика, которому тоже хочется тепла.
– Ты чемпион, Свят, всегда им был и будешь.
Женя провела со мной весь день, мы снова говорили, опять было легко, даже боль больше не беспокоила с такой силой. Она стала моим личным обезболивающим средством.
– Мне пора… – Произнесла она с сожалением. Ей самой не хотелось это прекращать. – Слав, прости… это было так глупо. Меня дома ждёт семья, у тебя тут куча проблем.
Внутри меня от её слов что-то разбилось, она произнесла с такой лёгкость то, что я больше всего боялся услышать.
– Значит, нам пора прощаться? – Я не смотрел на неё, слишком тяжело вновь прощаться. Мне не хватило. Она нужна мне сейчас больше всего на свете, я ещё никогда не чувствовал себя столь счастливым, ведь она приехала, бросила всё и прилетела, просто узнав, что я в больнице. Это не может быть просто так. Господи, я всё-таки люблю её, я люблю её столько лет, столько дней… чувства, что давно умерли и были перекрыты другими, не менее сильными, вновь ожили от её голоса.
– Прости, я не могу иначе. Я не могу бросить семью, я замужем, это мой выбор… Нам лучше больше не встречаться, иначе всё закончится плохо.
Она встала с кресла, в котором просидела столько часов, я ухватил её за руку, не желая отпускать, но и держать её… как всё неправильно.
– Слава… не нужно прошу…
– Пожалуйста, я не могу тебя отпустить…
Мы смотрели друг другу в глаза, мне разрывало душу. Она вытирала слёзы. Ей больно, она разрывается, я не могу с ней так поступить, я не имею права издеваться над ней.
– Прочти мне что-нибудь. В последний раз, пожалуйста…
И она согласилась, начала читать один из любимых французских романов. Женя нежным своим голосом произносила строки, в смысл которых я не вникал, я наслаждался ею. Её сосредоточенным взглядом, её манерой сидеть и перелистывать страницы, так, как может только она, как и много лет назад. Мне нужно заснуть, так крепко, чтоб утром мне казалось, что это был сон, а не ужасная, болезненная реальность. Я засыпал, её голос оставался, и он сопровождал мой отдых. Мне снились её интонации, шелест страниц и её удаляющиеся шаги. Она ушла, ушла, чтобы больше не возвращаться.
Она ушла, и убедить себя в том, что она была сном мне не удалось.
– Что с Вами, Святослав, у меня складывается впечатление, что Вы совершенно не хотите вставать на ноги.
Мой очаровательный врач-травматолог, ведущая меня всё лечение. Очаровательная лучезарная женщина. Каждый её обход все называют праздником, но вот только меня угнетает любое общение, как, собственно, и тишина.
– Молчите, ну хорошо. Знаете, я тут прочитала на днях заметки одного врача, который говорил о том, что все болезни людей от их близких.
Я перевёл на неё взгляд, тогда Юлия села на край моей кровати, а я сел и подтянул ноги, чтоб не мешать ей.
– Позволите?
Спросила она, уже устраиваясь рядом с тем местом, где ранее обитали мои ноги.
– Так, вот. Теперь это не даёт мне покоя. А вернее, я подумала о Вас. В какой-то момент всё лечение будто перестало действовать, и состояние ваше не улучшается. У Вас проблемы дома?
– Простите, но я сейчас буду очень груб, скажите, неужели ставка рядового травматолога так ничтожно мала, что вы подрабатываете ещё и мозгоправом?
– Что ж, язвительный сарказм интересная реакция, особенно после долгого молчания. – Она поднялась, – Я рада, что из вас удалось вытянуть хоть что-то не односложное, а то я боялась, что придётся делать ещё одно исследование.
Что ж, она поставила меня на место. Прекрасно, а главное, как грациозно. Без единого оскорбления донесла до меня то, что я слабоумен. Шикарная женщина, чем-то напомнила мою сестру…
Мы не общались с Кристиной уже очень много лет, я предпочёл изолироваться, мне показалось, что так ей будет на много проще, без живого напоминания о том кошмаре, что я ей подарил.
Подумать только, какой же это всё-таки талант отталкивать всех любимых и дорогих людей. Единственный, кто так долго возится со мной – Женька. Вот у него будто иммунитет от моих закидонов. Он всё воспринимает просто и стойко. Хотя, может это от того, что он есть и в то же время – нет. Ещё пару дней назад он сидел около моей кровати и переживал о моём состоянии, а сегодня он на пути в один из городков в штатах. Не помню, что за штат, что за город. Знаю только то, что Женька поехал туда на свадьбу к какому-то из напарников по группе, путешествующей по джунглям и Африке. Возможно, я плохой друг, ужасный человек, но я это прекрасно понимаю, поэтому даже подпуская кого-то ближе, я держу его на вытянутой руке, и не привязываюсь. После стольких потерь, я больше не хочу опять это почувствовать. Но как бы не старался отгородиться – она вернулась и подарила мне всё то же чувство, и второе прощание было ничуть не проще первого.
